Алый лев - Чедвик Элизабет - Страница 25

— Мы слышали, у тебя выдался хороший день, — сказал Солсбери, когда Вильгельм приступил к еде.

— Можно и так сказать, — Вильгельм бодро пересказал графам историю сегодняшней вылазки. — Так что теперь у нас есть две осадные машины, которых так не хватает Филиппу, — заключил он, — да и наемники его поголодают, пока наши будут накормлены.

Солсбери потер руки.

— Это, разумеется, поможет нам в Арке. Твоих разведчиков можно наградить, Маршал.

— Я хорошо им плачу, — ответил Вильгельм. — Когда я учился своему делу, мне сказали, что больше всего шансов на победу у военачальника, имеющего лучший разведывательный отряд, умеющий быстро реагировать. А еще у того, кто лучше всех снаряжен и накормлен, а в этом моей жене нет равных.

Солсбери согласно хихикнул:

— Я видел, приехал обоз с твоим багажом.

Вильгельм ухмыльнулся:

— Она посылает мне надушенные подушечки, свежее белье и сладости. Она знает, что для нас по-настоящему важно.

— Жаль, что моя Эла не такая, — сказал Солсбери чуть завистливо.

Де Воррену все эти сравнения были неинтересны, он предпочитал сразу поговорить о делах.

— Будем надеяться, что король Филипп и эти зарвавшиеся бретонцы снаряжены хуже, — прорычал он, потянулся за кувшином с вином и выругался, обнаружив, что тот пуст, ткнул им в своего оруженосца в бок, чтобы тот наполнил кувшин заново. Едва тот ушел, у входа в шатер появился распорядитель де Воррена, за его спиной стоял монах-бенедиктинец, в одежде, испачканной дорожной грязью.

— Милорды, — поклонился слуга. — Брат Джеффри привез новости от короля.

Де Воррен кивнул, отпустил распорядителя и подозвал монаха.

— Говори, — велел он.

Человек встал на колени:

— Милорды, король одержал великую победу. Он велел передать вам, что захватил принца Артура, а также Гуго и Вальтера де Лузиньянов.

— Что? — Вильгельм жестом разрешил монаху подняться.

Монах встал.

— В Мирабо, милорды, где те пытались захватить королеву Алиенору.

Монах с благодарностью принял вино, которым Вильгельм велел его угостить.

— Я думал, король в Ле Мане, — нахмурился де Воррен. — А это далеко от Мирабо.

Монах оторвался от своей чаши.

— Восемьдесят миль, но король со своей армией преодолел это расстояние за два дня… они скакали день и ночь, — он по привычке вытер губы рукавом.

Солсбери выглядел озадаченным:

— А что там делала королева Алиенора?

— Начни с начала, — сказал Вильгельм. — Что случилось?

Монах сделал еще один глоток и собрался с мыслями.

— Принц Артур приехал к королю Филиппу и присягнул в верности Бретани, Аквитании и Мэну, а затем немедленно отбыл в Аквитанию с двумястами рыцарями короля Филиппа, чтобы захватить эти земли.

Солсбери выругался, и все трое переглянулись.

— Королева Алиенора узнала о его намерениях и покинула Фонтевро, чтобы отправиться в Аквитанию и настроить тамошних лордов против него, но вы знаете, что она в последнее время нездорова и потому была вынуждена сделать остановку в Мирабо, чтобы отдохнуть. Принц Артур и Лузиньяны прибыли туда и осадили замок.

— Отвратительно, — пробормотал Вильгельм, наполняясь праведным гневом: почти восьмидесятилетняя женщина должна терпеть оскорбления и унижения от собственного внука и его союзников, которые готовы чуть ли не собаками ее травить.

— Королева послала к королю за помощью, но надежды у нее было мало, потому что он находился в Ле Мане. Принц Артур пообещал отпустить ее, если она поможет ему заполучить Аквитанию. Чтобы выиграть время, она притворилась, что хочет обдумать это, но своим людям сказала, что скорее проползет на животе вдоль всей Аквитании по осколкам стекла, чем уступит ему хоть пядь этой земли. Артур и Лузиньяны захватили город и замок — все, кроме внутренних покоев, где она закрылась.

Не в силах усидеть на месте, Вильгельм вскочил на ноги и принялся ходить из одного конца шатра в другой. Он взглянул на раскинувшийся перед ним лагерь. Маршал знал, что сделает с Артуром и Лузиньянами, если их глотки когда-нибудь попадутся ему под руку.

