Стивен Кинг идёт в кино (сборник) - Кинг Стивен - Страница 24

• Предыдущая
• 24/110
• Следующая

Обычно все этим исчерпывалось, но на этот раз ей словно бы было мало.

— А он когда-нибудь… он когда-нибудь… — Тут она умолкла с непривычно растерянным видом. У ребят бывал такой вид, когда миссис Брэмуэлл вызывала их к доске подчеркивать существительные и глаголы, а они не могли.

— Что он когда-нибудь, мам?

— Не важно! — сердито отрезала она. — Убирайся отсюда, Бобби. Отправляйся в парк или в Стерлинг-Хаус, мне надоело смотреть на тебя.

«Так чего же ты пришла? — подумал он, но, конечно, вслух не сказал. — Я же не надоедал тебе, мам. Я тебе не надоедал».

Бобби засунул «Повелителя мух» в задний карман и пошел к двери. Там он обернулся. Она по-прежнему стояла у окна, но теперь опять смотрела на него. В такие секунды он никогда не видел любви в ее глазах. В лучшем случае что-то вроде озабоченного интереса, а порой (но далеко не всегда) почти ласковость.

— Мам, а? — Он было хотел попросить пятьдесят центов. На них он купил бы стакан газировки и пару сосисок в закусочной «Колония». Ему нравились тамошние сосиски в горячих булочках с чипсами и ломтиками маринованного огурца по краям.

Ее губы собрались как на шнурке, и он понял, что сегодня сосисок ему не есть.

— Не проси, Бобби. Даже и не мечтай («Даже и не мечтай» — одно из ее постоянных присловий). Я на этой неделе получила тонну счетов, не меньше, так что убери из глаз долларовые знаки.

Не получала она тонны счетов, вот в чем было дело. На этой неделе не получала. Бобби видел и счет за электричество, и чек за квартплату в конверте с надписью «мр. Монтелеоне» еще в прошлую среду. И она не могла сослаться на то, что ему скоро понадобится новая одежда — ведь учебный год кончается, а не начинается, а за последнее время он денег не просил — только пять долларов — квартальный взнос в Стерлинг-Хаус, а она и из-за них озлилась, хотя знает, что они покрывают и бассейн, и бейсбол Волков и Львов плюс страховка. Будь это не его мама, он бы подумал, что она жмотничает. Но сказать ей он ничего не мог — заговоришь о деньгах, и она сразу упрется, а на любое возражение, когда речь идет о деньгах, хоть о самых пустяках, она начинает истерически кричать. И становится очень страшной.

— Все в порядке, мам, — улыбнулся Бобби.

Она улыбнулась в ответ, а потом кивнула на банку с «Велофондом».

— А почему бы тебе не занять оттуда чуточку? Побалуй себя. Я тебя не выдам, а ты потом вернешь.

Он удержал улыбку на губах, но с трудом. Как легко она это сказала, даже не подумав, в какую ярость пришла бы, если бы Бобби попробовал занять чуточку из денег за электричество или за телефон, или из тех, которые она откладывает на покупку своих «рабочих костюмов», — для того, чтобы закусить в «Колонии» парой сосисок и, может быть, куском пирога «а ля мод»[19]. Если бы весело сказать, что не выдаст ее, а она потом вернет. Да уж, конечно! И получить затрещину.

К тому времени, когда он вошел в парк, обида Бобби почти прошла и словечко «жмотничать» исчезло из его мыслей. День был чудесный, а у него с собой потрясная книга — разве можно таить обиды и злиться, когда тебе так подфартило? Он нашел скамейку в укромном уголке и открыл «Повелителя мух». Книжку надо дочитать сегодня, надо узнать, как все кончится.

Последние сорок страниц заняли час, и на протяжении этого часа он не замечал ничего вокруг. Когда он наконец закрыл книжку, то увидел, что колени у него усыпаны чем-то вроде белых цветочков. Полно их было и у него в волосах — он даже не заметил, что сидел в метели яблоневых лепестков.

Он смахнул лепестки, глядя на площадку для игр: ребята там балансировали и качались, и били по мячу, привязанному к столбу. Хохотали, гонялись друг за другом, валились на траву. Неужели вот такие ребята способны расхаживать нагишом и молиться разлагающейся свиной голове? До чего соблазнительно было отбросить все это, как выдумки взрослого, который не любит детей (Бобби знал, что таких очень много), но тут он посмотрел на песочницу и увидел, что сидящий в ней малыш рыдает так, будто у него сердце разрывается, а рядом сидит мальчишка постарше и беззаботно играет с самосвальчиком, который вырвал у своего приятеля.

