Будет ли революция в России? - Кунгуров Алексей Анатольевич - Страница 22

На деле же оказалось, что на артиллерийских складах имелось столько снарядов, что после коллапса российской военной промышленности в 1918 г. старых запасов хватило с избытком на три года гражданской войны и белым, и красным, и национальным окраинным армиям, и вооруженным силам отколовшихся от империи лимитрофов. Это не считая того, что захватили в качестве трофеев германцы. Уже в 30-х годах, когда встал вопрос о модернизации артиллерии РККА, некоторые новые артсистемы проектировали под царский снаряд, поскольку на складах сохранялся избыток старых боеприпасов. Выходит, в тылу пылились десятки миллионов снарядов, а на батареях считали каждый выстрел. Если это результат стихийных процессов, то объясните, что тогда считать целенаправленными?

Давайте обратимся к фактам. Николай Яковлев приводит в книге «1 августа 1914 года» данные о наличии снарядов: за первые пять месяцев войны армия израсходовала 2,3 миллиона снарядов. На 1 января 1915 г. остаток на складах составлял 4,5 миллиона выстрелов, большая часть которых составляла еще довоенные запасы. За первые пять месяцев Великого отступления 1915 г. было израсходовано всего 4 миллиона артвыстрелов калибра 76 мм, а всего за 1915 г. было произведено русской промышленностью 10 миллионов снарядов 76 мм и 1,3 миллиона снарядов среднего калибра, а также 1,2 миллиона поставлено из-за рубежа. Прибавляем к этому остатки прошлого года и получается годовой ресурс что-то порядка 18 миллионов выстрелов! Но почему-то на фронте там, где надо и когда надо, зарядные ящики были пусты.

А потом вдруг в 1916 г. резко активизировалось забастовочное движение. Почему-то в 1915 г., когда русские войска терпели одно поражение за другим, когда армия понесла наиболее тяжелые потери, часть западных губерний была оккупирована, рабочие не бастовали, но как только обозначился явный перевес на стороне Антанты, Брусилов нанес Австро-Венгрии почти смертельный удар, пролетарии стали плохо переносить тяготы войны. И уж совсем удивительно выглядит хлебный кризис в Петрограде зимой 1917 г. Ситуация та же самая, что и со снарядами: в 1916 г. получен богатый урожай, в хлеборобных губерниях России от зерна ломятся амбары, железные дороги функционируют вполне исправно, а столица стоит на пороге голода. Везде хлеб был, и только в Петрограде отчего-то запасы истощились. Вот как-то так сами собой взяли да истощились (выше я уже упоминал, что хлеба во время войны в России было больше, чем в мирное время по причине прекращения экспорта и введения сухого закона). И даже спекулянты не спешили воспользоваться ситуацией. Произошло это как нельзя кстати – на весну 1917 г. планировалось общее наступление Русской армии, Черноморский флот готовился к масштабной операции по высадке десанта для захвата Константинополя. Но питерские обыватели учинили беспорядки, войска столичного гарнизона взбунтовались, генералы свергли царя и страна начала сползать в пучину анархии и развала.

В нейтральной Дании в это время околачивался крупный социал-демократический деятель Израиль Лазаревич Гельфанд, более известный как Александр Парвус, он же Молотов, он же Москович. И этот самый марксист Гельфанд-Парвус, основоположник доктрины перманентной революции (в дальнейшем подхвачена Троцким), проживая до войны в Константинополе, быстро сделался фантастически богат и влиятелен. Настолько богат и влиятелен, что якобы по собственному почину решил разрушить Российскую империю, с каковой целью составил документ, ныне известный как план Парвуса, представленный в 1915 германскому руководству. Немцы же отнеслись к предложению Парвуса с таким вниманием, будто он был, по меньшей мере, племянником кайзера и их последним шансом на спасение. Тому тут же была выделена субсидия в два миллиона марок.

Александр Гельфанд (Парвус).