— Они свое получили, — сказал монах с мрачной удовлетворенностью в голосе. — Как только мой господин король услышал от королевы мольбу о помощи, он тут же бросился ей на выручку. Он скакал всю ночь и весь день, а потом еще целую ночь и на рассвете прибыл в Мирабо. Принц Артур и Лузиньяны даже не поняли, кто на них напал. Только что они заканчивали трапезу и готовились к последнему штурму, а в следующее мгновение на них уже были направлены мечи. Трое братьев Лузиньянов были взяты в плен вместе с принцем Артуром и двумястами французскими рыцарями, для короля Филиппа и бретонцев это настоящая катастрофа.

— Ха! — воскликнул Солсбери, яростно стукнув по столу кулаком, так что тот подпрыгнул. — Я знал, что Иоанн велик! Я это знал! Эта победа не меньше тех, которые совершал Ричард! Пусть-ка они теперь посмеются, глядя в сторонку!

Прибыл новый кувшин с вином, и три графа подняли кубки за победу, а монаху было подано блюдо с жареной петушатиной и хлебом.

Вильгельм был возмущен. То, что случилось с Алиенорой, оставило в его душе дурной осадок. Он был теперь вдвойне доволен, что в свое время отговорил Хьюберта Вальтера поддержать Артура.

— Отдохнув, вы, возможно, согласитесь доставить еще одно послание, — мягко попросил он монаха.

— С радостью, милорд, — ответил монах, не отрываясь от еды.

Вильгельм подпер рукой подбородок.

— Монаха пустят туда, куда я не послал бы своего обычного гонца. Я прошу вас отправиться к Ральфу Экзодунскому во французский лагерь. Он должен узнать, что его братья в заточении.

Монах захлопал глазами.

— Я сделаю так, что ваше путешествие будет стоить того, — сказал Вильгельм, прежде чем удивление обернулось отказом. — Если вы не можете принять плату лично для себя, я сделаю щедрое пожертвование в ваш монастырь.

Загнанный в угол, монах растерянно согласился, хотя тяжелый кошелек с серебром, который дал ему Вильгельм, несколько скрашивал его огорчение.

— Я всегда возвращаю свои долги, — сказал Вильгельм, и монах подумал, что он говорит о серебре. Но его замечание относилось и к Лузиньянам.

Лонгевиль, Нормандия, апрель 1203 года

— Папа вернулся, — сказала Махельт. Она сидела у окна, выходившего во двор, и кормила своих коноплянок семечками.

Изабель, обсуждавшая со своим писцом послание, касающееся дара собору в Глендало в Ленстере, прекратила разговор и подошла к окну. То, что она увидела, заставило ее быстро раздать служанкам приказания и поспешить в зал, чтобы встретить мужа. Вильгельм вошел в дом широким шагом, как будто пытался догнать великана или, наоборот, убежать от него. Он всегда был очень энергичен, но Изабель поняла, что случилось что-то плохое. Обычно его энергия была живой, бьющей ключом, а сейчас от него исходила злость, он будто источал злобу, когда поднимался по ступеням, лишь мимоходом приветствуя слуг и рыцарей в зале.

Изабель произнесла положенные слова приветствия, жестом отпустила слуг и последовала за мужем в личные покои. Она взяла его плащ, махнув женщинам, чтобы отошли, и велела нянькам занять детей. Махельт отчаянно хотела показать отцу свою коноплянку, но Изабель была непоколебима, и, несмотря на слезы и уговоры, отослала и ее, оставив дочку на попечении Сибиллы Дэрли.

Изабель наскоро собрала ужин: толстые ломти хлеба, говядины, зелень и пироги с мозгами. Она распорядилась принести таз с горячей водой и свежие льняные полотенца, все еще пахнущие солнцем, которое выбелило их, пока они висели на площадке для сушки белья.

— Насколько все плохо? — спросила она, наливая ему вина, когда за последним слугой закрылась дверь.

Он зарылся рукой в волосы, все еще темно-каштановые на лбу и вдоль пробора, но на висках начали появляться серебряные нити. Он уже много раз ворчал, что до того, как Иоанн сел на трон, у него седых волос не было, и это было правдой. Взяв чашу с вином из ее руки, он отпил, отставил ее, а затем ополоснул лицо и руки горячей водой.