Золотой Лис - Смит Уилбур - Страница 20
- Предыдущая
- 20/151
- Следующая
– К тому времени я буду уже на шестом месяце. – Изабелла задумчиво грызла костяшки собственных пальцев, затем выражение ее лица изменилось. – Послушай, ведь мы же с отцом скоро должны улететь в Кейптаун. Боже, Рамон, какая получается путаница!
– Ты не можешь вернуться в Кейптаун, – решительно заявил Рамон. – Я не смогу жить без тебя, к тому же скоро все твои близкие и друзья заметят, что ты беременна.
– Так что же мне делать?
– Остаться со мной, пока я не получу развода. Я слишком люблю тебя, чтобы дать тебе уехать. И я не хочу пропустить ни дня из жизни моего сына.
Она, наконец, смогла улыбнуться.
– Значит, это точно будет сын?
– Конечно. – Он кивнул с деланной серьезностью. – Нужно же кому-то передать титул. Ну что, Белла, ведь ты останешься со мной, да?
– Но что же я скажу отцу и бабушке? Ладно, папу я как-нибудь уговорю, но вот бабушка!..
– Изабелла закатила глаза. – Сантэн Кортни-Малькомесс – это наш семейный дракон. Она извергает пламя и пожирает свои жертвы с потрохами, так что даже костей не остается.
– Ну что ж, я укрощу вашего дракона.
– А знаешь, я думаю, что у тебя может получиться. – Изабелла почувствовала огромное облегчение, ее охватило легкомысленное веселье. – Ибо если кому-то и удасться покорить бабулю, так это будешь именно ты, дорогой.
* * *
То, что Сантэн Кортни-Малькомесс находилась в шести тысячах миль отсюда, несколько облегчало ее задачу. Изабелла готовила почву с величайшей тщательностью. Сперва она занялась отцом. В мгновение ока вновь превратилась в послушную дочь и гостеприимную хозяйку. С головой и прежним рвением ушла в организацию всевозможных мероприятий, отмечавших последние недели пребывания Шасы Кортни в должности посла.
– Поздравляю тебя с возвращением, не знаю, правда, откуда, – сухо сказал ей Шаса после окончания одного из наиболее удавшихся ей приемов. – Знаешь, мне тебя очень не хватало.
Они стояли рука об руку у парадного подъезда Хайвелда, наблюдая за отъезжающим лимузином, который увозил последнего из гостей.
– Час ночи. – Шаса взглянул на часы, но Изабелла опередила его.
– Еще рано. – Она стиснула его руку. – Как раз время пропустить на ночь стаканчик и выкурить последнюю сигару. К тому же за весь вечер у нас не было ни единой возможности поговорить.
Днем «Давидоффс» прислали ему дюжину сигар из его личного запаса, хранившегося на их складе со специальной системой увлажнения на Сен-Джеймс. Изабелла поднесла одну из них к уху и покатала между пальцев.
– Отлично, – пробормотала она.
Шаса устроился поудобнее в обитом кожей кресле в другом конце комнаты. В этот вечер хозяева и гости в полной мере отдали дань уважения бордо и портвейну, но его единственный глаз был по-прежнему чист и ясен. А черная шелковая повязка, закрывавшая второй, имела столь же девственно-чистый вид, как и безукоризненная по форме бабочка у воротника белоснежной сорочки.
Он рассматривал дочь с нескрываемым восхищением, как будто она была чистокровной кобылой из его конюшен или жемчужиной его картинной галереи. И пришел к решительному выводу, что Изабелла не имеет себе равных по красоте во всем роде Кортни.
Его мать в молодости считалась несравненной красавицей. Шаса плохо помнил, как она выглядела в зените своей красоты, но в гостиной Велтерведена висел ее портрет того времени кисти Аннигони. Даже сделав скидку на льстивую кисть художника, можно было понять, что перед тобой необыкновенная женщина. В темных глазах читалась огромная внутренняя сила. И теперь, в шестьдесят девять лет, она еще была великолепна, сохранив и красоту, и жизненную энергию; и все же не могла сравниться со своей внучкой, чья юная красота только приближалась к своему расцвету.
Изабелла отрезала кончик сигары золотым ножом для бумаг, лежавшим на рабочем столе отца. Затем зажгла кедровый фитиль и держала его, пока он раскуривал сигару. После чего потушила фитиль, достала круглую хрустальную рюмку и налила в нее немного коньяку.
