Спецназ ГРУ. Элита элит - Болтунов Михаил Ефимович - Страница 3

Здесь, в госпитале в Самаре, Алексей Баландин встретил свою любовь, медицинскую сестру Машу.

Рассказывает Мария Баландина:

«Я работала в 358‑м самарском окружном госпитале медсестрой. Из Афганиста к нам шли борты. Порою по 80 человек встречали. Мы выезжали к самолету, принимали раненых: этот легкий, тот тяжелый… Кому перевязку, кому капельницу…

Алексей был ранен в руку. Я встречала этот борт, помню, как он вышел, рука перевязана.

Работала в травматологии, у нас тяжелые больные. Палаты все заняты, раненые в коридоре лежали. И одна дежурная медсестра на отделение.

Мы тогда, случалось, сутками работали, иногда не выходя из госпиталя.

Алексей, хоть и был офицером, старшим лейтенантом, почему-то попал в 13‑ю солдатскую палату. Он же, как человек скромный, не возмущался – положили, и лежит, не возражает. А я, помнится, на дежурстве его историю болезни, листаю и думаю: „Странно, а чего это у нас офицер с бойцами лежит?“

Подсказала начальнику отделения. Перевели его в другую палату.

Он перенес несколько операций, осложнение было. Но ничего, выкарабкались.

А однажды как-то стала замечать, что в мое дежурство бойцы ведут себя потише: слушаются, не куролесят, в одиннадцать часов – отбой. Другие медсестры на пятиминутке жалуются, а у меня начальник отделения спрашивает: „Как дела, Маша?“. „Нормально“, – отвечаю. Только потом поняла, что это Алексей помогает мне поддерживать дисциплину в отделении.

Вот с этого, собственно, и начались наши отношения, которые закончились свадьбой».

…Когда старший лейтенант Баландин выписался из госпиталя, ему вручили предписание прибыть для дальнейшего прохождения службы в Киевский военный округ. Но округ велик, и место Алексею определили в полку, который был развернут у города Артемовска, что в Донецкой области. Баландин возглавил роту.

В первом письме, которое получила от него Маша, он так описал свое житье-бытье:

«Извини, что долго не писал, не было постоянного места жительства. Теперь вот устроился. Попал служить в город Артемовск. Вернее, это не город, а деревня.

Общежития здесь нет, поэтому живу у бабули, квартиру снимаю. Почти все время на службе, ухожу рано, прихожу поздно.

Делал снимок руки, кость пока не срослась, так что хожу в гипсе. Жаль, но в баню в гипсе не пойдешь».

Его письма не отличались особым разнообразием. Да и о чем таком веселом мог написать любимой женщине ротный в забытом Богом гарнизоне. Какая жизнь – такие и письма.

«Здравствуй, Маша! У меня все нормально, работаю, да по вечерам печку топлю. Надо где-то дрова доставать, а то скоро холода начнутся. Хотели квартирой меня осчастливить, когда новый дом сдавали, да выяснилось в последний момент, что я холостяк. Отложили решение до лучших времен. Сказали, когда женишься, дадим в другом доме. Его должны скоро сдать».

В последнем письме перед свадьбой Алексей признался:

«Новогодние праздники я отметил по-офицерски, то есть стоял в карауле. Пришел домой, а тут твое письмо! Единственное светлое пятно в моей темной жизни».

Судя по всему, это светлое пятно Алексею хотелось превратить в нечто большее. И потому в начале 1988 года он улетел к Маше в Самару, 28 января у них состоялась свадьба.

Вот как о тех днях вспоминает Мария Баландина:

«Знаете, жизнь есть жизнь, у нас в госпитале многие медсестры дружили с ребятами, которые лечились здесь, но в результате остались ни с чем. Я, признаться, тоже сильно не надеялась. А чем я лучше других.

А тут Алексей приехал, встретил меня у госпиталя и предложил погулять. Пошли гулять. Проходим мимо ЗАГСа, а он новый, только что открыли. Алексей говорит: „Давай зайдем“. Я ему: „А что там делать?“. „Ну, просто зайдем“. Зашли.

Он попросил бланки заявлений. Смотрю, пишет: „Баландин, Баландина“. Спрашиваю: „Слушай, а ты меня спросил?“. Он улыбается: „А ты что, против?“ „Да нет, не против“.

