Зеленые созвездия (СИ) - Белов Алекс Владимирович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/76
• Следующая

Август перевалил во вторую половину, приближалась школа. Раньше я думал, как в сентябре начну наводить в классе порядки, обязательно схлестнусь с Игорем, но теперь хотелось прийти в класс и ощутить себя среди своих. За лето все ребята тоже стали зелёными и теперь любят друг друга. И уже начинает просыпаться горечь от осознания: такого не будет, и человеческое общество попытается меня сломать. С неудовольствием отмечаю, что если раньше был одиночкой, диктующим свои правила, то теперь стану вообще чужаком.

В отличие от меня, Володька терпеть не мог компьютеры и мобильные телефоны, и когда я спросил: почему? — ответил, что они созданы не Природой. Яконечно полюбил окружающую среду, мне теперь тоже важны деревья и травинки, но до такого я вряд ли когда-то докачусь. Похоже на паранойю. Однако Володька пользовался по минимуму и тем, и другим. Только по мобильному интернету он мог отследить действия других зелёных ребят. Я думал, что тоже скоро попробую войти в их сеть.

Мобильник у Володьки был всегда включён, пришлось и свой достать из-под пыльной кровати и поставить на зарядку, чтобы в случае чего связаться друг с другом. Но Володька позвонил лишь через неделю.

И ночью, чем перепугал меня до чёртиков.

Сквозь сон я не сразу понял, что звонит телефон. Мне снилось что-то неприятное, и когда открыл глаза, сразу уловил тусклый искусственный свет мониторчика, что прорезался сквозь тьму комнаты. Иррациональный холодный страх лизал ноги, но я заставил себя подняться, протянуть руку и нажать кнопку соединения.

— Никита, — тихо произнёс голос Володьки. Он единственный, кто меня так называл. В основном ребята использовали уменьшительное: Некит.

— Сколько время? — проныл я в трубку. — Ты чего не спишь?

— Мне срочно нужно рассказать тебе о пяти уровнях, — бодрый голос друга сквозил лёгкой тревогой.

— Что, прямо сейчас? — недовольно спрашиваю.

— Эм… Нет. Давай завтра. Утром, как проснёшься, поешь, езжай ко мне.

Я ещё ни разу не был дома у Володьки, но тот уже показывал, где живёт, поэтому я знал куда ехать.

— Хорошо, завтра поговорим, — отвечаю, потом вырубаю связь и мгновенно засыпаю.

Утром телефонный разговор кажется сном, но во время завтрака Володька напоминает о себе, и я, одевшись, напялив салатовую кепку, без которой никуда не выхожу, седлаю двухколёсного коня.

Домик у Володьки компактнее и красивее, выделяющийся белым пятном на лоне природы, в отличие от нашего, который старый, не покрашенный и выглядит, будто его бомбой разнесло.

Володька уже сидит на крыльце, сцепив руки вокруг коленей, и о чём-то размышляет.

— Привет, брат, — машет он рукой мне, когда я бросаю велик на газон и чуть не теряю сандалию, опускаясь ногами на дорожку.

В последнее время он часто зовёт меня братом. Подобное обращение мне никогда не нравилось, веяло от него слюнтяйством, но Володьке разрешено. Ибо иначе не назовёшь природные узы, которые нас связали.

Я пожимаю руку вставшему Володьке, а тот уже орёт:

— Мам, он приехал!

На крыльцо выходит светлая женщина с длинными прямыми волосами, в простом хлопчатобумажном платье. На её лицо ещё не легла ни одна морщинка, столь молодо она выглядела.

— Какой ты миленький, — улыбается женщина, и вместо того, чтобы осклабиться, я улыбаюсь в ответ, смущённо опуская глаза. — Ты у нас водный мальчик.

Я непонимающе хмурюсь, а Володька весело заявляет:

— Все зелёные дети делятся на три группы: травяные, водные и небесные. Это у кого глаза: зелёные, голубые и серые.

— Умничка моя! — восклицает мама Володьки, обнимает его и ерошит волосы. У меня в душе разливается умиротворение от этой сцены. Я будто познаю энергию дзен. — Вам не хватает ещё одного мальчика, небесного, тогда будет великая троица! Три стихии, три супергероя!

— Ну ладно, мам, мы уже пойдём, — Володька вырывается из объятий мамы и отворяет дверь позади. Я поднимаюсь по ступеням крыльца и вижу, что у мамы Володьки глаза как у меня голубого цвета. И думаю, уж не бывший ли зелёный ребёнок она?