А конец книги — счастливый или нет? Какой бы психованной такая мысль ни показалась ему месяц назад, Бобби не мог решить. Сколько книг он ни прочел за свою жизнь, он всегда знал, хороший у нее конец или плохой, счастливый или грустный. Тед наверняка знает. Он спросит у Теда.

Бобби все еще сидел на скамейке под яблонями, когда через четверть часа в парк влетел Салл и сразу его увидел.

— Вот ты где, старый сукин сын! — воскликнул Салл. — Я зашел к тебе, и твоя мама сказала, что ты либо тут, либо в Стерлинг-Хаусе. Так ты наконец дочитал эту книжку?

— Угу.

— Хорошая?

— Угу.

Эс-Джей мотнул головой.

— Мне еще ни разу не попадалась стоящая книжка, но поверю тебе на слово.

— Как концерт?

Салл пожал плечами.

— Мы дудели, пока все не разошлись, так что прошло вроде бы неплохо — во всяком случае, для нас. И угадай, кто выиграл неделю в лагере «Виннивинья»?

Лагерь «Винни» для мальчиков и девочек, принадлежащий Ассоциации молодых христиан, находился на озере Джордж в лесах к северу от Мэнсфилда. Каждый год ХОК — Харвичский общественный комитет устраивал жеребьевку, и выигравший отправлялся туда на неделю.

Бобби стало завидно.

— Быть не может!

Салл-Джон ухмыльнулся.

— Угу, приятель! Семьдесят фамилий в шляпе, то есть, может, и больше, а старый лысый сукин сын мистер Кафлин вытаскивает Джона Л. Салливана Младшего, Броуд-стрит, девяносто три. Мама чуть не обмочилась.

— Когда поедешь?

— Через две недели после начала каникул. Мама попробует взять на тогда же свой недельный отпуск, чтобы съездить повидать бабку с дедом в Висконсине. На Большом Сером Псе.

«Большим Каном» были летние каникулы, «Большим Шоу» был Эд Салливан по телику в воскресенье вечером, а «Большим Серым Псом» был, естественно, междугородний автобус «Грейхаунд» — серая гончая. Вокзал был чуть дальше по улице за «Эшеровским Ампиром» и закусочной «Колония».

— А ты бы не хотел поехать с ней в Висконсин? — спросил Бобби, испытывая нехорошее желание чуточку испортить радость друга, которому так повезло.

— Не плохо бы, да только пострелять из лука в лагере интереснее. — Он обнял Бобби за плечи. — Жаль только, что ты со мной не поедешь, сукин ты читальщик.

Теперь Бобби ощутил себя подлюгой. Он покосился на «Повелителя мух» и понял, что очень скоро перечитает его. Может, в начале августа, если все успеет надоесть (к августу так обычно и случалось, как ни трудно было поверить этому в мае). Потом он посмотрел на Салл-Джона, улыбнулся и обнял Эс-Джея за плечи.

— Везучий ты, мышонок!

— Зовите меня просто Микки, — согласился Салл-Джон.

Они немного посидели на скамейке, обнявшись, в вихрях яблоневых лепестков, глядя, как играют малыши. Потом Салл сказал, что идет на дневной сеанс в «Ампире» и надо поторопиться, не то он опоздает к началу.

— Почему бы и тебе не пойти, Бобборино? «Черный скорпион» — куда ни обернешься, монстров не оберешься.

— Не могу. Я на мели, — сказал Бобби. Что было правдой (если, конечно, не считать семи долларов в «Велофонде»), но вообще сегодня ему в кино не хотелось, хотя он слышал, как в школе один парень говорил, что «Черный скорпион» — это класс: убивая людей, скорпионы протыкали их жалами насквозь и, кроме того, стерли Мехико в порошок.

А хотелось Бобби вернуться домой и обсудить с Тедом «Повелителя мух».

— На мели, — грустно повторил Салл. — Печально, Джек. Я бы заплатил за тебя, да только у меня всего-навсего тридцать семь центов.

— Не парься. Э-эй, а где твой бо-ло?

Салл погрустнел еще больше.

— Резинка лопнула. Вознесся в Бо-ло Рай, надо полагать.

Бобби засмеялся. Бо-ло Рай — клевая идея!

— Купишь новый?

• Предыдущая
• 24/110
• Следующая