Дом, в котором ты живешь - Соловьева Анастасия - Страница 24
- Предыдущая
- 24/48
- Следующая
– Ты просто Наташа Ростова, – бросила как-то Ирина с добродушной насмешкой. – Помнишь, как она невестой ждала Андрея Болконского в Отрадном? «Его мне надо!» – я, помню, читала в школе и поразилась двусмысленности фразы.
– У голодной куме одно на уме, – усмехнулась мать. – Толстой небось такого и в мыслях не имел.
– Как знать, как знать, Юлечка! – наигранно улыбнулась Ирина. – И потом, за что ты меня осуждаешь? Не всем же так везло в жизни, как тебе!
Внутренне я с ней согласилась. Мама всегда любила только отца: до свадьбы, в браке, после смерти.
Раза три в неделю приезжал Георгий Николаевич и вез нас на водохранилище. Я понемногу училась управлять машиной и наконец (настал день!) просидела за рулем всю дорогу туда и обратно. В азарте решила поехать на рынок – попробовать вести в городе и, разворачиваясь на базарной площади, едва не задела черный, с тонированными стеклами джип. Дверца автомобиля распахнулась – оттуда выскочила быкообразная стриженая блондинка.
– Водить не умеешь, а туда же! – выругалась она.
Перепуганная, я забилась на заднее сиденье и молча просидела до самой дачи. А что было бы, задень я ее? В жизни больше за руль не сяду!
– А тебе тут звонили, – встретила меня мама.
– Давид?
– Женщина какая-то.
– Иза? Аня?
– Нет, кто-то незнакомый.
И тут телефон зазвонил снова.
Вежливый женский голос спросил Марину.
– Слушаю вас, – отозвалась я.
– Это Булыжная. Бухгалтер «СВ-фарм». Простите за беспокойство, но мне срочно нужен телефон Давида… Михайловича, – добавила она.
– Я знаю только мобильный.
– И все? – чуть насмешливо удивилась собеседница. – Когда он будет звонить, попросите перезвонить на фирму. Это срочно.
Давид позвонил поздним вечером, и я ему ничего не сказала. Наверное, Булыжная уже разыскала его, а нет – завтра разыщет… Но какова Иза! Взять и выболтать всю нашу историю! Теперь Давид станет объектом сплетен подчиненных. Я страшно переживала.
– Да ладно! – утешала Ирина, когда перед вечерним чаем мы шли с ней в магазин. – Про начальников всегда сплетничают.
А ты делай выводы. Знаешь пословицу: расскажи матери и подушке, но не любимой подружке.
– Все-таки ужасно неприятно!
– Ты копия матери! Юлька всю жизнь из-за чепухи переживает. И ты, я смотрю…
В эту секунду зазвонил мобильный. В шуме, доносившемся из трубки, я с трудом различила голос Давида.
– Марина, ты где?
– В чистом поле, как богатырь. А ты?
! – В Шереметьево. Часа через полтора буду дома. Я жду тебя!
Он вернулся!.. Я замерла, не веря своему счастью.
– Ну, что ты стоишь?! – тормошила меня Ирина. – Скоро последняя маршрутка! Успеешь, беги! У тебя еще пятнадцать минут.
Хорошо, что я надела белый сарафан со шнуровкой. В нем нестыдно появиться в Москве. И туфли у меня удобные – с застежками. Я вспомнила, как неловко бежала по парку мама маленького Давида. Впереди показалось шоссе – я собрала последние силы.
Справа вдалеке двигалась маршрутка – теперь я неслась навстречу ей. От перенапряжения плохо слушались ноги, звенела в ушах. Люди на остановке, суетясь, начали перемещаться к обочине.
– Финиш, девушка! – приветствовал меня старичок-дачник в клетчатой летней рубашке – я подбежала к остановке, и одновременно подъехала маршрутка. В салоне играло радио.
– Реклама на радио «Шансон!» – И бархатный мужской голос возвестил тоном императора: – Весь мир в одной точке – точке ру!
Я улыбнулась. Весь мир действительно был в одной точке. Она называлась Давид. Я мчалась в эту точку через залитые закатным солнцем поля, мимо новорусских коттеджей, минуя светофоры, станции метро, улицу со странным названием Большие Каменщики… Двор, подъезд, лифт – изнемогая от нетерпения, я повернула ключ в замке.
Давид снимал в прихожей ботинки. Мы без слов бросились друг к другу и долго стояли не в силах расцепить рук. Потом заговорили одновременно:
– Додик, как я бежала!