А мама Вовки тем временем замыкает шествие и ласково кладёт руки мне на плечи.

— Меня зовут тётя Света, если что. Володя, вы где останетесь?

— Наверное, на кухне, — отвечает Володька, и тут же ныряет в проём справа. В гостиной Вовкиного дома очень красиво, и мне хватает секунды, чтобы понять: каждая мелочь интерьера сделана из природных материалов. На кухне металлические лишь столовые приборы, да бытовая техника.

Я опускаюсь на витиеватый резной стул из светлого дерева, чтоза дубовым столом.

— Соку будешь? Или тебе кофе сделать? — Володька исчезает в холодильнике.

— Кофе плохо влияет на сердце, поэтому давай соку, — прошу я.

— Уж кто бы говорил, — усмехается Володька. — Тебе какой сок? Ананасовый, апельсиновый, вишнёвый, банановый, яблочный, гранатовый, смородиновый, персиковый, виноградный, яблочно-грушевый или яблочно-виноградный?

Из-за двери выглядывает лукавый взгляд Володьки, но я не в шоке, я сам посмеиваюсь. С моей новой диетой наш холодильник тоже забит галлонами сока и молока.

— Предложи ещё молоко! — раздаётся голос тёти Светы из гостиной. — Пусть попробует, какое у тёти Любы молоко вкусное!

— Мама! — возмущённо кричит Володька. — Ты что, подслушивать нас будешь?

Из-за занавески появляется игривое лицо тёти Светы.

— Нет-нет. Уже ухожу. Никитушка, только хотела узнать, какая у тебя фамилия?

— Ясенев, — с улыбкой отвечаю я, ставший невольным участником спектакля-фарса.

— Вот! — восклицает тётя Света.

— Твоя теория неверна, — заявляет Володька.

— Ещё как верна! — Лицо тёти Светы исчезает, а её быстрые лёгкие шаги уносятся наверх.

— Что за теория? — поворачиваюсь я к Володьке.

— Так какой сок? — спрашивает он.

— Ананасовый. Что за теория?

Пока Володька наливает в стакан напиток, он успевает рассказать:

— Моя мама считает, что у всех зелёных детей фамилии связаны с природой. Но её теория уже не верна. Я знаю и Спиридонова, и Барбазюк и даже встречался с мальчишкой по фамилии Страх.

Володька убирает галлон обратно в холодильник и спешит ко мне со стаканом. Его босые ноги шаркают по полу почти неслышно.

— А у тебя как фамилия? — спрашиваю, отпивая сок.

Володька опускается на стул сбоку и хмуро смотрит на меня:

— Не скажу. Ты будешь смеяться.

— Не буду, — мотаю головой.

— Будешь.

— Не буду.

— Ты обещал.

— Конечно.

— Моя фамилия — Морковкин.

Я захожусь в глубоком смехе, даже сок брызгает в разные стороны, а Володька поджимает губы и прожигает меня укоряющим взглядом.

— Владимир Морковкин, — произношу я сквозь смех.

И тут мой друг тоже начинает смеяться. От его заливистого смеха меня разбирает ещё больше. Нет, не друг он мне, брат всё же.

— А вот про глаза она правильно говорит, — продолжает Володька, когда мы наконец успокаиваемся. — Ты принадлежишь водной стихии, а я лесной.

— Только знакомство с водной стихией у меня произошло как-то не очень, — хмыкаю я.

— Ну и что, — жмёт плечами Володька. — Зато у тебя куча преимуществ в своей стихии. Ты можешь не дышать под водой сколько угодно. Можешь даже потоки менять, но не делай этого, ибо нарушишь алгоритмы.

— Да ладно тебе! — не верю я.

— Да-да. Воздушные, что с серыми глазами, умеют даже немного левитировать, ветерок поднимать.

У меня глаза из орбит лезут. Стакан сока в руке сжимаю так сильно, что вот-вот расколю. Вот она — суперсила.

— А ты чего умеешь? — спрашиваю я.

— А я самый бесполезный, — жмёт плечами Володька. — Но вообще, я способствую росту растений, даже из самого плохого семечка. А ещё, самое интересное, могу даже дерево передвинуть.

Нет, это уж слишком. Я откидываюсь на спинку стула, меня прошибает пот.

— Вообще, я всегда думал, что стихии четыре: вода, воздух, земля, огонь.

• Предыдущая
• 23/76
• Следующая