Новая любовь Розамунды - Смолл Бертрис - Страница 1

• 1/120
• Следующая

Декабрь 1511 года

— Ты просто не в своем уме, — сказал сэр Томас Болтон своей кузине Розамунде в тот момент, когда они пересекали границу между Англией и Шотландией. Стоял холодный, но ясный день.

— Это почему же? — запальчиво спросила она. — Только потому, что впервые в жизни совершила немыслимую дерзость и приняла самостоятельное решение? Я устала слушать разговоры о том, за кого мне следует выйти замуж, и подчиняться чужим интересам, забывая о своих! Мне повезло с Хью и Оуэном, но что будет в следующий раз? Я не желаю больше рисковать. Я хочу сама принимать решения и именно так и поступлю, дорогой мой Том! К тому же меня совершенно не привлекает идея о новом замужестве. Впервые меня обручили еще в трехлетнем возрасте, и с тех пор я так или иначе, но все время была чьей-то женой. Однако я еще молода и хочу явиться ко двору короля Якова без обузы в виде очередного супруга. Кто знает — вдруг я обзаведусь любовником?

— Ты явно что-то задумала, девочка моя. Если это так, то тебе непременно следует поделиться со мной своими планами! — с лукавой улыбкой произнес сэр Томас.

— Ох, Том! — рассмеялась Розамунда. — Только не вздумай меня покинуть! Что я буду без тебя делать? Ведь ты мой единственный надежный друг на всем белом свете!

— Даже и не пытайся меня разжалобить, негодница! — Сэр Томас не удержался от улыбки, потому что любил свою молоденькую кузину ничуть не меньше, чем она его. К тому же Розамунда была похожа на родную сестру сэра Томаса. Он чувствовал себя таким одиноким после того, как сестра умерла во время родов. Младенец тоже не выжил. Благодаря стараниям королевы Том обрел Розамунду, наследницу по их главной родовой линии. Ей никогда не заменить ему сестру, но зато она сумела отогреть его душу и занять свое место в его сердце.

— Ты полагаешь, Логан Хепберн будет сильно разочарован, когда не застанет меня во Фрайарсгейте? — вдруг неожиданно спросила Розамунда.

— А ты все еще сомневаешься в его искренности? — вопросом на вопрос ответил ее спутник.

— Возможно, я ошибаюсь, — со вздохом проговорила Розамунда, — но ты угадал: я все еще сомневаюсь, по крайней мере отчасти. До сих пор никто не думал обо мне исключительно ради меня. И если он действительно хочет меня, тогда ему придется принять во внимание мои чувства и набраться терпения. К тому же, как только Эдмунд расскажет ему, куда мы отправились, он наверняка понесется во весь опор в Эдинбург или еще куда-то, если двор к тому времени переедет. Это будет самый разгар рождественских гуляний, и я наверняка успею обзавестись целой толпой поклонников. Так что Логану Хепберну придется постараться. Меня нисколько не волнует его болтовня о том, что он любит меня с самого детства и что теперь его черед быть моим мужем. Он никогда не любил меня по-настоящему, а просто хочет меня — вот и все, — заключила Розамунда, а сэр Томас Болтон, усмехнувшись, добавил:

— По всему видно, в ближайшие месяцы с тобой не соскучишься, моя дорогая.

— Милый Том, до сих пор я с величайшей предусмотрительностью обдумывала каждый свой шаг, — продолжала Розамунда. — Я делала только то, что от меня ждали, что советовали старшие, что я считала правильным и справедливым и что, как я знала, являлось моим долгом.

— Однако теперь я намереваюсь делать только то, что захочу, а хочу я чего-то необыкновенного, такого, чего от меня никто не ждет!

— Вот это да! — Том окинул свою юную родственницу таким взглядом, словно увидел в ней то, чего раньше не замечал. — Да ты и правда в опасном настроении, милая козочка! Этак недолго отказаться от самых главных устоев, которые служили тебе опорой всю жизнь! Только умоляю тебя: будь осторожной!

— Осторожность, мой дорогой Том, устраивала прежнюю Розамунду. А новая Розамунда хочет от жизни другого. А когда я это получу, то вернусь во Фрайарсгейт, к моим дочерям, и — кто знает? — может, даже и к Логану Хепберну, если он к тому времени все еще будет меня хотеть!

Том грустно покачал головой, но уже через мгновение улыбнулся и произнес:

— Дорогая кузина, я готов быть твоим верным спутником, если ты этого пожелаешь, даже если ты втянешь нас в серьезные неприятности. Насколько я знаю, эти шотландские лорды совсем не похожи на нас, англичан. Как я слышал, они более дикие и безрассудные.