– Я и не предполагал, что увижу тебя сегодня!
Рассмеялись и снова обнялись.
После марафона я с наслаждением приняла душ и надела свой розовый пеньюар. За месяц я соскучилась по нему, как будто он был живой…
Да, людям необходимы вещи, а вещам – хозяева. Наша необитаемая квартира выглядела печальной и мрачной: спущенные шторы, тусклые зеркала, на туалетном столике – толстый слой пыли. Чуть надушив шею и волосы, я достала из ящика таблетки. Их осталось совсем немного, а рецепт куда-то запропастился… Завтра Изе позвоню…
– Ты принимаешь… это?.. – Давид неслышно вошел в комнату.
– Откуда ты знаешь, что это такое? – удивилась я.
– Ты забыла? Я же профессионально занимаюсь лекарствами.
– Как же не принимать? Ты что, хочешь ребенка?
– Хочу… – Он слегка коснулся моей руки. По поспешности, с которой он ответил, я догадалась: он давно думает об этом. Но тут же неожиданно добавил:
– Впрочем, решать тебе.
– А если я решу?
– Я… я буду рад, – выговорил он неуверенно.
Мне стало досадно – зачем только втянула его в этот разговор. Но, с другой стороны, жизнь кого хочешь научит быть недоверчивым, сомневаться. Знакомы мы всего пять месяцев, из них два он провел в Швеции.
Прервав неловкое молчание, я спросила:
– Как ты съездил в Стокгольм? Он оживился:
– Очень эффективно! Теперь только на Рождество поеду!
– Здорово!
– Сам не ожидал! Но позвонили из Москвы: срочные дела. Пришлось ускоряться. Так что теперь Стокгольм отдыхает до января!
Ага, понятно, почему его разыскивала Булыжная!
– А что, в Москве у тебя неприятности?
– Все нормально. Я поддразнила его:
– Ты никогда не говоришь со мной о делах, как будто я розовый чулок!
– Розовый чулок – это что?
– Ну, бывает синий чулок: сухая, деловая женщина. А розовый – наоборот. У Чехова есть такой рассказ…
– Конечно, ты розовый чулок!
– Розовым чулкам не дарят ноутбуки!
– Розовым чулкам дарят все, что может доставить им радость!
Он взял мою руку. Поцеловал ладонь, запястье, локоть. Это волновало сильнее, чем страстные, бурные ласки. Я пристально взглянула ему в лицо. Весь мир был в одной точке.
Глава 18
Вечер тихо угас, на город опустилась звездная августовская ночь, а мы все не могли насладиться друг другом. Я уже не представляла, как прожила без него целый месяц. И ведь не плохо жила! Просто я все время думала о нем. Только о нем и думала– ноутбук почти не понадобился. Завтра позвонит Ольга – что я ей скажу?
– Ты не спишь? – спросил Давид осторожно. – Как мальчики?
– Мальчики? Хорошо. У Дениса все разговоры только о тебе. Знал бы, что ты вернулся, быстрее меня помчался бы по полю!
– Конечно, он же быстрее тебя бегает.
– Бегает-то он, конечно, быстрее, но я имела в виду другое – степень нетерпения. Он очень скучал по тебе.
– А ты? – приподнявшись на локте, Давид заглянул мне в глаза.
– Я не скучала, Давид. Я просто ждала. Наверное, ждать – это женский инстинкт. Думала о тебе – была счастлива. Ты вернулся – я снова счастлива. Мне всегда хорошо с тобой, даже когда тебя нет рядом.
Его поцелуй не дал мне договорить. Мы медленно летели в какое-то бездонное счастье, а в окно нагло заглядывали утренние сумерки.
Ничего не поделаешь: чем дольше девушку мы любим, тем меньше времени на сон, – утверждает всезнающий Фоменко.
В половине восьмого равнодушно запищал будильник.
– Давид! – Я без особой надежды принялась расталкивать его, и он – молодец! – проснулся, несмотря на бессонную ночь и разницу во времени со Швецией.
Завтрак был самый что ни на есть банальный: яичница, кофе, бутерброды с ветчиной Дод съел целых четыре.
– С самого Стокгольма не ел ничего!
– Бедный мой Додик! Накормлю тебя сегодня – приготовлю праздничный обед! Или ужин?
– Наверное, ужин. С утра я в мэрию, потом в банк, дальше – в офисе до упора!
- Предыдущая
- 24/48
- Следующая