Стая - Гетто Виктория - Страница 29
- Предыдущая
- 29/70
- Следующая
– Не переживай. Разберёмся. Лучше давай с тобой решим: что надумал делать дальше?
– Дальше – это в смысле после возвращения в Империю или здесь?
– Или. До Руси ещё дожить надо.
Пожимаю плечами:
– Да как-то не задумывался особо. Честно признаюсь. Пока вот воюю, а дальше ещё и не знаю.
Парочка переглядывается.
– Мы тебе земли дали. Как поступишь с ними?
– Буду тянуть, пока не уберусь домой. Там, сам знаешь… – Умолкаю, потому что Ооли может быть неприятно слышать это. В конце концов, от присяги Руси меня никто не освобождал. И срочно меняю тему: – Может, женюсь. А то лезет уже в голову невесть что…
Внезапно Ооли настораживается:
– Что значит «лезет»?
Залпом допиваю уже остывший кофе, выдыхаю:
– Сны. Снится непонятно что. И явственно так, словно уже произошло.
– Женщины? – Это Атти.
Киваю.
– Льян?
– Нет. Это точно.
– Твоя подружка из Тироса? – Это уже Ооли.
– Нет. Я и сам не знаю. Но встретимся мы с ней в моей пожалованной земле.
Атти неопределённо хмыкает:
– Знаешь, я раньше особо не придавал значения таким снам… Но вот сам сталкивался в жизни с чем-то подобным. Так что – аккуратнее. – Он многозначительно подмигивает, затем извлекает откуда-то небольшую бутылочку, три бокала: – Ну, за знакомство, Сергей?
Улыбаюсь облегчённо и без всяких задних мыслей:
– За знакомство!..
Глава 12
Острые уши, торчащие из-под свалявшихся волос, громадные, сейчас закрытые глаза, комбинезона нет. Вместо него – какие-то невообразимые лохмотья. Видно, что саури истощена до последней стадии.
Отжимаю тряпку, осторожно протираю лицо. Несколько капель попадает в приоткрытый рот, и горло делает судорожные глотки. Не прерывая своего занятия, задаю слугам вопрос:
– Её кормили?
– Сьере маркиз запретил даже подходить к клетке…
– И воды не давали?!
– Ничего, сьере барон…
– А где её вещи?
– Всё сожгли. Так приказано было…
– Твою ж… Где спальня покойного маркиза?!
– Туточки, сьере барон. По лестнице подняться…
– Веди!
Я подхватываю хрупкое, практически невесомое тело на руки, устремляюсь за бегущим мальчишкой. Да, она саури. Но после беседы с Ооли у меня нет желания бросать её на смерть. Солдаты устремляются за мной, и я только успеваю бросить:
– Воды нагрейте! И прикройте ворота.
Четверо отделяются, убегая обратно. Взлетаем наверх, мальчишка распахивает двери, склоняясь в поклоне. Вношу свою ношу внутрь. Какая грязь!
– Так, солому с пола убрать, всё вымести прочь! Прибраться. Зови своих женщин, пусть немедля приступают. Дальше – вскипятить молока, принести мне. И мёд обязательно! Продукты в замке хоть есть?
– Кладовые полны, сьере барон!
– Вот и займись! И белого хлеба мне, краюху!
– Сейчас исполню, сьере барон!
Парень исчезает. Я же рывком сдёргиваю с большой кровати грязные шкуры, оставляя лишь матрас, набитый соломой. Вроде чистый. Опускаю измождённое, почти невесомое тело на него, торопливо осматриваюсь, замечая два больших сундука. На них замки, но меня это не останавливает. Рывок, и с жалобным хрустом лопается крышка. Одежда… Вот то, что нужно! Кусок тонкого полотна. И отрез бархата в придачу! Самое оно! Раскручиваю толстую ткань, накрываю ею матрас. Сейчас и так сойдёт. Затем выуживаю тощую, донельзя исхудавшую фигурку из лохмотьев, перекладываю на бархат, прикрываю полотном. Саури грязна до невозможности, но это ерунда. Пока просто оботрём тряпкой, потом помоем, как чуть окрепнет. Очень осторожно протираю её лицо, потом по каплям вливаю воду в приоткрывшийся рот. Горло ходит ходуном, жадно втягивая драгоценные капли. Где же пацан?! Огромные глаза чуть приоткрываются, но в них нет ни капли рассудка. Просто мутные зрачки, покрытые какой-то поволокой. Мать богов! Только бы не умерла! Не хочу!
– Сьере капитан, ворота закрыты, сейчас мост поднимают! – просовывается в комнату голова старшего моей охраны.
Не отвлекаясь от своего занятия, бросаю:
– Хорошо. Пройдите по всем помещениям, проверьте тюрьму: если кто там сидит, организуйте кормёжку, но не выпускайте, пока я не закончу.
– Сделаем, сьере капитан!
Сержант исчезает, а минут через пять появляется мальчишка, несущий котелок с горячим, ароматно пахнущим молоком, горшочек с мёдом и буханку белого хлеба. Тот, правда, чуть зачерствел, но это не страшно.
– Поставь.
Зачерпываю лежащей на подносе ложкой мёд, кладу его в молоко, начинаю размешивать. Ещё одну. Пожалуй, хватит. Чуть приподнимаю саури, спохватываюсь:
– Иди, пусть женщины принимаются за уборку.
Тот убегает, с непередаваемым ужасом глядя на тело на моих руках. Устраиваюсь поудобнее, опирая девушку себе на грудь. Она по-прежнему без сознания. Зачерпываю ложкой приготовленную смесь, аккуратно вливаю ей в рот. Ну же, давай! Получилось! Рефлексы работают, и она глотает. Раз. Другой. Уже пятая ложка. Но шестая вдруг остаётся нетронутой, расплёскиваясь по ткани, которой прикрыта девушка. Зато я замечаю, что рот плотно закрылся, а глаза, наоборот, широко распахнуты и муть из них ушла. Значит, очнулась? Я вспоминаю её речь, вбитую в меня под гипнозом:
– Твои неприятности кончились. Лучше пей молоко. Другого тебе пока нельзя. Слишком долго была голодной.
Тело вздрагивает. Потом я слышу очень слабый голос:
– Кто… ты?
– Друг. Не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого. Пей.
Подношу опять ложку ко рту. Саури судорожно глотает. Так она опустошает котелок наполовину. Потом вздыхает:
– Больше… не могу. Мне плохо. Сейчас вырвет…
И её действительно выворачивает молоком и мёдом на постель.
Вздрагиваю. Вытираю ей лицо. Осторожно передвигаю её подальше от лужи.
В это время двери покоев открываются, и на пороге появляются обе женщины и мальчишка. В руках веники и вёдра.
– Уберите быстро эту солому! Всё вымыть! И принесите сюда ещё чистого полотна! И шкуру побольше!
Мальчишка вновь исчезает, а женщины начинают сгребать полусгнившую солому в кучу, с ужасом глядя на меня и неподвижно лежащую саури. Та немного приходит в себя. Снова тяжело дышит:
– Мне лучше.
– Сейчас приберут, и здесь станет хорошо, малышка. Давай попробуем ещё немного съесть. Только чуть-чуть. Твой желудок совсем не работает.
– Рискну.
Она съедает пару ложек и сжимает губы. Оба ждём.
Служанки между тем выметают мусор.
Я снова берусь за котелок. Хвала богам, там достаточно молока, и оно ещё тёплое. Зачерпываю ложкой ароматный мёд. Саури судорожно его проглатывает, потом шепчет:
– Пить.
Даю ей молоко. Она делает пару глотков, и мы снова ждём. Тут появляется мальчишка с рулоном грубой ткани. Под мышкой у него – свёрнутая шкура. Парня качает под тяжестью всего.
Подхожу к кровати и подхватываю саури на руки.
– Чего встал? Быстро поменяй!
Мальчишка сдёргивает испачканный бархат с матраса и торопливо расправляет свежую ткань. Очень бережно опускаю девушку обратно, прикрываю шкурой. И тут натыкаюсь на её взгляд, удивлённый, испуганный.
– Откуда ты знаешь речь кланов?
– Знаю даже то, что ты не чудовище, а такое же разумное существо, как и остальные. Потом поговорим. Сейчас надо ещё поесть. Сможешь?
– Наверное…
Размачиваю кусочек мякиша в молоке, сверху капаю немного мёда. Сую ей в рот. Она медленно прожёвывает. Потом ещё небольшой кусочек.
– Пока хватит. Подождём немного. Хорошо?
Сил кивнуть у неё нет. Поэтому девушка на мгновение прикрывает глаза. Уже чистые. Без той непонятной поволоки.
– Кто ты?
– Капитан имперских войск Серг Стел. Новый владелец этих земель.
– А… прежний…
– Он проиграл. Поэтому был повешен.
Девушка облегчённо вздыхает и закрывает глаза. Грудь едва заметно вздымается под мехом. Но я вижу, что она приходит в себя. И с каждой минутой сил у неё становится больше.
– Есть хочу.
– Погоди ещё немного. А то вырвет опять.
- Предыдущая
- 29/70
- Следующая