И дальше заполняет. Я все не унимаюсь: „А ты хоть любишь меня?“. Вздохнул мой будущий муж и сказал, как отрезал: „Не любил бы – не женился бы“.

В общем, подали заявление. Думала, нам, как обычно, месяц дадут на проверку чувств. Но на следующий день Алексей вновь встречает меня у госпиталя и объявляет: «Завтра регистрация брака». Как завтра? Ужас. У меня ни платья, ни туфель. И денег нет, чтобы их купить.

Но ничего, справились мы с этими трудностями. Как пошутил Алексей: „Полчаса позора, зато счастье на всю жизнь“».

Насчет полчаса позора не знаю, но то, что он счастье Маше подарил на всю оставшуюся жизнь, – это факт. Через год у них родился сын, а зимой 1990 года Алексея Баландина перевели в Сибирский военный округ, точнее, в Новосибирскую область, в Новосибирский район, в деревню Ярково. Там, собственно, и был развернут полк, в котором предстояло служить.

Первое свое письмо с нового места службы он начнет как обычно:

«Дорогие мои! У меня все нормально. Добрался до места назначения. Здесь поле, недалеко полигон, в 400 м проходит дорога в Новосибирск. До города 25 км. Автобусы проходящие.

Сам городок – пять домов пятиэтажек, гостиница и малюсенький магазин. Детский садик в деревне Ярково, правда, он колхозный и детей военных туда не берут.

Я устроился в общежитие, питаюсь в столовой, принимаю роту. Так что все нормально. Как там у вас дела, денег, небось, нет? Если что, занимай. Как только получу – вышлю.

Погода – снег с дождем, ветер, грязь. Готовься, Маша, к зимовке, теплые вещи детские возьми, шубы, валенки обязательно.

Продукты здесь по талонам».

Вот такая армейская реальность начала 90‑х годов прошлого столетия.

Ротному командиру Баландину с семьей отвели две комнаты в общежитии, но им вполне хватало одной. В Сибири холода за -40 градусов, а батареи в доме практически не работали. Одну комнату пришлось закрыть. Маша устроила там естественный холодильник. Как-то в Самаре родственники закололи поросенка и снабдили их мясом. Так вот мясо целый месяц в этой комнате хранилось, не размораживалось.

Алексей своими руками соорудил самодельный обогреватель, так и спасались. Сегодня, когда она вспоминает ту пору, в дрожь бросает: как выжили?

Кроме холодов в эти годы свалилась другая напасть: офицерам перестали платить денежное довольствие. Задерживали порою по три-четыре месяца.

…Два с половиной года отслужил в Сибири Баландин, а в 1993‑м поступил в академию им. М. В. Фрунзе на командный факультет.

По окончании академии его назначили начальником штаба полка в Приволжский военный округ. Алексей получил звание подполковника и достаточно высокую армейскую должность. С начштаба до командира полка, как известно, один шаг. Однако шаг этот для Баландина оказался тяжелым. Жена Мария так вспоминает впечатления мужа от новой должности: «Он приехал из своего полка недовольный, расстроенный, плевался: „Не моя работа. Это бумажная, кабинетная работа“«.

Ну что ж из того, что кабинетная, бумажная, потерпел бы годок-другой, глядишь, и полк бы возглавил. Но Баландин терпеть не мог.

В марте 1997 года он был уже назначен в «Вымпел». Спецподразделение в ту пору переживало не лучшие времена. Позади оказался бурный 1993 год, переподчинение Министерству внутренних дел, переименование, исход из группы многих опытных сотрудников, наконец, возвращение «Вымпела» обратно в Федеральную службу безопасности.

Алексей Баландин пришелся весьма ко двору. За спиной почти двадцатилетний стаж армейской службы, высшее командное училище, военная академия, опыт руководства разведподразделениями, в том числе и в боевой обстановке в Афганистане. Два ордена Красной Звезды говорили сами за себя.

Назначили вчерашнего начштаба полка… начальником отделения. Конечно, не тысяча человек в подчинении, как в полку, а всего десяток с небольшим офицеров. Но зато каких офицеров! И опять же служба такая, что в кабинете не засидишься. Как пел шуточный персонаж в одном из советских фильмов: «Работа-то на воздухе, работа-то с людьми».