Выбери любимый жанр

Последняя ступень (Исповедь вашего современника) - Солоухин Владимир Алексеевич - Страница 18


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

18

Незаконный захват власти нехорош еще и тем, что он чреват новыми государственными потрясениями с точки зрения исторической неизбежности. Ведь нет же другого способа отнять власть у злоумышленников, как только путем насильственного захвата. Начинается нечто вроде цепной реакции, которая может длиться десятилетиями. Горе тому народу, который окажется вверженным в эту пучину бедствий!

Короче говоря, каждому здравомыслящему человеку и без лишних рассуждений должно быть ясно, что захват власти в стране одним человеком или группой людей есть высшая форма беззакония, есть величайшее бедствие во все времена и у всех народов.

Теперь обратимся к выборам президентов. Многие из них выбираются на короткий срок. Это само по себе уже плохо. Американские президенты, например, выбираются на четыре года. Дело не только в том, что президент успевает сделать мало за этот срок. Даже один человек часто планирует свою жизнь больше чем на четыре года вперед. А ведь жизнь страны это не жизнь человека. В ней происходят более постепенные, более длительные процессы. Как же президент будет планировать долговременную политику, если его преемник через четыре года может повернуть всю политику в другую сторону? Страна невольно начинает жить сегодняшним днем. Будущего преемника, то есть своего соперника на будущих выборах, президент невольно, как бы он ни был патриотичен, воспринимает вот именно как соперника, а проще говоря, как противника, который стремится его, сегодняшнего президента, победить и уволить, отстранить, лишить президентской власти. Невольно по отношению к будущему президенту у нынешнего президента рождаются и воспитываются в груди недобрые чувства. Не то чтобы ненависть и вражда, но все же при решении очень трудной государственной задачи с возможными неприятными последствиями через много лет, может ведь у существующего президента мелькнуть мыслишка: «А это достанется уже моему преемнику, пусть он и расхлебывает. Ему так хочется на мое место, вот пусть ему и достанется». Надо сказать, что большинство из государственных каш, завариваемых сегодня, неизбежно будут расхлебываться потом, через много лет.

Второй оттенок главнее этого. Одно дело деревенская сходка, на которой выбирают старосту. В деревне сорок домов, сорок мужиков. Все они известны в подробности по характеру, по достатку, по способности быть старостой в деревне. Другое дело — население страны в десятки миллионов человек, а то и в сотни. Где гарантия, что будет выбран самый достойный? А не тот, у кого больше денег на избирательную кампанию? Возникают вдруг, как бы сотворившись из воздуха, два-три кандидата, портреты их начинают печататься в газетах, к их именам начинают привыкать. А откуда они взялись? Населению кажется, что это оно выбирает президента, но всякие выборы невидимо управляемы. Даже и на деревенской сходке можно подговорить, а то и подпоить пять-шесть мужиков погорластее, чтобы они создали так называемое «общественное мнение». В современном государстве выбирает президента фактически тот, у кого в руках средства массовой информации: газеты, телевидение, радио, реклама всех видов. Вот и готов будущий президент. Значит, президент фактически является не выбранным лицом от всего населения, а ставленником определенной группы людей, контролирующей средства массовой информации. Это тот же самовольный захват власти, только завуалированный, тихий, благопристойный, под личиной законности.

Обычно президент знает, благодаря кому он победил на выборах, поэтому в своей президентской деятельности он будет работать прежде всего на интересы той партии (а партия, в свою очередь, в руках у группы), которая посадила его в президентское кресло…

Не было, разумеется, в наших беседах такой вот последовательности, стройности, строгости. Стройность была, но в общем, главном, генеральном, так сказать, направлении, в развитии идеи. Говорилось же все это более сумбурно, отрывочно, экспрессивно.

— Подумай сам, — горячился вокруг меня Кирилл. — Тебя выбрали на четыре года. После тебя выберут человека, которого ты, допустим, ненавидишь всеми силами души. Где у тебя стимул сохранить и передать ему государство в наибольшем благополучии? Здраво я рассуждаю, трезво? По-моему, здраво. Если же ты будешь управлять страной не четыре года, а всю жизнь, и если ты передашь ее не случайному человеку, а родному своему сыну, и если ты знаешь, что от сына власть перейдет к внуку, то будешь управлять государством совсем иначе. Логично я рассуждаю или не логично?