— Точно так же мне описала их Мег, и это еще больше подогрело мой интерес! — ответила Розамунда и при этом загадочно улыбнулась.

— Ах вот как?! — воскликнул Том. — Ну, дорогая моя, тогда мы повеселимся на славу, не так ли? — Он взглянул на кружившие в воздухе и падавшие на дорогу первые снежинки и добавил, зябко поеживаясь и поплотнее кутаясь в теплую накидку: — Если не замерзнем насмерть по пути в Эдинбург.

— Отсюда рукой подать до дома лорда Грея! — попыталась успокоить его Розамунда. — Вон, посмотри! — указала она рукой. — На следующем холме! Это и есть наш приют на ночь!

— Ну тогда, ради всего святого, поехали быстрее! — ответил Том и, обращаясь к командиру конвоя, попросил: — Уважаемый сэр, мы не могли бы прибавить шагу, пока я не превратился в ледяную глыбу?

— Ага, — процедил сквозь зубы командир, всем видом демонстрируя английскому неженке свое неодобрение. Однако через минуту он отдавал своим людям приказ пришпорить лошадей и очень удивился, увидев, что его подопечные скачут наравне с солдатами охраны.

— Выше нос, милая девочка! — подбодрил сэр Томас свою кузину. — Мы уже в Шотландии, и нас ждут приключения!

— Кто она? — спросил Патрик Лесли, граф Гленкирк, у своего приятеля лорда Грея.

— Кто — «она»?

— Та женщина, что сидит справа у подножия трона королевы, — пояснил граф.

— Леди в зеленом платье с золотисто-каштановой копной волос? — уточнил лорд Грей. — Она подруга детства нашей королевы. Леди Фрайарсгейт приехала из Англии по приглашению ее величества. Хорошенькая, правда? По дороге сюда она переночевала в моем доме, но меня, конечно, там не было.

— Я хочу с ней познакомиться, — вдруг заявил граф.

— Что? — Лорд Грей сделал удивленное лицо. — Ты целых двадцать лет не интересовался приличными дамами, Патрик! Да и вдобавок ко всему, — поддразнил он приятеля, — ты годишься этой леди в отцы!

— К счастью, я не ее отец! — ответил граф, улыбнувшись какой-то странной улыбкой. — Так ты можешь представить нас друг другу, Эндрю?

— Я и сам ей еще не представлен! — ответил лорд Грей.

Был канун Рождества. Двое мужчин стояли среди шумной толпы придворных короля Якова IV, собравшихся в тронном зале замка Стерлинг, построенного еще при отце нынешнего правителя Якове III. Высокий потолок в зале поддерживали толстые деревянные балки, окна сверкали цветной геральдической мозаикой из драгоценного стекла, а в пяти огромных каминах жарко горело пламя. Возле одного из них высился королевский трон под украшенным искусной вышивкой балдахином. Стены тронного зала были выкрашены в ярко-желтый цвет, символизирующий королевское золото.

Двор короля Якова IV Шотландского славился своим космополитизмом. В пестрой толпе гостей была слышна разноязыкая речь. Сам король, человек образованный и с оригинальным вкусом, мог свободно обсуждать любую тему, касалась ли она современной науки и теории, архитектуры, поэзии или же истории. Он шел в ногу со временем, обладал удивительным обаянием и был популярен не только среди тех, кто составлял его ближайшее окружение, но и среди простых людей. Его подданные любили своего короля.

Граф Гленкирк снова принялся разглядывать юную леди Фрайарсгейт. Наблюдая за ней, он подумал про себя: Эндрю Грей прав. За последние несколько лет он впервые обратил внимание на особу, подобную этой юной леди. Граф овдовел двадцать восемь лет назад, и когда потерял свою жену Агнес, то дал клятву никогда больше не убивать женщину, заставляя ее рожать ему детей. О! Он сменил множество женщин, но почти все они были низкого происхождения и служили лишь для удовлетворения его физиологических потребностей. За женщинами из знатных семей полагалось ухаживать по правилам, а впоследствии жениться. Любовница, с которой граф сошелся еще в юности, Мег Маккей, родила ему дочь Жанет, а его жена, Агнес Каммингс, подарила ему единственного сына. Граф Гленкирк тяжело вздохнул при воспоминаниях об этих двух женщинах. Никогда после их безвременной кончины он не позволял себе смотреть на женщину так, как смотрел в эти минуты на леди Фрайарсгейт. Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы в его сердце вдруг воскресли давно забытые чувства. А он-то считал себя уже и не способным испытывать нечто подобное. Неужели он обманывался все эти годы на свой счет?

• 1/120
• Следующая