Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера - Соцков Лев - Страница 40

• Предыдущая
• 40/73
• Следующая

Очевидно, настойчивые обещания эмигрантов-сепаратистов обеспечить вермахту поддержку в виде массовых народных восстаний на Кавказе не прошли бесследно. Известно, что значительная часть диверсионно-разведывательных групп, которые Абвер забрасывал в наши тыловые районы, десантировалась именно в этом регионе.

НКГБ Чечено-Ингушетии доложил наркому госбезопасности СССР Меркулову, что в период наступления немецких войск на Кавказе имели место групповые и индивидуальные заброски германской агентуры на территорию республики с целью осуществления диверсионных операций и организации повстанческих выступлений местного населения. Как следовало из показаний захваченных диверсантов, при определении места десантирования немцы исходили прежде всего из наличия у агента родственных и тейповых связей. В состав групп наряду с абверовцами входили чеченцы и ингуши из числа военнопленных, завербованных Абвером и прошедших подготовку в разведшколах. Немцы были так уверены в кратковременности действий диверсантов в советском тылу, рассчитывая на быстрый захват Кавказа, что даже не снабжали их документами прикрытия. Более того, каждый из неарийцев получил нечто вроде поручительства, из которого следовало, что он выполняет спецзадание и командиру воинской части вермахта по предъявлении сего надлежит отправить владельца во фронтовой отдел Абвера.

В записке указывалось, что группам, которыми командовали офицеры Ланге, Келлер, Реккерт, удалось осуществить ряд диверсий, а последнему инспирировать вооруженную вылазку части местного населения в Веденском районе. Как выяснилось из признаний задержанных, известные деятели эмиграции Баммат и Кантемиров активно участвовали в подборе кандидатов из числа эмигрантов для использования их в оперативных мероприятиях германских разведорганов.

В августе 1942 года на территорию Чечено-Ингушетии вместе с другими парашютистами-диверсантами был выброшен кавказец, имевший при себе документы на имя полковника германской армии. Но его настоящая фамилия, как выяснилось, была Саиднуров.

Вскоре после нападения Германии на Советский Союз Кантемиров встретился с Саиднуровым, благо оба к этому времени обосновались в Берлине, и сказал, что настало время оказать на деле содействие вермахту, от которого, собственно, и зависит теперь скорейшее освобождение их родины. Немцы подбирают людей, продолжал Кантемиров, которые могли бы выполнять ответственные задания в своих родных местах и дождаться там прихода германской армии, чтобы сразу же приступить к организации новой жизни. Сказано это было в достаточно безапелляционной форме — так, дескать, надо. Саиднуров дал свое принципиальное согласие, оговорившись, правда, что не уверен в своих способностях освоить не знакомое ему дело. Собеседник успокоил его, добавив, что компанию составят еще несколько патриотов, а в коллективе дела всегда идут более скоро. Всем кандидатам в спецконтингент надлежало выехать в Штеттин, где их встретят и сопроводят по назначению.

Саиднуров выехал туда вместе с соотечественником по фамилии Магомов, а когда прибыли на место, то оказалось, что они рекомендованы национальным центром для учебы в разведшколе. Беседовавший с ними германский офицер, представившийся как Юргензон, слово в слово повторил то, что было сказано ранее Кантемировым в отношении долга и помощи германскому военному командованию.

Саиднурова зачислили в число курсантов. Магомов тоже согласился было, но, подумав, прежде чем приступать к практическим занятиям, захотел уяснить один вопрос: будет ли Германией после победы признана независимость Кавказа? На это Юргензон ответил, что он как офицер-разведчик от таких дел далек, для этого есть фюрер и другие руководители рейха, а если господина Магомова интересуют только эти вещи, то ему в разведке делать нечего и трусы здесь не нужны. Больше Магомова в школе не видели, а Саиднурова похвалили.

Несколькими днями позже Саиднуров, уже зачисленный в разведшколу, был вызван Кантемировым в Берлин. Местное начальство было в курсе дела и не возражало. Кантемиров объяснил, что необходимо несколько дней позаниматься в лагерях для военнопленных регистрацией кавказцев, пожелавших служить в иностранных легионах. Это было выражение Кантемирова, немцы называли эти части национальными легионами. Конкретно Саиднурову поручили отбирать кандидатов для полицейской службы на Кавказе. Стало ясно, что эта работа должна стать закрепляющим фактором перед его заброской в советский тыл, чтобы не вздумал дома являться с повинной.

Старшим группы, посетившей концлагеря в Просткене, Сувалках и Шверне, был уполномоченный министерства восточных территорий господин Габе. Дорога неблизкая, беседовали о разном. Габе говорил, что к концу года, максимум к весне 1942 года Кавказ будет занят вермахтом. Саиднуров, помня о разговоре своего сотоварища с абверовцем в разведшколе, куда ему вскоре предстояло вернуться, спросил, почему немцы нарушают свое же обещание: говорили о независимости Кавказа, а теперь туда назначен гауляйтер. Габе по должности должен был разъяснять восточную политику рейха. И он ответил: да, мы обещали независимость, но время для этого еще не пришло. То же самое было обещано украинским националистам, но и Украине мы независимость не предоставим, так как в силу различия интересов в нашей борьбе могут появиться трещины. Во избежание таких нежелательных последствий немцы посчитали нужным воздержаться от предоставления различным нациям в России независимости, а всю власть взять в свои руки.

Порассуждав еще о преимуществах прямого германского управления оккупированными территориями, Габе в свою очередь спросил Саиднурова, почему кавказцы не хотят довольствоваться внутренней автономией, которую немцы могут и собираются им предоставить. Саиднуров ответил, что автономия существует и при советской власти, но они хотят полной независимости. Габе подвел черту, заявив, что германское руководство считает достаточной автономию и, насколько известно, среди влиятельных кавказцев есть лица, которые с этим полностью согласны.

Окончив учебный курс, Саиднуров был включен в парашютно-десантную группу, которую доставили в Симферополь. Здесь последний инструктаж провел капитан 1-го ранга Боде из Абвера. 25 августа Саиднуров был десантирован в заданном районе на территории Ингушетии, где и был захвачен сотрудниками НКГБ .

Франц фон Папен был послом Германии в Турции почти всю Вторую мировую войну, с 1939 по 1944 год. Фигура более чем известная. В свое время служил германским военным атташе в Соединенных Штатах, откуда был выслан. Представлял католическую партию центра в прусском ландтаге, в 1932 году был назначен канцлером. После прихода Гитлера к власти вошел в его правительство в качестве вице-канцлера. Затем — посол в Вене и, наконец, как уже сказано, в Анкаре. Сидел на скамье подсудимых на процессе над главными немецкими военными преступниками в Нюрнберге, оправдан по настоянию обвинения от США и Великобритании. Умер в преклонном возрасте в Бадене (ФРГ).

Кажется, о Папене известно так много, что добавить что-либо к его биографии затруднительно. Но архивные материалы свидетельствуют, что была еще одна не слишком известная сфера его деятельности, которой он отдавал немало сил и, скажем так, политической выдумки. Он много и интенсивно занимался «решением» национального вопроса в России.

Пожалуй, для германской дипломатии пост посла в Турции был в то время одним из самых важных. Именно поэтому Гитлер послал в Анкару такого многоопытного политика, каким зарекомендовал себя Папен.

С врагами рейха все было ясно, с союзниками Германии тоже, а Турция, военно-политическое значение которой было исключительным, всю войну колебалась. Папен прилагал неимоверные усилия, чтобы перетянуть Анкару на сторону германского блока.

Конечно, сразу же возникал вопрос о возможных компенсациях, разумеется, за счет поверженной России. Папен предпочитал именно такое определение одной шестой части земной суши, полагая, очевидно, что в категориях геополитических следует избегать идеологических привязок. Надо использовать все доступные рычаги, чтобы способствовать германской победе и, как следствие, расчленению этой страны, как бы она ни называлась впоследствии. У него были вполне определенные представления на сей счет, и он делал все от него зависящее для их реализации. Без всякой иронии его голубой мечтой было восстание в окраинных национальных республиках Советского Союза и создание таким образом условий для успешных операций вермахта.

• Предыдущая
• 40/73
• Следующая