Любовь не ждет - Линдсей Джоанна - Страница 32

• Предыдущая
• 32/69
• Следующая

Тиффани поразилась, как быстро прошла ее нервозность от дружеской манеры и улыбки Мэри. Она даже хмыкнула, признав:

— Не думаю, что это благодаря мне. Когда я спросила у ковбоев, не могли бы они помочь с уборкой, меня чуть не подняли на смех, но тут Диган Грант вызвался первым. И внезапно всем захотелось помочь.

— Что ж, это все объясняет. Этот парень может быть мощным стимулятором. Вежливый, ничего не скажешь, но я рада, что после свадьбы его услуги не понадобятся.

— После свадьбы вашего сына?

— Да. Нам с вами нужно многое сделать, чтобы к тому времени навести здесь лоск. Дочка Уорренов — горожанка и воспитана в роскоши. Остается только надеяться, что она не слишком изнежена и избалована, чтобы приспособиться к жизни здесь… как, например, я. Мои мужчины настроены на худшее, но они за всю жизнь не сказали ни одного доброго слова о ее семье, так что это вполне предсказуемо. Кажется, ее отцу не терпится снова увидеть дочь.

Тиффани удалось изобразить недоверие.

— Он так сказал?

Мэри цокнула языком, покачав головой.

— Мы давно не общаемся. Я слышала это от городских сплетниц, которые навещают меня время от времени. Он уже несколько месяцев только и говорит о ее приезде.

— Вас беспокоит… какое впечатление вы произведете на нее?

— Черт, да. Я буду обращаться с ней, как с хрустальной вазой. Слишком многое зависит от этой свадьбы. Вот почему я так рада, что вы будете здесь и поможете. А теперь расскажите, почему девушка с вашей внешностью все еще не замужем?

Мэри Каллахан явно была не из тех, кто станет ходить вокруг да около.

Тиффани вдруг стало неловко, что она обманывает Каллаханов. Мэри казалась такой довольной предстоящей свадьбой. Тем не менее она в очередной раз повторила историю Дженнифер, хотя эта история начала звучать неубедительно даже для ее собственных ушей. Она была склонна согласиться с оценкой Хантера насчет отношений между Дженнифер и ее женихом. Если они действительно любят друг друга, почему бы им вначале не пожениться, а потом копить деньги на дом?

Но Мэри удивила ее, взглянув на ситуацию по своему.

— Я помню, как это делается на востоке. Все тщательно обдумывают, взвешивают, прежде чем принять решение. Слишком большой выбор — вот в чем загвоздка. Здесь, в Монтане все наоборот. Выбирать особо не из кого, поэтому мужчине приходится действовать быстро, когда он видит то, что хочет, иначе он рискует, что кто нибудь выхватит добычу из под носа.

Мэри словно описывала историю Франклина Уоррена. Неужели роман ее родителей выглядел именно так? И импульсивность Фрэнка была вызвана нехваткой женщин в этих местах. Импульсивность, оказавшаяся неоправданной, напомнила себе Тиффани. Но она никак не думала, что Мэри Каллахан тоже с востока.

— Я почему то считала, что вы выросли здесь, как и ваш муж, — сказала Тиффани.

— Господи, нет, конечно. Закери тоже родился не здесь. Тогда здесь вообще никого не было, кроме охотников и индейцев. Отец Закери, Элайджа Каллахан, владел ранчо во Флориде, а мой отец был мясником, который вел с ним дела. Так мы и познакомились.

Тиффани была удивлена. С чего она взяла, что эти люди пробыли здесь дольше? Выходит, и вражда не такая уж старинная?

— Значит, вы переехали сюда со своим мужем? — спросила она.

— Да, и с его отцом, с которым мы жили вместе. Жена Элайджи незадолго до этого умерла, и у него не было ни единой причины, чтобы оставаться, и множество причин, чтобы уехать. Плохие отношения с соседями, вот что заставило его уехать на самом деле.

Последнюю фразу Мэри практически прошептала. Не может быть, чтобы она имела в виду Уорренов. Тогда почему она произнесла это шепотом, словно секрет, который не полагается знать экономке, задалась вопросом Тиффани. Но ей хотелось расспросить Мэри о вражде, и она воспользовалась представившимся поводом.

