Выбери любимый жанр

Экспедиция в иномир - Снегов Сергей Александрович - Страница 38


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

38

Мы медленно двигались вдоль многоэтажных склепов, освещая ряд за рядом, этаж за этажом. Впоследствии, установив в тоннеле светильники, мы могли свободно обозревать с одной стороны все гигантское покоище мертвецов, а с другой — любоваться всеми картинами музея, но в тот первый день и мертвецы, и картины, выхваченные снопиком света, как бы возникали из небытия: эффект был куда сильней! Скелеты лежали в определенном порядке: внизу экземпляры крупней, повыше — поменьше. Различие в размерах выражало различие возраста: одни умирали зрелыми, возможно, и состарясь, других смерть настигала в стадии созревания, кое-кто переводился на жительство в некрополь, не выбравшись из младенчества. Но когда бы ни умирали обитатели космического корабля, останки их переселялись сюда, в последнее их общежитие, ставшее вечным хранилищем.

И еще стало ясно при первом осмотре: в некрополе сохранялись не скелеты однажды посаженного экипажа, а много их генераций. Потом мы установили, что для корабля требовалась команда в двадцать взрослых особей, владевших профессиями навигаторов. Корабль, стартовавший откуда-то из центральных районов Галактики, вела небольшая группа специалистов звездоплавания. Скелетов же было больше тысячи. Медленно передвигаясь от одного пятиэтажного саркофага к другому, я мысленно видел их — восьмируких, молодых, энергичных, полных жажды выполнить какое-то важное задание, ради него пустившихся в дальний полет. Шли годы, десятилетия, пошло на тысячелетие, одна тысяча лет напластывалась на другую — анализатор определил десять тысяч земных лет для полного жизненного цикла одной особи, — народилось на корабле новое поколение, его обучили звездоплаванию, оно переняло эстафету родителей, те переселились сюда, вон там, в дальнем углу некрополя, начинали они скелетную историю загадочного полета.

А полет продолжается, старится вторая генерация, вырастает третья, самая многочисленная, почти в сто особей, они стремятся вперед, но, не достигнув цели, тоже занимают свои места в саркофагах. Тысячелетие идет за тысячелетием, одна генерация по-прежнему сменяет другую, постепенно количество новых астронавтов уменьшается, их становится снова два десятка, как раз то число, что требуется для надежного обслуживания корабля, а полет не прерывается, цель не достигнута, надо спешить. Но вот их уже меньше двадцати. Эти крайние справа полки — свидетели катастрофического падения рождаемости. Недалеко уже и до последних трех, умерших на своем посту, среди непонятных нам аппаратов, и уже не было живых товарищей, чтобы перенести их тела в некрополь. А полет все продолжается, ибо неведомая цель не достигнута, ибо таинственное задание не выполнено, — продолжается еще полтора миллиона земных лет, все продолжается, все продолжается… Куда они стремились? В чем цель их бесконечного полета?

После осмотра некрополя мы повернули к музею. Сегодня все восхищаются творениями на стенах мертвого корабля и каждый школьник может сдать экзамен по технике стереооттисков. Но вообразить себе наше удивление, когда мы открыли, что ярчайшие краски картин к тому, что у нас называют красками, никакого отношения не имеют, что весь цветовой спектр создан лишь разной глубиной оттиска на непонятном материале стен, а разная глубина оттиска исчисляется миллимикронами — на ощупь картины идеально гладки, а меняя освещение, мы заставляем их вспыхивать разными цветами. Впрочем, удивление перед техникой рисунка пришло позднее, в те минуты нас больше интересовало содержание картин. Все эти сценки быта и работы на странной планете, источенной пещерами — жильем и заводами восьмируких. астронавтов, — видимо, были нанесены на стены, чтобы путешественники помнили далекую родину: появление многих генераций, родившихся на корабле и назначенных там умереть, несомненно, заранее планировалось. С некоторых картин на нас глядели живые, те, кто миллионы лет уже покоился в саркофагах, они были странны и привлекательны, над восемью гибкими сочленениями — ноги и руки одновременно — вздымалась крутая, лобастая голова, в ней светились два удивительных глаза — два огня, два приемника света, два факела, мощные, пронзительно-умные, безысходно-печальные…

— Нет, эти глаза не только для зрения! — вырвалось у Хаяси. — Они разговаривали глазами!

