Завещание чудака (илл. Эдуарда Риу) - Верн Жюль Габриэль - Страница 54

• Предыдущая
• 54/60
• Следующая

Безусловно, не правы те, кто не желает считаться со случаем. У него не бывает привычек, зато ему свойственны капризы. Последнее наблюдение оправдалось утром четырнадцатого июня.

С девяти часов целая толпа держателей пари осаждала телеграф Сент-Луиса, чтобы узнать число очков, выпавших на долю второго партнера. Результат тиража сразу напечатали в дополнительных выпусках утренних газет: «Пять, из трех и двух, Том Крабб». А так как Том Крабб занимал сорок седьмую клетку, то пятерка отсылала его в пятьдесят вторую, то есть в Сент-Луис. «Тюрьму» должен был немедленно занять чемпион по боксу, а Максу Реалю надлежало отправиться на его место, в Пенсильванию. Во всех агентствах началось страшное смятение, а в отеле, где остановился художник, — стремительный наплыв репортеров и маклеров.

Гарри Кембэл предстал в телеграфном бюро Олимпии в ту самую минуту, когда готовился прозвучать двенадцатый, последний удар часов в полдень восемнадцатого июня. В назначенный срок он был на своем посту, благодаря исключительному достижению двух профессиональных велосипедистов Билла Стэнтона и Роберта Флока. После солидной порции виски с джином сознание журналиста прояснилось, и он узнал содержание телеграммы:

Чикаго. 8 час. 13 мин. Кембэл, Олимпия, Вашингтон. Девять, из пяти и четырех. Южная Дакота, Янктон.

ТОРНБРОК.

Главный репортер газеты «Трибюн» не мог пожаловаться на результат этого последнего тиража: он мог совершить путешествие в тысячу триста миль по совершенно неведомым дорогам. Заметим, кстати, что Гарри Кембэл в своей тридцать девятой клетке займет теперь четвертое место — после X.K.Z., Макса Реаля и Лисси Вэг. Получив девять очков, он обошел коммодора Уррикана, ожидавшего в Висконсине извещения о дне своего отъезда. Что до Германа Титбюри, то ему в «золотой клетке» осталось сидеть еще двадцать восемь дней, а Тому Краббу покрываться плесенью в стенах «тюрьмы», может быть, до самого окончания партии. Нельзя сказать, чтобы Гарри Кембэл вновь обрел уверенность в ожидавшем его успехе (он ее никогда и не терял), но как никогда раньше он был увлечен своей ролью (это увлечение разделяли все его сторонники). К тому же случай играл такую важную роль в этом матче Гиппербона!

Журналист не захотел терять ни одного часа и, не дожидаясь депеши с маршрутом от заботливого секретаря «Трибюн», отправился в путь. В это время года Северная Тихоокеанская железная дорога открыта для движения (по ней, кстати, можно из Олимпии доехать до самого Чикаго). Журналисту предстояло проехать по ней через штаты Вашингтон, Айдахо, Монтана и Северная Дакота до города Фарго, который стоит на границе между Северной Дакотой и штатом Миннесота. Там он пересядет на другую ветку и поедет до Янктона. От Олимпии до Фарго — около тысячи трехсот миль, и четыреста миль от Фарго до Янктона, расположенного на юге штата Южная Дакота. Всего тысяча семьсот миль.

Обычно поезда американских железных дорог делают тысячу миль в тридцать два часа, а на некоторых даже в двадцать четыре часа. Но в данном случае приходилось считаться с переездом через Скалистые горы и возможными запозданиями. К тому же после велосипедного пробега журналист нуждался в отдыхе. В Янктоне он надеялся пожить, никуда не двигаясь до следующего тиража и набираясь сил.

От столицы Вашингтона до первых отрогов Скалистых гор около четырехсот миль, потом двести пятьдесят миль — от западного до восточного конца этой горной цепи, выходит, от Олимпии до Хелены, столицы Монтаны, около шестисот миль. Выехав из столицы Вашингтона и поднявшись на северо-восток, к городу Такоме, поезд повернул на юго-восток, к цепи Каскадных гор. Гарри Кембэл, стоя на площадке вагона, так и впился взглядом в чудные картины, проплывавшие мимо. Дорога часто спускалась в глубокие горные ущелья, где клокочут шумные потоки, берущие свое начало на склонах Каскадных гор. Оставив за собой гору Стюарт, поезд помчался вдоль берега Колумбии. Сперва она течет с севера на юг, а потом делает крутой изгиб и бежит до самого Тихого океана, образуя южную границу штата Вашингтон. Реку украшают водопады Букленд, Гуалквил, Айлендс, Прист и семиметровый «Котел» (Kettle Falls), в котором падающая масса воды кипит и пенится, точно в настоящем котле. Потом паровоз помчался зигзагами по большой Колумбийской пустыне. Там еще есть дороги, по которым в прежние времена свободно путешествовали нэзперс, кер-д'ален и пюиаллюпс. Остатки этих племен и теперь заселяют некоторые районы штата.

Вскоре поезд пересек восточную границу Вашингтона и оказался на территории Айдахо. Этот штат, лежащий в бассейне реки Колумбии и соприкасающийся на севере с владениями Канады, все еще изобилует лесами и пастбищами, как когда-то, до разработок его золотых приисков. Столицу штата Бойсе на берегу реки с тем же названием населяют две тысячи триста человек. Самый крупный город — Айдахо-Сити — стоит при впадении в Колумбию реки Снейк и играет важную роль в экономике южного района Айдахо. Там китайцы составляют большую часть населения (так же как и мормоны, которым отказывали в избирательном праве, пока не поклянутся, что отказались от многоженства).

За Айдахо начинается территория Монтаны. Там, в Скалистых горах, перед главным репортером «Трибюн» открылась такая панорама, что даже у него, видевшего горные пейзажи Нью-Мексико и Вашингтона, захватило дух: между оврагами и ущельями бегут на север тысячи ручьев, речек и рек, орошая обильные пастбища. Тучные стада мелкого и крупного рогатого скота и многочисленные копи — главное богатство этой страны. Климат ее слишком суров для земледелия. За пределами горной цепи на золотых, серебряных и медных приисках стоят большие города: Хелена и Бьютт (их обслуживает Северная Тихоокеанская железная дорога).

Миновав Чарлз-Форк-Ривер, а затем высокие вершины Висснер, Стивенc и пики Иглc, Гарри Кембэл оказался в центре гористой страны. Надо было обладать смелым гением американцев, чтобы пустить поезда по такому району. Проложить здесь путь еще сложнее, чем там, где проходит Центральная Тихоокеанская железная дорога, то есть на четыреста миль южнее. Гарри мог сравнить эти магистрали между собой — Северная производила гораздо более сильное впечатление.

Пока журналист неотрывно следил за меняющейся панорамой волшебного царства гор, в атмосфере все усиливалось электрическое напряжение. Когда тяжелые тучи уже закрыли все небо, его прорезала первая молния. Гроза в горах — совсем не то, что на равнине, это поистине грандиозное явление! Нередко она сопровождается бурями, надолго приковывающими местных жителей к дому. И хотя поездам ничего не угрожает (электрический ток находит свободный выход через рельсы), все равно страшный блеск непрерывных молний, ужасающие раскаты грома, повторяемые эхом и превращенные в нескончаемый гул, наводят настоящий ужас на путешественников. Молнии, попадающие в скалы, и деревья вдоль железнодорожного пути, громадные камни, отколовшиеся от скал и образующие целые лавины, перепуганные дикие звери — буйволы, антилопы, олени, лани, медведи, разбегающиеся в разные стороны, — все это создает ни с чем не сравнимое зрелище. И вот тогда-то репортеру «Трибюн» представился случай сделать удивительное открытие из области зоологических исследований Скалистых гор.

Около пяти часов дня, когда поезд медленно поднимался по очень крутому горному склону, в самый разгар страшной грозы Гарри Кембэл стоял на площадке вагона (остальные пассажиры не решались покинуть свои скамейки). Внезапно он увидел на дороге великолепнейшего медведя из породы черно-бурых гризли. Зверь шел на задних ногах вдоль железнодорожного пути, перепуганный борьбой стихий, которая всегда производит такое сильное впечатление на зверей. Неожиданно этот представитель стопоходящих, ослепленный яркой молнией, поднял свою правую лапу, поднес ее ко лбу и поспешно перекрестился… «Медведь, который осеняет себя крестным знамением! — вскричал Гарри Кембэл. — Но это невозможно! Мне показалось».

• Предыдущая
• 54/60
• Следующая