– Сегодня утром профессор Симмондз прочел очередную главу моей диссертации.
– А, ты все еще удостаиваешь университет своим посещением? – Шаса внимательно рассматривал обнаженные плечи дочери в мягком свете камина. Да, эту безупречную кожу, чистую и блестящую, как слоновая кость, она унаследовала от своей матери.
– Ему понравилось. – Изабелла проигнорировала иронию.
– Ну, если она того же качества, что и первые сто страниц, которые ты мне давала читать, то Симмондз, возможно, и прав.
– Он хочет, чтобы я осталась здесь и закончила работу. – Она не глядела на него. Шаса почувствовал, как что-то оборвалось внутри.
– Здесь, в Лондоне, одна? – Реакция была машинальной.
– Одна? С пятью сотнями друзей, сотрудниками лондонского представительства «Кортни Энтерпрайзиз», собственной матерью!.. – Она поднесла ему рюмку с коньяком. – Согласись, я буду не слишком-то похожа на маленькую девочку, брошенную на произвол судьбы в незнакомом городе.
Шаса промычал что-то неопределенное и глотнул коньяку, отчаянно пытаясь найти какой-нибудь более убедительный аргумент в пользу того, что ей следует вернуться с ним в Кейптаун.
– А где ты будешь жить? – пробурчал он наконец.
– Ну, это явная осечка, – Изабелла открыто рассмеялась и взяла у него сигару. Глубоко затянулась и выпустила колечко дыма через вытянутые в трубочку губки прямо ему в лицо. – Как тебе хорошо известно, на Кадогэн-сквер есть одна квартирка, которая обошлась тебе почти в миллион фунтов. И при этом стоит совершенно пустая. – И вернула ему сигару.
Разумеется, она была права. Поскольку они жили в официальной резиденции посла, семейная квартира все эти годы пустовала. Он растерянно замолчал; увидев, что он прижат к канатам, Изабелла нанесла решающий удар.
– Па, ведь ты же так мечтал о моей докторской степени. Неужели теперь ты хочешь, чтобы все мои труды пошли насмарку?
Шаса храбро бросился к контратаку.
– Поскольку ты, как я вижу, все так тщательно продумала, ты, наверное, уже обо всем договорилась с бабушкой.
Изабелла подошла к креслу, нагнулась и поцеловала его в макушку.
– Па, дорогой, я надеялась, что с бабушкой договоришься ты.
Шаса глубоко вздохнул.
– Маленькая ведьма, – пробормотал он. – Ты хочешь, чтобы я сам себя зарезал.
Итак, теперь можно было рассчитывать, что бабушку отец возьмет на себя; оставалось уломать няню. К этой операции Изабелла приступила заблаговременно; перед тем, как сообщить печальную новость, она дня два без конца перечисляла ей имена и достоинства всех семнадцати внуков, с нетерпением ожидавших ее возвращения в Велтевреден. Няня не видела их целых три года, три долгих английских зимы, и эти разговоры были, как бальзам для души.
– Ты только представь себе, няня. Когда коробль причалит к берегу, там у нас на Мысе будет уже весна, и Йоханнес будет ждать тебя на пирсе. – Йоханнес был главным конюхом в Велтевредене и любимым сыном няни. Старуха слушала с сияющими глазами. Когда же Изабелла, наконец, выложила главную новость, няня воздела руки к небесам, причитая о неблагодарности и утрате чувства долга современной молодежью. Затем она два дня дулась, но этим все и ограничилось.
Изабелла поехала провожать их в Саутгемптон. Новый «Астон Мартин» Шасы был поднят на борт лайнера компании «Юнион Кастл» жирафоподобным краном; слуги, все как один, выстроились на пирсе, чтобы проститься с ней. Она по очереди обняла их всех – от малайца шеф-повара до шофера Клонки. Затем поцеловала няню, и та разрыдалась.
– Ты, может быть, никогда больше не увидишь эту старую клячу. Вот увидишь, тебе будет меня не хватать. Вспомни, как я нянчила тебя…
– Да будет тебе, няня. Ты еще понянчишь всех моих детей. – Она затронула весьма опасную тему, но в данный момент нянины чувства были явно притуплены. Напротив, такая перспектива заставила ее отбросить мрачные мысли о грядущей кончине, и она заметно приободрилась.
- Предыдущая
- 20/151
- Следующая