— Какая ирония, — осторожно произнесла она. — Ваш сын Коул сказал, что вы тоже не в ладах с соседями. Может показаться, что вашу семью преследует рок…

— О, все даже хуже, но мы надеемся, что это скоро закончится. Точнее, я надеюсь. Зак настроен более скептически. Но вряд ли его можно винить, учитывая, что это она последовала сюда за нами и заразила своей ненавистью остальных членов семьи.

— Кто последовал?

— Мария Уоррен. Неужели никто не рассказал вам о вражде?

Тиффани не заставила себя ждать, выпалив:

— Я как раз собиралась спросить. Кажется, я оказалась между двух огней. Кто такая Мария Уоррен?

— Единственная любовь Элайджи Каллахана. Она была Марией Эванс, когда они жили во Флориде. Элайджа и Мария собирались пожениться.

— Но не поженились?

— Нет. — Мэри вздохнула. — В ночь перед свадьбой лучший друг Элайджи напоил его и решил, что будет отличной шуткой уложить его в постель к шлюхе. Но Мария хотела поговорить с ним той ночью. Некоторые думают, что она нервничала перед свадьбой, другие считают, что не хотела ждать свадебной ночи. Она провела несколько часов на ранчо Элайджи, ожидая, когда тот вернется домой. Не дождавшись, отправилась в город и узнала, что его задержало. Когда она вошла в его любимую таверну, разыскивая жениха, все затихли. Она, пригрозив ружьем, потребовала сказать, где Элайджа, и кто то сказал, что тот наверху.

Тиффани ахнула.

— Она выстрелила в него?

— Не в ту ночь. Той ночью она просто пребывала в шоке. Но выстрелила в него на следующий день, когда он пришел, чтобы объясниться. Она не поверила, что у него не было никаких отношений с трактирной потаскушкой. Она хотела убить его, но стреляла плохо и вместо этого оставила Элайджу хромым на всю жизнь. Но неистовая ревность, которая завладела ею той ночью, так никогда и не прошла. Спустя неделю она выскочила замуж за своего старого ухажера, Ричарда Уоррена, только для того, чтобы насолить Элайдже. Вот тогда ревность захватила и Элайджу. Ему потребовалось больше времени, чтобы найти жену, тем не менее он женился по той же причине: чтобы насолить Марии.

— Почему они просто не зачеркнули прошлое?

— Действительно. Это было бы разумно. Но их любовь была очень сильной. Вот почему она превратилась в такую жгучую ненависть. Знаете ли, ревность может отравить душу человека, если ее лелеять, а Мария лелеяла свою ненависть всю оставшуюся жизнь.

— Как обе семьи оказались здесь?

— Элайджа пытался увезти нас как можно дальше от Марии. Муж Марии умер довольно рано. Он подарил ей трех детей, но выжил только Фрэнк, и она воспитала его в ненависти к нашей семье. Они последовали за нами сюда, точнее, последовала Мария. Справедливости ради надо сказать, Фрэнк не знал, что задумала его мать. К тому времени она немного помешалась. Проехать такой путь, чтобы наконец выяснить отношения с Элайджей!

— Они поговорили? И чем это кончилось?

— Чем и следовало ожидать. Они не могли вместе жить, зато умерли вместе.

— Индейцы?

— Господи, конечно, нет. Тогда индейцы в этих краях еще не воевали с белыми. Они были весьма дружелюбными, иначе мы никогда не обосновались бы в таком месте, где поблизости не было ничего, кроме торгового представительства меховой компании.

— Тогда как умерли Мария и Элайджа?

— Они застрелили друг друга.

История Марии и Элайджи, может, и была давней для Мэри Каллахан, но для Тиффани явилась свежей драмой. Она не могла выкинуть ее из головы. «Они застрелили друг друга». Как можно до такой степени разозлиться на человека, чтобы застрелить его… Впрочем, это случалось во все времена. Дуэли, войны, перестрелки здесь, на Западе. Но оставить такое наследство своим детям и внукам? Как это глупо. И теперь она должна расплачиваться за безумие своей бабки?

Но поскольку получалось, что вина в конечном итоге лежит на ее семье, Тиффани не на шутку расстроилась. Или нет? Пока она выслушала только одну сторону конфликта, Каллаханов. Но чтобы выслушать другую сторону, ей придется поговорить со своим отцом. Ну нет, спасибо. К тому же что он может добавить? Что Элайджа был недостаточно решителен, чтобы заставить Марию образумиться? Или что Мария свихнулась, поддерживая в себе ярость в течение стольких лет?

• Предыдущая
• 32/69
• Следующая