Дикарка Жасмин - Смолл Бертрис - Страница 4

• Предыдущая
• 4/131
• Следующая

— Госпожа Ругайя Бегум сообщила мне о твоем приезде. Я ни за что бы не уехал отсюда, не повидавшись с тобой. Буду рад сесть с тобой за стол, — отвечал ей Салим.

Они устроились у сверкающего пруда, протянувшегося почти во всю длину парадного зала. Свет проникал сюда сверху, просачиваясь сквозь решетчатый потолок из яшмы, устроенный под куполом, венчающим дворец. Большие фарфоровые вазы, украшенные голубым рисунком, выстроились вдоль стен уютного зала. Их наполнили длиннолистыми кардамонами с узорами бело-голубых и желто-зеленых цветов, желтыми, кремовыми и белыми трубочками имбирных лилий, заливавших воздух ароматами. Сверху свисал золотой канделябр, освещающий вечерами зал. Таким помещение было при Кандре, таким осталось и теперь. Ругайя Бегум лишь расставила у воды несколько кушеток и маленьких низких столиков из бронзы и черного дерева.

Слуги, незаметные в белых одеждах, неслышно ступая, вынесли блюда с ломтиками свежей дыни, грейпфрута, маленькими бананами и миниатюрным печеньем из толченого ореха, измельченного кокоса и меда. Белые с голубым фарфоровые чашки с ассамским чаем, в который для аромата добавили гвоздику, передали по кругу. На стол поставили блюдечки с фисташками и кедровыми орешками. Старший брат обнял Ясаман. Она хихикала от удовольствия, когда он кормил ее сладостями, а сам покусывал ее палец, если она давала ему кусочек фрукта или печенья.

— Приятно видеть любовь между старшим и младшей, — заметила бабушка с улыбкой.

— Он портит ее, — возразила Ругайя Бегум, — как и отец, когда приходит ее навестить.

— Когда моего сына больше не будет здесь, старший брат станет могущественным союзником и защитником Ясаман, — мудро ответила Мариам Макани невестке.

— К тому времени Ясаман будет давно замужем, — не согласилась Ругайя Бегум. — Муж ее защитит.

— Ее муж не будет Великим Моголом. А Салим будет, — колко сказала королева-мать.

— Бабушка, а почему не женятся брат и сестра? — спросила Ясаман, прислушиваясь к их разговору. — Я не могу вообразить себе лучшего мужа, чем брат Салим.

— Не следует смешивать кровь столь близких людей, — ответила пожилая женщина. — Любая вера считает омерзительным, когда брат и сестра знают друг друга как мужчина и женщина. Спроси своего священника. Это одна из немногих вещей, в которых мы с ними сходимся.

— А вот культура Древнего Египта, — вступил в разговор Салим, — требовала, чтобы правитель женился на сестре, чтобы их царскую кровь не запятнали чужаки. Только их дети могли наследовать египетский трон.

Ясаман невинно рассмеялась:

— Тогда, братик, когда вырасту, я выйду замуж за тебя, и наши дети тысячу поколений будут управлять Индией. — Она обвила его шею руками и поцеловала в губы. Потом лукаво посмотрела на других.

— Когда ты вырастешь, Ясаман, — прервала ее Ругайя Бегум, — ты выйдешь замуж за самого красивого юного принца. Он приедет за тобой на прекрасном слоне. Животное украсят шелками и драгоценностями, а на спине укрепят золотой паланкин. У твоего принца будут темные глаза и нежный голос, чтобы петь тебе любовные песни. Он увезет тебя в свое королевство, где ты родишь ему много сыновей и вечно будешь счастлива. Смотри! Все это здесь, в чашке. — Ругайя Бегум повернула к ней белую с голубым фарфоровую чашку так, чтобы девочка видела черные чайные листья.

— Но я хочу выйти замуж за Салима. — Ясаман надула губы, глаза сделались непокорными.

— Нельзя, — отрезала бабушка. — Что скажут его дражайшие жены — Ман Баи, мать твоего племянника Хусрау и племянницы Султан ун-Низа Бегум, и Hyp Яхан — его новая страсть, на которой он женился меньше года назад? Ты ранишь их чувства, если украдешь у них Салима.

— Они уже старые. — Ясаман скривила лицо. — Ман Баи больше двадцати лет по крайней мере на три года. А когда я буду готова выйти замуж, постареет еще. И Hyp Яхан тоже.

Салим рассмеялся.

