Гарем - Смолл Бертрис - Страница 104

• Предыдущая
• 104/152
• Следующая

Вечер начался очень неплохо. Девушки из гарема сумели понравиться Селиму. Угощение тоже пришлось ему по вкусу. Наконец рабов отпустили, лампы притушили, и султан с бас-кадиной легли. Селим сделал попытку исполнить свой супружеский долг, но у него ничего не вышло, и он сурово сдвинул брови.

Сайра, готовая к подобному повороту событий, с рыданиями бросилась ему в объятия:

— Увы мне, увы! Вот я и дожила до этого злосчастного дня, когда оказалась неспособной усладить своего господина! Лучше бы Аллах поразил меня молнией раньше, не допустив этого позора! Прости меня, мой господин! Прости, милый Селим! Прости ради тех пятерых детей, что я подарила тебе!

Селим видел, что она лукавит. Ее краса не померкла к сорока годам, а тело способно было возбудить кого угодно. Но он понял, что своим представлением она хочет уберечь его мужское самолюбие, и гнев исчез.

— Прощаю тебя, искусная лгунья, — буркнул он. Сайра тут же подняла на него свои ясные зеленые глаза, в которых не было ни слезинки.

— Хоть бы раз всплакнула, презренная! Сайра задорно улыбнулась:

— Нет, милый, с моей стороны это было бы слишком лицемерно. — Она почувствовала, что буря миновала, и продолжила:

— Можно мне мысленно оглянуться на те двадцать семь лет, что мы прожили вместе, мой повелитель? — Султан согласно кивнул. — Ты ослабел из-за своей хвори, а не по возрасту. Когда поправишься, сила вновь вернется к тебе. Как можно, чтобы мы сейчас в чем-то обвиняли друг друга, если оба помним бесчисленное множество страстных ночей, что провели вместе! Итогом нашей любви стали пятеро детей. Мы с тобой уже не молоды и не девственны, что ж… И хоть я с нетерпением жду, когда сила вернется к тебе, почему мы сейчас не можем просто насладиться счастьем близости друг к другу?

В ответ Селим крепко прижал ее к себе:

— Теперь я точно знаю, почему тогда выбрал тебя в любимые жены. Ты всегда умела поднять мне настроение и вместе с тем честно сказать всю правду. Да будет славен Аллах! Он счел меня достойным такого сокровища, как ты, любимая Сайра.

Приподнявшись, он нежно поцеловал ее в губы и вновь обнял. Какое-то время они еще тихо переговаривались, а потом Селим мирно заснул у нее на груди.

Лежа в темноте. Сайра долго прислушивалась к его ровному дыханию и, окончательно убедившись в том, что он заснул, наконец дала волю слезам, которые неслышно заструились у нее по щекам. Она плакала не от жалости к нему или к себе, а от интуитивного осознания, что это их последняя ночь вместе. Завтра он уедет воевать на Родос и, она чувствовала, уже не вернется. Кельтские корни давали себя знать.

Как быстро утекли счастливые годы! Кажется, только вчера она впервые пришла к нему в покои, робкая красавица. Она на всю жизнь запомнила, каким он тогда предстал перед ней. Улыбка, обнажившая два ряда ровных белых зубов, бронзовая от загара кожа. Сайра отчетливо помнила те ощущения, которые испытала, впервые познав радость любви. Она помнила, какое облегчение и счастье было в его взгляде, когда она произвела на свет Сулеймана. И когда рожала всех остальных. Помнила ярость, которая обуяла его, когда он узнал о коварстве брата и его матери. И все это время в глазах Селима светилась глубокая вера в то, что именно на него Аллах возложил миссию возвышения Турции к поистине великим высотам могущества.

Из всех обитателей сераля Сайра яснее других видела огромные перемены, произошедшие с ним. Он никогда не был грузным, но в последнее время она заметила, что его ноги и лицо становятся как будто тоньше, а прежде плоский живот, напротив, надувается. Он стал плохо спать, и это плюс еще страшные непрекращающиеся боли превратили его со временем в жестокого деспота. С некоторых пор он абсолютно не терпел, чтобы с ним спорили или хоть в чем-нибудь прекословили.

Узнав о смерти Зулейки и трех молодых принцев, он приказал снести с лица земли Мраморный двор. А когда до него дошли слухи, что персиянка Шаннез открыто злорадствовала по поводу гибели гордой китаянки, он обрушил на нее свою страшную месть. Женщину прилюдно выпороли, а открытые кровоточащие раны присыпали солью. Затем Селим сам привязал ее за руки и за ноги к четырем скакунам, и те разорвали несчастную на части. Страдания ее были поистине нечеловеческими.

Приговоры, прежде всегда выносившиеся справедливо, стали ужесточаться. Малейшее нарушение правил среди дворцовых рабов мгновенно каралось со звериной жестокостью. Сайра глубоко переживала все, что видела, и страдала от того, что знала: сам Селим чувствует, что от него теперь исходит зло.

В окна комнаты заглянул серый рассвет. Султан все еще спал, и Сайра не беспокоила его. Она надеялась, что он проснется посвежевшим и день пройдет хорошо для него. Когда к постели пробралась одна из рабынь, чтобы разбудить их, Сайра тихо подала ей знак удалиться.

— Мой господин. — Она легонько тронула Селима за плечо. — Пора вставать, милый.

Он открыл глаза, улыбнулся и мгновенно стряхнул с себя остатки сна. Поднявшись с постели, Селим сказал:

— Приходи ко мне на молитву. Там мы с тобой спокойно попрощаемся без свидетелей.

Когда они встретились во время утреннего намаза, Селим выглядел почти прежним. Сон заметно взбодрил его, он принял ванну, побрился и был полностью готов отбыть в Анатолию. С минуту примерно они молча смотрели друг на друга, затем крепко поцеловались.

"Он все знает и чувствует, — мелькнула в голове Сайры дикая мысль. — Он понимает, это наша последняя встреча и мы больше никогда не увидимся».

Она молчала в нерешительности, пытаясь найти нужные слова для прощания, но он опередил ее:

— Помоги Сулейману, как только ты можешь ему помочь, любовь моя.

Повернувшись, он покинул ее.

Сайра бросилась на тайный балкон, откуда открывался вид на главные дворцовые ворота. Фирузи и Сарина уже были там, но и Сайра поспела вовремя. Выехав за ворота, султан оглянулся и приветственно помахал рукой. Сайра знала, что этот жест предназначался всем троим, а взгляд — только ей.

Прошло несколько недель, и на берегах Босфора уже появились первые признаки наступающей весны. В один из дней от Пири-паши, который отправился в поход вместе со своим повелителем, во дворец примчался нарочный, передавший кадинам султана, что Селим тяжко болен и что лекари не верят в его выздоровление. Нарочный передал также, что об этом никто еще не знает и что султан запретил Сайре выезжать из дворца. Она должна оставаться в Константинополе, дабы не возбуждать ничьих подозрений и, главное, подготовить дворец и город к приезду их старшего сына.

• Предыдущая
• 104/152
• Следующая