— Очевидна и легкость подчинения, — начал соображать уже я сам. — Например, в армии. Я иду по улице. Я — рядовой солдат. Навстречу мне генерал. Я отдаю ему честь. Или во время службы генерал отдает мне приказание, я говорю «слушаюсь» и это приказание выполняю. Я не спрашиваю себя, почему я выполняю приказание генерала, а не он мое. Почему я отдаю генералу честь, а он лишь отвечает на мое приветствие. Я не задаю себе мучительных вопросов, кто умнее — генерал или я. И зачем это я слушаюсь человека, который вряд ли умнее и достойнее меня? Я вообще не думаю о личных качествах генерала. Его старшинство по званию я воспринимаю как данность, отсюда и легкость подчинения. Субординация. Попробуй другой писатель, хоть я и знаю, что он старше меня по годам и что книг у него больше, попробуй он скажи мне в нашем Доме литераторов, да еще тоном приказа: «Слышь, сходи в буфет, принеси мне бутылку пива!» Черта с два! А если даже и сходишь по непонятным психологическим мотивам, то все равно на душе будет погано и унизительно.

Но когда-то условились, что будет один человек во всем государстве выше всех остальных. Условились, что свое положение первого лица в государстве он будет передавать по наследству. Выбрали, короче говоря, не одного человека, а семью. «Когда Романовых на царство звал в грамоте своей народ», Романов Михаил сидел в Ипатьевском монастыре в Костроме и вовсе не помышлял о захвате власти. Но выбрали и условились, что эта семья будет царствовать. Законно царствовать, потому что выбрана. И тогда уж не надо ломать голову, почему эта семья, а не другая. Почему не моя? А принцип наследственной передачи власти, как мы уже коснулись, имеет ряд преимуществ.

Во-первых, народ заранее, за много лет знает, кто будет государем лет через двадцать, когда умрет нынешний государь. Народу не грозят случайности, неожиданности, а отсюда и потрясения.

Во-вторых, государь стремится оставить своему сыну (а затем и внуку) государство в благополучнейшем состоянии. Государственные ресурсы расходуются бережно, с мыслью о завтрашнем дне. Имеется возможность проводить долговременную политику.

В-третьих, наследника с пеленок готовят к его миссии, воспитывают, образуют. Власть не сваливается ему как снег на голову. Он принимает ее как должное. Он принимает эстафету от отца и несет ее дальше, к своему сыну.

В-четвертых, приняв власть законно, он не боится, что ее внезапно отнимут. То есть, конечно, держать ее в руках надо, ибо ходят вокруг банды злоумышленников, лязгая зубами. Но все же комплекса нет. Совесть чиста. Власть законна, а не захвачена.

— Но почему и зачем должна быть одна семья?

— Почему семья, мы только что видели. Это создает наибольшую стабильность в государстве, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Кроме того, это исключает всякую возможность случайного захвата власти со стороны, случайными людьми, у которых неизвестно, что на уме. Если не наследник, значит, власть незаконна. Никому постороннему не забраться на самый верх. Как бы близко ни пробрался к трону и короне злоумышленник, последняя ступень для него недосягаема, исключена. Вы думаете, люди на протяжении веков были глупее нас? Культура сменяла культуру, цивилизация цивилизацию. Древние арии, шумеры, ассирийцы, инки, Египет, китайская цивилизация, Вавилон, древняя Индия, ацтеки, Оттоманская империя, Византия… Цивилизация сменяла цивилизацию, но принцип, к которому пришли люди, оставался: царь, князь, император, султан, вождь… Римская республика, скажете вы. Да, была. Но Рима уже коснулся тот процесс, о котором будем говорить позже. Кроме того, вспышки римского величия падают на годы единоначалия (Цезарь все-таки — император), кроме того, можем ли мы говорить, что народ Рима процветал? Кроме того, где он теперь, народ Рима? Уж не современные ли итальянцы? И тут мы должны коснуться очень важной проблемы, можно сказать — проблемы проблем.

18
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело