Выбери любимый жанр

Диктатор - Снегов Сергей Александрович - Страница 91


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

91

Едва он почти выкрикнул последние слова, как строй, каменевший в исступленном молчании, всей массой ринулся к нему. Десятки рук взметнули его вверх. Толпа ликовала, в ней не было слышно отдельных голосов, она обрела свой собственный голос, один восторженный голос из сотен голосов. Теперь Гамов возвышался над нами уже не на голову, а на все туловище, и смеялся, и что-то говорил, и показывал жестами, что ему неудобно на руках, что он хочет спуститься на землю. Но его несли вдоль всех шести длинных, как бараки, двухэтажных казарм, обнесли по всему периметру площади и начали новый круг. У меня заложило уши от восторженного ора молодых глоток, от топота сапог, от шума теснящихся к Гамову тел. Сперва я глядел только на водолетчиков, любовался ликующими юными лицами, распахнутыми восторженными глазами. Потом присмотрелся к Гамову и понял, что ему нужно срочно помочь. Он посерел, сжимал губы. Я вспомнил, что он плохо переносит тряску, и, огибая радостно беснующуюся толпу, подобрался к офицерам. Они все так же стояли в сторонке и, хоть внутренне чувство дисциплины не позволяло им неистовствовать, на лицах читалось, что они сейчас испытывают те же чувства, что и их разбушевавшиеся питомцы.

— Надо выручать диктатора, — сказал я Корнею Каплину. — Он еле держался на ногах, а тут такие волнения… У него закружилась голова…

Каплин что-то сказал одному из офицеров. Тот выдвинулся вперед и пронзительно засвистел. Три раза он дунул изо всех сил в рожок, вынутый из кармана. Сперва задние обернулись, потом и те, что были поближе к Гамову. Его опустили на землю, он пошатнулся, но устоял на ногах. Два первых свистка, похоже, означали призыв к вниманию, а последний, с переливами, приказ строиться. Все кинулись на свои места. Не прошло и минуты, как перед нами стояла четкая шеренга. Вперед вышел полковник и молча оглядел построившихся водолетчиков. И в его молчании, и в том взгляде, каким он обводил их, была благодарность за то, что после беспорядков, они, усмиренные, показали, что не утратили дисциплины и послушания командирам — и быстрота построения, и четкость строя свидетельствуют именно о послушании и вернувшейся дисциплине, и сам он видит, и глава государства видит, что впредь не будет ни своеволия, ни беспорядков.

Офицер с рожком скомандовал:

— В казармы, на учения!

Спустя минуту на площади оставались только полковник и несколько офицеров. Водолетчики не шли, а бежали в казармы — демонстрировали скорость исполнения приказов. Гамов с улыбкой пожаловался:

— Так закружили, что чуть не потерял сознание.

Полковник спросил:

— Какие будут распоряжения, диктатор?

— Сперва вопрос: эти зачинщики?.. Пальман, Кордобин, Скрипник, Вильта… Они как в учении и казарменном быту?

Полковник посмотрел на помощников и, видимо, понял, что они заранее согласны с тем, что он собирается доложить.

— Отличники! Считали их первыми кандидатами на повышение, даже рапорты заготовили. Теперь, конечно…

Гамов не дал ему договорить:

— Семипалов, какую вы утвердили структуру у воздушных дивизий?

— Как в пехотных и артиллерийских: восемь полков.

— Промежуточных соединений нет?

— Не создавали.

— Теперь создадим промежуточные соединения — бригады. Каждая воздушная бригада из двух полков. Полковник, разбейте вашу дивизию на четыре бригады и командирами назначьте этих отчаянных… Альфред Пальман, Иван Кордобин, Сергей Скрипник, Жан Вильта. Я не ошибся? — Гамов любил демонстрировать память.

Вряд ли офицерам могло понравиться неожиданное решение Гамова. Корней Каплин сохранил спокойствие, но у остальных лица вытянулись. Гамов умел переломить любое настроение в свою пользу. Он дружески сказал:

— Вас покоробило, что ваши подчиненные, к тому же проштрафившиеся, вдруг станут начальствовать над вами? Есть здесь обида, есть. Но есть и гордость! И не за них гордость — за себя! Ибо вы воспитали и научили так, что они даже вами могут командовать. Ученик должен превзойти учителя, если учитель хорош, ибо иначе нет движения вперед. И если они окажутся на своем месте, если хорошо будут командовать бригадами, то в этом прежде всего ваша заслуга. И чем выше они, молодые, поднимутся над вами, тем значительней ваша собственная заслуга, тем больше вам чести и благодарности. Поздравляю вас, командиры, с успехом в подготовке новых офицеров! Ни я этого не забуду, ни родина не забудет. Вопросы есть? Нет? Тогда мы отбываем.

В водолете я не удержался от упрека:

— Гамов, не слишком ли вы рискуете? Назначить в командиры бригад юнцов! Ни разу не были в сражениях, успехи только в учениях… А если спасуют в первом же бою?

— Не похоже на них, Семипалов. Пришлите им приказ о присвоении четырем бригадирам бригад приличествующих воинских званий. Прищепа, что вы хохочете?

Прищепа не хохотал, только улыбался. На площади он молчал, только профессионально во всех всматривался. Но в водолете им овладело веселье. Он восстановил на лице серьезность и ответил:

— Представил себе, как выглядит со стороны сегодняшняя сцена на площади. Солдаты взбунтовались, посадили в тюрьму командиров. А их за это благодарят, повышают в званиях, назначают на офицерские должности. И командиров благодарят, что воспитали солдат, способных на нарушение дисциплины. Хвалят офицеров за то, что дали себя арестовать! Прочитал бы о таком событии в книге, никогда бы не поверил!

— Неклассическая трактовка дисциплины, — заметил я.

— Надеюсь, теперь я могу не выполнять приказа посадить под арест моего связного? — продолжал Прищепа. — Он проштрафился не больше, чем другие офицеры. Правда, благодарить его за это не буду.

Гамов огрызнулся:

— Приказа об аресте вашего связного не отменяю. Офицеры воспитывали патриотизм в своих солдатах и не заметили, что патриотизм вдруг вступил в противоречие с дисциплиной. А связной должен непрерывно информировать о состоянии дивизии и проглядел, что в ней творится. Он не выполнил своего профессионального долга. Дайте ему работу попроще. Для серьезных дел он не годится.

Я сказал:

— Вы пообещали водолетчикам, что скоро отправите их на фронт. Я удивлен. Пеано не собирается в ближайшее время поднимать авиацию.

91
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело