Незабываемая - Сойер Мерил - Страница 20

• Предыдущая
• 20/83
• Следующая

Внезапно Лаки пошевелилась, потянулась, выпрямила ноги. Сорочка задралась. Очевидно, она вымыла голову — мокрые волосы рассыпались по плечам. Она что-то пролепетала во сне, и этот тревожный звук, напомнил Грегу разбудивший его плач.

Он опустился на колени и дотронулся до ее щеки.

— Лаки, проснись!

Она распахнула глаза и уставилась на него. У нее был совершенно растерянный, дикий взгляд, и Грег поневоле вспомнил ночь в палатке. Он покосился на нож, не зная, чего от нее ожидать.

— Грег? — прошептала она и всхлипнула. — Ты меня нашел...

Выходит, она пряталась от него? В это было настолько трудно поверить, что он моментально забыл про нож.

— Зачем ты пришел? Я не хочу, чтобы ты видел меня такой! — Она села, не замечая, что сорочка спустилась с плеча, почти обнажив грудь. — Не хочу, чтобы ты считал меня сумасшедшей.

Может быть, она и не хотела этого, но было поздно. Теперь Грег уже не сомневался, что перед ним — самая что ни на есть клиническая помешанная. Однако это, как назло, не лишало ее привлекательности! Лаки казалась несчастной и потерянной, но это почему-то лишь подчеркивало ее чувственность. Собственная неспособность реагировать на нее спокойно страшно раздражала его.

— Что тебе понадобилось в шкафу? — спросил Грег резче, чем собирался.

— Я испугалась... Когда я засыпаю, мне всякий раз начинает слышаться детский плач.

— Детей здесь нет на много миль вокруг.

— Знаю. — У нее был умоляющий, страдальческий взгляд. — Плач раздается вот здесь, у меня в голове. Мне начинает казаться, что со мной вот-вот случится что-то ужасное!

Он не знал, как на это ответить. Значит, она слышит голоса, не понимая, что сама производит пугающие ее звуки? Что с ней творится? И как ей помочь?

— Меня охватывает неодолимое желание забиться под кровать — как там, в тюрьме. Но под эту кровать не залезть... А я не могу уснуть, пока не спрячусь.

Боже! Она действительно сумасшедшая!

— Тебе мои слова кажутся бессмыслицей, правда, Грег?

«Еще какой!» — хотелось ответить ему. Но мешало воспоминание о пронзительном плаче, в котором звучало детское бездонное отчаяние. Это была мольба о помощи. Лаки только казалось, что плач раздается у нее в голове, на самом же деле...

— Постарайся меня понять! — взмолилась она, не скрывая боли; тонкие пальцы теребили край сорочки. — Я совершенно измотана. Мне необходимо хоть немного поспать. После больницы я толком не спала, потому что мне перестали давать снотворное. Закрой шкаф и уходи. Все будет хорошо, обещаю.

Что тут ответить? О том, чтобы оставить ее на полу в стенном шкафу, не могло быть речи. У него не оставалось выбора. Он встал и заставил подняться Лаки.

— Ложись в постель. Я посижу с тобой, пока ты не уснешь.

— Мне не хочется тебя затруднять... Грег решительно повел ее к постели, поддерживая за талию.

— Все в порядке. Мы с Доджером приглядим за тобой. А ты давай, спи.

Он заставил себя отвернуться, чтобы Лаки могла спокойно улечься и натянуть простыню до подбородка, после чего уселся с ней рядом, опершись спиной о резную спинку кровати и вытянув ноги. Доджер подошел ближе и лизнул Лаки руку.

— Теперь я в безопасности, — сообщила она собаке и закрыла глаза. — Больше не надо прятаться...

Грег ждал, когда она уснет, глядя в окно. Это окно выходило на Халеакала, который казался в полнолуние загадочным фантомом на фоне звездного неба. В призрачном свете бесшумно скользили летучие мыши, отбрасывая причудливые тени: наступило их время, и они покинули дневные убежища на верхушках деревьев. Обычно мать-природа оказывала на Грега умиротворяющее действие, но только не в эту ночь...

Этой ночью весь его мир перевернулся с ног на голову! Он чувствовал себя игрушкой в руках разгулявшейся стихии эмоций — чужих и своих собственных. Грег с нетерпением ждал рассвета как решения всех проблем. Прислушавшись, он различил мерное дыхание Лаки и облегченно перевел дух. Еще через несколько минут он разрешил своим глазам закрыться.

...Грег очнулся от дрожи, сотрясающей кровать, и не сразу понял, где находится. Потом в памяти возникли недавние события — причем с такой ясностью, словно он снова переживал все это: стенной шкаф, кухонный нож... Лаки дрожала, как в лихорадке, и он машинально обнял ее за плечи.

— Я здесь. Лаки! Тебе ничто не угрожает. С ее губ слетало неразборчивое бормотание, руки

отчаянно комкали простыню. Грег прижал ее к себе покрепче и поймал рукой оба запястья.

— Лаки! — произнес он громче, решив, что надо ее разбудить. — Я здесь, с тобой.

Он повторял слова утешения до тех пор, пока она не успокоилась. Ее голова перестала колотиться о подушку, тело расслабилось, она выпустила измятый край простыни. Грег перестал держать ее за руки: она не двигалась, и только сердце колотилось так, что ему были слышны эти удары.

Потом Лаки повернула голову и взглянула на него. Только сейчас Грег осознал, что лежит рядом с ней в постели, изо всех сил прижимая ее к себе.

— О, Грег! Я так испугалась!

Он отодвинулся, стараясь соблюдать дистанцию, ибо его мужское естество автоматически реагировало на ее близость.

— Чего ты боишься?

— Сама не знаю... Мне что-то снилось, но это было очень похоже на явь. Знаешь, как бывает во сне? Будто я прячусь в стенном шкафу, и кто-то хочет меня оттуда достать.

—Кто?

— Не знаю. Правда, не знаю! — Она пошевелилась, ненароком коснулась грудью его руки. — Где нож?!

— Остался в шкафу.

— Мне было бы лучше, если бы он был при мне.

— Нож тебе ни к чему, — твердо сказал Грег. — Ты в полной безопасности.

Она прижалась к нему, все еще дрожа; было совершенно ясно, что ей по-прежнему страшно. Его окатило теплом ее тела, ее губы, словно созданные для поцелуев, оказались в опасной близости от его губ.

«Ради всего святого, встань, уйди!» — твердил себе Грег.

Но его руки уже гладили ее плечи, мышцы живота напряглись, собственный ускоренный пульс отдавался в ушах. Она была так близко, что казалось, ее сердце колотится в его грудной клетке.

Боже, что она с ним сделала?! Грег напомнил себе, что, судя по всему, имеет дело с обычной потаскухой, если не хуже. Когда-то женщина, очень похожая на эту, сломала ему жизнь. Но его телу не было ни малейшего дела до доводов рассудка!

— Лаки... — пробормотал он и увидел ее глаза — почти черные в лунном свете, лишь с легкой примесью зелени: глаза, горящие вожделением.

Она первой сделала шаг навстречу: с поразившей его робостью дотронулась губами до его губ, и Грег не смог больше сдерживаться. Он прижал ее к себе и стал страстно целовать, давая языку возможность совершать то, что стремилось совершить его тело. В этом поцелуе не было ни малейшей нежности, а только недвусмысленное плотское желание.

И желанию понадобились считанные секунды, чтобы затмить его разум! Мгновение — и он заставил Лаки принять положение, в котором столько раз ее представлял: опрокинул на спину и лег сверху, так что его бедра оказались у нее между ног. Тело Лаки мгновенно выгнулось ему навстречу, готовое принять его в себя, губы приоткрылись, и язык Грега глубоко погрузился в ее рот.

Он желал ее так сильно, что вполне мог опозориться, как сопливый мальчишка на заднем сиденье старого «Шевроле». Он не помнил, ковца в последний раз испытывал такое непосильное возбуждение. Может быть, вообще никогда? Грег из последних сил старался обрести контроль над собой. Он чуть отстранился, сделал глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, и с изумлением увидел на ее лице выражение, близкое к благоговению. Можно подумать, что она в него по уши влюблена! Но это, конечно, было невозможно.

— Не останавливайся, — прошептала Лаки.

— И не подумаю!

Страсть, которую Грег пытался сдержать, победила, и он рванул дурацкий бантик, удерживавший вместе полы ее сорочки. Наконец-то он увидел во всей красе ее грудь, большие напрягшиеся соски, алчущие поцелуев. Грег раздвинул края сорочки и взял в ладони ее груди, прикоснувшись большими пальцами к кончикам обоих сосков.

• Предыдущая
• 20/83
• Следующая