— Какая ты злюка, сестренка, — сказал он снисходительно и, оторвав от одежды яркий драгоценный камень, дал ей. Она смотрела на брата с обожанием.

— Ясаман, я привезла тебе подарок, — перебила Салима Мариам Макани, стараясь сменить тему.

Естественная детская жадность заставила девочку выскользнуть из рук старшего брата и повернуться к королеве.

— Что ты мне привезла, бабушка? Что-нибудь, что можно надеть? Или с чем можно поиграть?

— Ты истинный Могол, дорогая, — рассмеялась пожилая женщина над нетерпением внучки. — Твои руки всегда готовы схватить все, что ты пожелаешь или думаешь, что желаешь. — Она кивнула своему слуге, который стоял за кушеткой. Евнух поспешил прочь, но через мгновение вернулся с прелестнейшей птицей на ладони. К золотому кольцу на левой ноге ее была прикреплена толстая золотая цепочка, которую сжимал евнух.

Птица была большой, с великолепным оперением: с ярко-золотистой грудкой и небесно-бирюзовыми крыльями и хвостом. У большого крючковатого клюва темнело синее пятно. На голове — хохолок из зеленых перьев.

В незнакомой обстановке птица нервничала, хлопала крыльями, показывая золотисто-желтые подкрылья.

— Попугай! — От восхищения Ясаман широко раскрыла глаза. У нее были пони и слон, она любила животных.

— Его зовут Хариман, — начала Мариам Макани.

— Как попугая раджи в сказании о принцессе Лабам, — возбужденно перебила ее девочка.

— Быть может, это одна и та же птица, — загадочно ответила старая королева и взглянула на попугая. — Хариман! Вот твоя новая госпожа. Поздоровайся с ней!

Ко всеобщему удивлению, попугай поднял правую лапку, слегка кивнул головой и скрипучим голосом произнес: «Живи тысячу лет, госпожа!"

— Ох, — задохнулась от испуга Ясаман. — Бабушка, он говорит. Хариман говорит.

— Конечно, говорит, моя милая, — согласилась, улыбаясь, она.

— Вы привезли Ясаман замечательный подарок, — заговорила Ругайя Бегум, и, прежде чем успела упрекнуть дочь в плохих манерах, девочка восторженно воскликнула:

— Большое спасибо, бабушка! Я никогда не получала лучшего подарка!

— У Харимана есть своя хранительница, — сказала Мариам Макани. — Выйди познакомиться с новой госпожой, — приказала она, и их взорам предстала очень маленькая женщина. — Она взрослая, хотя ростом всего три фута3. Она знает, как кормить и ухаживать за Хариманом. Ее зовут Бална.

Бална упала на колени, коснувшись лбом туфель Ясаман:

— Вся моя жизнь в служении тебе, принцесса.

— Встань, Бална, — произнесла девочка. — Почему ты такая маленькая?

— Так было угодно Аллаху, — отвечала служанка, поднимаясь на ноги.

— А сколько тебе лет?

— Шестнадцать, принцесса, — ответила миловидная девушка с темной матовой кожей, выразительными янтарными глазами и черными волосами, аккуратно заплетенными в две косы.

— А Хариман может говорить и другие слова? — поинтересовалась Ясаман.

— Конечно, может, принцесса. Но сейчас он устал от путешествия. И больше всего хочет устроиться с кусочком банана на своей жердочке.

— Я дам ему, — нетерпеливо воскликнула Ясаман и, прежде чем ее успели остановить, отломила кусочек чищеного банана и протянула его Хариману.

Попугай поднял голову и посмотрел прямо на Ясаман. Потом потянулся вперед, осторожно взял угощение из ее маленьких пальцев и отчетливо произнес: «Спасибо, госпожа».

— Бабушка, он меня благодарит. Попугай Хариман благодарит меня за банан, — возбужденно кричала девочка.

Зажав банан в лапке, птица повторила: «Спасибо, госпожа! Спасибо тебе», — и принялась есть.

Салим прыснул от смеха:

— Поистине ты привезла сестренке замечательный подарок, бабушка. Не помню, чтобы ты дарила что-нибудь подобное мне.

— Ты не заслужил, — грубовато ответила старая госпожа. — Не успел родиться, как стал то так, то эдак выступать против моего сына. Ясаман хоть уважает отца.

— Но ты же меня любишь, бабушка, — поддразнивал он ее, нежно обнимая.

— Люблю, — согласилась Мариам Макани, — но твой отец будет всегда первым в моем сердце, Салим.

• Предыдущая
• 4/131
• Следующая