Марксиста Парвуса принято считать политическим авантюристом, что является явно уничижительной характеристикой. Авантюристами обычно называют тех, кто потерпел фиаско, а Парвус действовал вполне успешно. А то получается как-то очень странно: он верно предсказал результат войны для России (так же, как ранее дал абсолютно точный прогноз исхода русско-японской войны), адекватно оценил возможности большевиков и энергично содействовал приходу Ленина к власти. А теперь выходит, что Ленин, до последнего не веривший в возможность скорой революции в России – великий политический стратег, а Парвус, составивший план этой революции – всего лишь авантюрист? Адекватную оценку подрывной деятельности Гельфанда-Парвуса может дать только заказчик. Формальным заказчиком в данном случае выступал германский МИД (по крайней мере, он был субподрядчиком). В 1915 Парвусу выдают два миллиона марок на ведение подрывной деятельности в Российской империи, в 1917 г. он получает целевой транш на большевиков в размере четырех миллионов, после октябрьского переворота – 11 миллионов, а на следующий год одобряется его проект по проведению широкомасштабной прогерманской пропаганды в России с бюджетом в 40 миллионов марок! Выходит, заказчик был доволен результатами. Правда, самого Парвуса от денежных потоков быстро отстранили, так как распоряжался ими он довольно-таки вольно. Не удалось ему и вернуться в Россию, чтобы непосредственно участвовать в революционном движении, так как для новых властей он был персоной non grata.

Считать Гельфанда-Парвуса агентом немецкого генштаба было бы неверно, он представлял силы куда более значительные. Осужденный в 1906 г. к ссылке в Туруханский край Парвус ловко бежит за границу. Что-то очень странная ситуация складывается с побегами революционеров. Было бы интересно сравнить статистику успешных побегов у политзэков и уголовников. Пока же у меня складывается впечатление, что конвой закрывал глаза на непоседливость осужденных государственных преступников. После мытарств в Германии и Италии наш герой оседает в Турции, куда приезжает под видом журналиста, и становится… крупным финансовым воротилой, представителем крупнейших оружейных компаний, советником правительства младотурков, доверенным лицом военного министра Энвер-паши. О его богатстве ходили самые фантастические слухи. Как хотите, но я что-то не верю в возможность столь стремительного обогащения для нищего иностранца-беглеца, и уж тем более удивляет теневое политическое влияние, которое приобрел еврей-марксист в исламской монархии. Однако Константинополь в начале века являлся одним из международных еврейских финансовых центров в одном ряду с Лондоном и Нью-Йорком, и это уже кое-что объясняет. А после того, как мы ознакомимся с некоторыми подробностями революционной деятельности Парвуса в 1905 г., удивляться его богатству уже не придется.

Ленин во время первой русской революции отсиживался за границей, РСДРП как партийная структура, практически никакого влияния на ход событий не оказывала. Но в Петрбурге активно действовали два видных эсдека – Александр Парвус и Лев Троцкий. Парвус фактически рулил Петербургским советом рабочих депутатов, хотя номинально его возглавляли 28-летний адвокат Хрусталев-Носарь[18] или 26-летий Троцкий. Самым выдающимся актом революционной деятельности Парвуса стало обнародование написанного им Финансового манифеста, спровоцировавшего в империи тяжелый финансовый кризис. Механизм финансово-экономической агрессии, осуществленной Парвусом, был незамысловат, но эффективен, что обусловливалось структурой денежной системы тогдашней России.

Золотой рубль весьма ускорил крах Российской империи.

В 1897 г. в результате знаменитой финансовой реформы, осуществленной при министре финансов Витте, в империи была введена новая денежная единица – золотой рубль. Для удобства обращения деньги были, конечно, бумажными, но принципиальным новшеством было то, что в любой момент они беспрепятственно обменивались на золотые монеты по гарантированному курсу: один рубль=0,77 грамма чистого золота. Чтобы не допустить обесценивания бумажных денег, выпуск их был строго привязан к количеству наличного золота. Для роста экономики это создавало значительные проблемы, так как если рост выпуска товаров опережал накопление золота, то нехватка наличности приводила к снижению покупательной способности населения. Более того, сложившаяся так называемая система малоэмиссионного производства вынуждала постоянно снижать зарплату рабочим, что естественно вызывало их недовольство. Конечно, покупательная способность рубля при этом росла, но все равно пролетариям было очень трудно объяснить, почему за ту же работу они должны получать меньшую плату. Еще один минус системы золотого монометаллизма заключался в том, что правительство не могло производить эмиссию в экстренных случаях, как то: война или неурожай. Правительство даже пыталось создавать что-то вроде стабфонда[19], но это создавало дополнительные проблемы, например хронический бюджетный дефицит. Ко всему прочему, рубль стал чувствителен к колебаниям рыночного курса золота, что позволяло иностранным банкирам играть на колебаниях котировок рубля по отношению к золоту, чем особенно любили заниматься берлинские биржевые гешефтмахеры.