— Не удивлюсь, если глаза у них — и орудие нападения, а не только зрения и беседы, — заметил Гюнтер. — К тому же — электрической природы. Как по-твоему, Арн?

Я пожал плечами. Разве можно определять по рисунку, правда искусному, какова физиология существ, о которых мы еще день назад и не подозревали? Одна из картин показала, что такая возможность есть: изображение тесной каморки, вроде той, где лежали три истлевших трупа. В ней стояли уже знакомые нам монолитные ящики, а перед ними распластались два восьмируких существа; глаза их, обращенные на ящики, буквально пылали. Вдалеке виднелся передовой корабль. Картина менялась, когда мы проходили мимо, создавалась иллюзия, что передовой корабль сошел с центра, а второй меняет курс, чтобы постоянно держать его в центре.

— Прицеливаются, — оценил картину Гюнтер. — Когда происходило такое событие, Петр?

— Вероятно, два миллиона лет назад, — сказал Кренстон.

В это время Фома передал, чтобы я возвращался на «Икар». Он послал на Латону по сверхсветовому ротонному каналу сообщение о двух неизвестных галактических кораблях, база вызывала меня. Пришлось на время прервать осмотр.

На Латоне начальство било нетерпение, оно требовало подробных сводок. Попутно меня хлестнули строгим «втыком» за непростительное упущение: я, видите ли, спокойно лицезрел, как уничтожают уникальнейшее, неповторимое, необычайное и прочее создание каких-то неизвестных, уникальных, необычайных и прочее разумных цивилизаций, — понимаю ли я, что так вести себя нехорошо? Я так огрызнулся, что ротонный канал в ошеломлении отключился. Обо мне тогда говорили, что подчиненным у меня хорошо, а для начальства я тяжкий крест на плечах. Но ведь космический разведчик ведет свободный поиск, а не заносит рейсовые километры в распланированный график! Мой старый друг, всегда улыбающийся Кнут Марек, начальник Главной Галактической базы, коварно попросил повторить ответ в выражениях, более приемлемых для переадресовки Земле. Воображаю, как он злорадно ухмылялся при этом, ведь все его указания, предписания и просьбы полным текстом ротанируются на Землю, в отличие от наших докладов, которые он бессовестно редактирует. Конечно, там узнают, что я сам смягчил свой отчет. Но я ничего не имел против того, чтобы и Земля по мелочам не вмешивалась в мое дело, и хладнокровно добавил, что раньше чем через неделю о подробных сводках речь не пойдет.

Картина происшествия прояснилась достаточно для предварительного отчета, но тысячи тонких вопросов ждут ответа — так начал я спустя неделю свое сообщение базе. Описав встречу с двумя кораблями, я попросил товарищей продолжать.

Первой говорила Елена Витковская. Оба они, Елена и Петр, астробиологи, знатоки форм галактической жизни. Она как аналитик дотошней Кренстона — немаловажное преимущество при изучении загадочных явлений жизнетворчества, зато он шире в оценках и лучше экспериментирует — тоже доброе качество для поисковика. Но если надо докладывать совместные результаты их работ, он тушуется, она же расцветает. Елена отличный оратор, а начальство — не только на Латоне, но и на далекой Земле — ее прямо-таки обожает, это древнее выражение точно описывает настроение, с каким принимаются ее доклады. Причина достаточно прозаическая: всех, и меня в свое время тоже, поражало, что такая очень хрупкая, очень красивая, очень женственная особа так по-мужски жестко развивает неопровергаемые аргументы. То, что именуется мужской логикой, ей свойственно больше всех нас, вместе взятых. Еще в студенческие годы я узнал в курсе древней истории, что некогда компанию осужденных вели на эшафот и единственная в той компании женщина, с презрением поглядев на своих партнеров, громко сказала: «Палач, начни с меня, я одна мужчина среди этих баб». Уверен, что в аналогичной ситуации наша Елена Прекрасная звучно, четко, ясно попросила бы гильотинировать ее первой, ибо остальные недостойны такой чести. Нет, я не ругаю Елену, я ею восхищаюсь.

38
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело