Смерть под парусом - Сноу Чарльз Перси - Страница 6

• Предыдущая
• 6/57
• Следующая

— Надеюсь, вас миновала чаша сия, — а потом, как бы рассуждая сам с собой, добавил. — А впрочем, кто знает, возможно, ради любви стоит страдать.

— Конечно, стоит, — послышался сдавленный голос Филиппа: Тони зажала ему рот рукой.

Кристофер рассмеялся и попросил меня подвинуться.

— Мне надо хоть чуть-чуть передохнуть от этой адской машины, — объяснил он, показывая на приёмник.

Когда он усаживался, в каюту вошла своей лёгкой походкой Эвис — элегантная и обаятельная Эвис, единственная на яхте, кроме меня, полностью одетая. Она поздоровалась со всеми, как всегда, спокойно и ровно, вполголоса сказала Кристоферу: «Доброе утро, милый!» — и села рядом со мной напротив Уильяма.

— А почему бы нам не выключить приёмник? — жалобно, ни к кому не обращаясь, спросил Филипп. — Он орёт во всю мощь, а мы каждое утро собираемся здесь и мучаемся от этого рёва.

— Традиция, мой мальчик, — встрепенулся Уильям. — Равно как член Совета графства и закрытые школы. Сделали раз, сделали два… так и осталось на веки вечные.

— Ну-у, Уильям, ты начинаешь ожесточаться, — заметила Тони. — С возрастом, правда, это проходит. — Она взяла в рот сигарету и спросила: — У кого найдутся спички? У Филиппа их никогда не бывает. У тебя есть, Уильям? А у тебя, Кристофер?

Кристофер вынул из кармана пижамы коробок и бросил его Тони. Коробок упал на пол.

— Не очень-то ты любезен, — проворчала Тони. — Она перегнулась и подняла спички.

— Он всегда такой до десяти утра, — подтвердила Эвис.

— Жалкие создания эти мужчины, — заметила Тони. — Ну, пойду приведу себя в «божеский вид, чтобы доставить им удовольствие, хотя они этого и не заслуживают.

Она не спеша прошествовала к выходу, Филипп в своём углу откинулся назад и глубоко вздохнул.

— На редкость интересная девушка, — заметил я.

— Приятно это слышать. Хороший вы человек, старина, — отозвался Филипп.

Мы сидели и молча слушали музыку. Потом Филипп поднялся и заявил:

— Пойду-ка я тоже сполоснусь и побреюсь. Тощища ужасная — каждый день одно и то же, когда-нибудь возьму да и перестану умываться и отращу себе длинную бороду.

— Вряд ли тебя даже на это хватит, — поддразнил его Кристофер, но Филипп уже исчез за дверью.

Уильям вытянул ноги и сказал:

— Нам с Кристофером тоже не мешало бы одеться. Нельзя же целый день щеголять в пижамах.

У Эвис чуть дрогнули в улыбке губы, она предложила мне подняться на палубу, пока Кристофер и Уильям переодеваются. Я с радостью согласился: в каюте нечем было дышать, и, кроме того, я начал серьёзно опасаться, что от этого грохота у меня лопнут барабанные перепонки. Эвис и я за ней следом — какие стройные ножки, прости меня, господи! — поднялись на палубу и замерли. Яхта так легко и бесшумно скользила по притихшей воде, что казалось, будто время остановило свой бег.

Мы решили пойти к Роджеру поболтать с ним немного. Вдруг Эвис схватила меня за руку и рванулась вперёд, к штурвалу. Внезапный страх охватил меня, и я бросился за ней. Когда я догнал её, она уткнулась лицом мне в плечо и дрожащим пальцем показала вниз. Я увидел тонкую струйку крови, потом Роджера, и у меня волосы зашевелились на голове.

Яхтой управлял мертвец.

Зрелище было жуткое. Как большинство людей моего поколения, я на своём веку повидал немало случаев насильственной смерти. Некоторые воспоминания останутся живы до конца моих дней. Мне, например, привелось пройти по полю сражения в Ипри спустя всего лишь несколько часов после первой газовой атаки. Я попал в Дублин на пасху 1916 года и бродил по улицам, усеянным трупами; казалось, здесь приложил руку какой-то злобный шутник, придав мёртвым телам причудливые позы: мальчик, как бы распятый на стене, с удивлённо раскрытым ртом, а в метре от него — полная краснощёкая старуха, прикрывающая своим телом детскую коляску, из которой ручьями вытекало на тротуар виски.

Но в жизни своей я не видел ничего более ужасающего, чем вид мёртвого Роджера. Он сидел, привалившись спиной к наружной стенке каюты, зажав румпель между телом и согнутой в локте рукой. Чёрная дырочка на рубахе и тонкая струйка крови, вытекающая из неё, приковали всё моё внимание, и я стоял, не в силах двинуться с места. Когда же наконец я заставил себя взглянуть на его лицо, я весь похолодел от ужаса — на его лице застыла весёлая, приветливая улыбка, какой он обычно встречал друзей.

Эвис стояла, вцепившись в мою руку, её била нервная дрожь. Внезапно она истерично рассмеялась, и смех этот казался откликом на неживую улыбку Роджера.

— Иен, — произнесла она заплетающимся языком, — это нелепость какая-то. Это просто невероятно.

Её напряжённый голос звучал у меня в ушах, и на какое-то мгновение я тоже ощутил нереальность происшедшего: у меня было такое чувство, будто кто-то сыграл с нами злую шутку. Но я тут же постарался трезво взглянуть в лицо фактам.

— Нет, дорогая, это так же верно, как то, что я стою перед тобой, — сказал я. — Надо позвать всех сюда. Уильям! — крикнул я. — Поднимись-ка, пожалуйста, на палубу. Произошла пресквернейшая история. — Тогда я даже не заметил, как нелепо прозвучали мои слова в этой трагической ситуации.

Уильям взбежал по кормовому трапу на палубу. Он был по пояс голый. Увидев Роджера, он понял всё с одного взгляда.

— Мёртв, — констатировал он, и, хотя Уильям не сказал ничего нового, это коротенькое слово прозвучало зловеще.

— И ничем нельзя помочь? — спросил я в тщетной надежде.

Уильям что-то пробормотал.

— У него прострелено сердце, — заявил он с холодной профессиональной уверенностью. — Эвис, зови всех наверх. Надо причалить к берегу.

И он взял на себя роль старшего. Я позвал именно Уильяма, а не кого-нибудь другого, ибо инстинктивно чувствовал, что среди нас он единственный человек дела, прирождённый руководитель. Он высвободил румпель из коченеющей руки Роджера, выбрал шкоты и с присущей ему решительностью, которую вкладывал в любое дело, повёл яхту к берегу.

Кристофер и Филипп появились на палубе одновременно.

— Роджер мёртв, — просто сообщил Уильям. — Нам нужно немедленно пришвартоваться. Вы оба идите на нос и будьте наготове.

— Мёртв? — переспросил Кристофер. Филипп замер на миг с побелевшими губами, но потом, видимо, овладел собой.

— Вы что, это серьёзно или…? — спросил он дрожащим голосом.

— Отправляйтесь на нос и никаких разговоров! — строго прикрикнул Уильям, и они безропотно подчинились.

Пока Уильям высматривал место, чтобы пришвартоваться, на корму, где я стоял с багром в руках, вышла Тони.

— Роджер убит, — сообщил я ей шёпотом.

— Вижу, — откликнулась она. Голос её совсем сел, ярко накрашенные губы искривила загадочная усмешка.

Вскоре Уильям нашёл среди нескончаемых зарослей тростника выступ с твёрдым грунтом и решил, что мы можем здесь пристать. В напряжённом молчании мы пришвартовались и свернули парус.

Когда всё было закончено, Уильям деловито сказал:

— Оставим его здесь, — он жестом указал на труп, — только натянем тент. А то всякие зеваки, что поплывут мимо, будут гадать, как очутилось на палубе мёртвое тело.

Я заметил, что Эвис содрогнулась от этих трезвых слов. Меня тоже резанул тон Уильяма, но тут было не до церемоний — надо поскорее натянуть тент. Когда тент был поднят и яхта приняла вид судна, причалившего к берегу на ночную стоянку, Уильям сказал:

— Всё в порядке. У нас есть ещё немного времени. Пойдёмте в кают-компанию, обсудим, как быть.

По пути Уильям бросил:

— Мне нужно заскочить к себе надеть рубаху. Я мигом. А вы идите и рассаживайтесь.

Мы расположились в большой каюте. По молчаливому уговору место во главе стола было оставлено для Уильяма. Я сел справа от него, Кристофер — слева. Филипп и Тони устроились рядом с Кристофером, а Эвис подсела ко мне и бессильно опустила голову на руку. Казалось, она вот-вот лишится чувств. Она была в таком состоянии, что даже не замечала встревоженных взглядов, которые бросал на неё Кристофер. Все притихли. Всякий раз, когда я, обегая взглядом каюту, натыкался на опустевшую койку Роджера, у меня больно сжималось сердце.

• Предыдущая
• 6/57
• Следующая