Разрыв шаблона - Соловьев Владимир Рудольфович - Страница 7

Зададим себе вопрос: а почему же тогда исламский фундаментализм не воспринимается американцами с такой же степенью угрозы, как российское возрождение? Да просто потому, что понятийный аппарат исламского религиозного экстремизма абсолютно противоположен понятийному аппарату американской философии. Исламисты не оперируют понятиями демократии или свободы личности. Об этом речь вообще не идет. Таким образом, отсутствует борьба за одни и те же мозги, за одни и те же умы. А вот Россия противостоит США именно на той поляне, которую американцы считают стопроцентно своей.

Россия говорит о демократии. Россия говорит о чувстве гордости. Россия говорит о сути человека. Россия говорит о международном праве и имеет наглость (в понимании Америки) вторгаться в политическое устройство мира. Все-таки ни одна из стран или политических движений исламского фундаментализма не является субъектом, если угодно, независимой международной политики. Тот же ИГИЛ – это (пока) квазигосударство. Когда же в какой-либо стране вдруг побеждают религиозные экстремисты, она становится страной-изгоем – и кто к ней будет прислушиваться? Такая страна не является членом Совета Безопасности ООН, она не сможет выступить, например, с осуждением чего-либо так, чтобы другие страны восприняли это как сигнал. Ну посмеются, как смеялись во время выступления несчастного Каддафи. Покрутят пальцами у виска, махнут рукой: «Да ладно, кто слушает этих клоунов?»

Здесь же ситуация принципиально иная. Россия, по мнению Америки, имеет наглость посягать на основу основ, вторгается на территорию американских религиозных постулатов. Туда не лезет Китай, туда не лезут исламисты. И ладно бы просто вторгалась и что-то говорила – само по себе это не представляло бы никакой угрозы. Но когда к этим разговорам начинают прислушиваться третьи страны и Россия демонстрирует свою мощь в проведении собственной политики, это уже тревожит.

Вот это чувство тревоги, которое зародилось с появлением идеи Таможенного Союза, не могло не перерасти в панику по мере того, как идея воплощалась в жизнь. В частности, абсолютно паническая реакция наблюдалась у госпожи Клинтон, которая говорила: «Мы делаем все возможное, чтобы Таможенный Союз не состоялся». Именно поэтому, в частности, начались и события на Украине. Задача была – разорвать Таможенный Союз, который воспринимается со страхом. Ведь это, по сути, новая модель объединения – объединения на принципах, которые в мире еще не были реализованы. Которая, если угодно, противостоит существующим, а значит, опасна – так как может состояться.

А ведь может существовать только один рай. Сама идея, что рай может быть у каждого, конечно, замечательная, но тогда возникает вопрос: а чья же доктрина более привлекательна? Что предлагает каждый? О чем идет речь?

Кроме того, большая проблема, с которой столкнулись американцы – почему им и понадобилось именно сейчас обострять ситуацию, – состоит в том, что никто из китайских или европейских лидеров не попытался одновременно стать еще и лидером духовным. Никому даже в голову не придет идея относиться, скажем, к председателю Китайской Народной Республики как к человеку, статья которого в «Нью-Йорк таймс» или выступление на Мюнхенской конференции будет восприниматься как нечто, что европейцы будут потом долго обсуждать, приговаривая: «Эх, нам бы такого президента!»

Ни в коей мере не идеализируя и не демонизируя фигуру Путина, не могу не отметить, что, конечно, у американцев это не могло не вызвать глубочайшей озабоченности. Потому что изменился базовый подход – с кем они говорят и о чем. Подождите, как так – есть не только наш Папа Римский? То есть кто-то смеет публично, на нашей поляне, выходить и говорить: «Господа, а вы вообще кто такие? С чего вы решили, что имеете право всем указывать?»

Есть известный анекдот, правда, не впрямую относящийся к ситуации. Папа Римский выходит погулять в замечательный ватиканский садик, наслаждается ароматом роз. И вдруг видит, что в уголке под кустом сидит какой-то панк и курит марихуану. «Сын мой, – говорит Папа Римский, – здесь нельзя курить». На что панк поднимает глаза и лениво отвечает: «Да пошел ты…» Папа Римский в совершенном шоке и ярости восклицает: «Сын мой, да как ты смеешь? Ты говоришь это мне? Понтифику? Держателю ключей от Царства Небесного? Тому, к слову которого прислушиваются миллиарды людей по всему миру? Ты говоришь это мне, хранителю великой традиции? Ты говоришь это мне?!! Да сам ты пошел!..»

То есть вдруг появляется человек, который абсолютно спокойно спрашивает американцев: «Подождите, а кто вы такие, чтобы указывать? Посмотрите на себя! Вы сами-то вообще во что верите?» Причем это отнюдь не курящий марихуану панк, а лидер огромной страны. Мало того, этот человек смеет обращать внимание Америки (а вместе с ней и всего мира) на то, на что Америка давно уже не хочет обращать внимания – например, на традиционалистские ценности или на колоссальную лживость внешней политики США по сравнению с внутренней.

Вспомним процитированную фразу Байдена о троглодитах и о том, что это недемократично – нарушать права геев. Но не мешало бы Байдену ознакомиться с законодательством собственной страны и обратить внимание на то, что в законодательстве некоторых штатов до сих пор прописано очень серьезное наказание за гомосексуализм, так что можно считать, что права геев там колоссально поражены. Гораздо больше, чем, скажем, приписывается России и многим другим странам. Но Байден не может указать губернатору или населению штата: «Возьмите и измените ваш закон». Поэтому он с радостью будет грозить всем странам мира, но когда речь заходит о собственной стране и собственном народе, он и близко не посмеет проявить такой же смелости, резкости или наглости.

Россия пошла наперекор сложившемуся мейнстриму. Если угодно, американцы сейчас попросту не могут не воевать с Россией на идеологическом фронте. Для них то, что происходит, сравнимо с историей Мартина Лютера, который вдруг, глядя на мощное здание католической церкви, воскликнул: «Минуточку! А мы книгу-то читали? Мы вообще чем тут занимаемся? Давайте-ка вернемся к первоисточнику!»

Путин говорит, по сути, то же самое. «Минуточку! Мы тут все, конечно, за демократию. Но давайте-ка вернемся к первоисточнику! Демократия – это вообще о чем? Вы тут все о чем сейчас разговариваете?» И реакция отторжения, которую выказывает Америка, абсолютно сравнима с реакцией руководства католической церкви на наглость какого-то реформатора.

Я ни в коей мере не хочу сравнивать прибитые к воротам храма тезисы Мартина Лютера с речами Путина в Мюнхене или статьей в «Нью-Йорк таймс». Но все же давайте отметим, что весь казус вокруг Крыма – это же самый страшный вопрос для любого юриста-международника или специалиста в вопросах демократии. Конечно, Госдеп давно выработал гениальную формулировку, которую озвучивает устами современной группы «АББА» – госпожи Псаки и госпожи Харф. Эти две дамы говорят вещи, быстро ставшие в нашей стране, пожалуй, более популярными, чем афоризмы Задорнова и монологи Жванецкого. Ну, допустим: «Все, что делает Россия, это эскалация напряжения, все, что делаем мы, – есть благо». К этому, в принципе, сводится любое заявление Госдепа.

К примеру, как понять, что во время боевых действий на Юго-Востоке Украины любые военные учения, которые Россия проводит на своей территории, – это фактор дестабилизации, а учения сил НАТО на территории Украины с украинскими военнослужащими таким фактором дестабилизации не являются, потому что ими руководят США? Мне это напоминает цитату, которую я хорошо помню с детства: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Понимаю – глубокое доказательство, мудрое. Хочется сказать Госдепу: что ж вы сразу не уточнили, что у вас тут партсобрание? Мы бы тогда не лезли в калашный ряд.

Но Россия спрашивает: «Постойте, вы же, когда уничтожали Югославию, тихо и спокойно, без всякого референдума, взяли и раздербанили страну. И вы сказали, что так делать можно. А сейчас? Демократия – это разве не волеизъявление большинства? Так если население Крыма в соответствии с демократическими процедурами проводит голосование и большинством голосов принимает решение выйти из состава Украины – в соответствии с положением о праве наций на самоопределение, которое записано в Уставе ООН и которое не менее значимо, чем положение о нерушимости границ, – то почему же вы против демократического волеизъявления народа? К тому же очевидно, что положение о нерушимости границ вы уже по полной программе растоптали. После небезызвестного Хельсинкского пакта уж что-что, а европейские границы менялись постоянно. Так, господа, из-за чего волнуемся? Вы тогда сразу скажите, чтобы было понятно. Вы что, против демократии?»