Столкновение миров - Кинг Стивен - Страница 49
- Предыдущая
- 49/173
- Следующая
Он внезапно осознал: «У меня ДЕЙСТВИТЕЛЬНО была такая вещь!»
И следом: «В Видениях у меня такое уже было. В противоположном мире это было… было».
Ему было не больше четырех лет. В нормальном мире (он уже перестал думать о нем, как о «реальном», даже не замечая этого) это был большой стеклянный шарик с розовым центром. Однажды, когда Джек играл с ним, он покатился по цементной дорожке перед домом и в решетку канализации. Шарик пропал. Навсегда, как он тогда думал, сидя на бордюре и размазывая грязными руками слезы по щекам. Но нет, теперь его старая игрушка нашлась, такая же чудесная, как и тогда, когда ему было три или четыре года. Он усмехнулся. Тут же изображение изменилось и из Джека-ослика превратилось в Джека-котика с мордашкой умной, хитрой и довольной. Глаза изменились с карих на зеленые, как у кота. Острые, торчащие и покрытые шерстью ушки сменили висячие ослиные.
— А вот теперь лучше, — сказал продавец. — Много лучше, сынок. Счастливый мальчик — здоровый мальчик, а здоровый мальчик всегда найдет свое место в мире. Так говорит Книга Правильного Хозяйствования, а если и не говорит, то должна бы. Я допишу это в своем экземпляре, если когда-нибудь соберу достаточно палочек, чтобы купить себе. Хочешь зеркальце?
— Да! — выкрикнул Джек. — Да, очень! — Он вытащил свои палочки. Скупость была забыта. — Сколько?
Продавец нахмурился и быстро оглянулся кругом, чтобы убедиться, не видит ли их кто-нибудь?
— Убери это, сынок. Спрячь поглубже. Вот так. Показал палочки — потерял палочки. Не зевай на ярмарке.
— Что?
— Не обращай внимание. Не надо платы. Возьми это. Половина разбилась в моем фургоне, мне на горе. Мамы брали, дети глядели, да брать не захотели.
— Ладно, по крайней мере, вы не отрицаете этого, — сказал Джек.
Продавец глянул на него немного удивленно, и оба рассмеялись.
— Счастливый мальчик, проворный ротик, — сказал продавец, — загляни ко мне, когда станешь взрослее и лысее, сынок. Возьмем твои мозги с языком, продадим три раза свой кувшин с молоком.
Джек рассмеялся. Этот парень говорил складнее, чем старик Ганг.
— Спасибо, — сказал он (на отражении стекла появилась довольная широкая улыбка). — Большое спасибо.
— Благодари Бога, — сказал продавец… и затем, как бы подумав, — и береги деньги!
Джек двинулся дальше, положив зеркальце-игрушку в камзол, рядом с бутылочкой Спиди. И каждые пять минут он проверял, на месте ли его покупка.
Хотел бы он знать, где находятся сейчас все карманники?
Через два прилавка от продавца ковров развязный человек с черной повязкой на глазу, от которого сильно несло перегаром, пытался продать крестьянину большого петуха. Он убеждал фермера, что если тот купит петуха и посадит в курятник, то куры круглый год будут нести яйца с двойными желтками.
Однако Джек смотрел не на петуха и не на повязку на глазу продавца. Он вместе с толпой ребятишек разглядывал аттракцион, который устроил одноглазый. Это был попугай в большой клетке. Он был почти такой же высоты, как и самый маленький из детей. Его перья были темно-зелеными, скорее бутылочного цвета, а глаза блестели золотом… все четыре. Как и у пони, которого он видел в павильоне, у попугая было две головы. Он обхватил насест огромной желтой лапой и глядел одновременно в две стороны. Хохолки обеих голов почти соприкасались.
Попугай беседовал сам с собой, вызывая веселье у ребятишек. Джек обратил внимание, что они не были поражены и даже удивлены. Они не походили на детей, которые в первый раз пришли в кино и тупо смотрят на экран, расширив глаза; они походили на детей, которые смотрят свою еженедельную порцию мультиков. Это было чудом, да, но не новым. А кто быстрее привыкает к чудесам, так это самые юные.
— Гр-рак! Какая самая великая истина дворян? — спрашивала первая голова.
— Что король будет королем всю жизнь, а для этого нужно хоть раз в жизни побыть бароном! — отвечала вторая.
Джек улыбнулся, некоторые ребята постарше засмеялись, но малыши только удивленно таращились.
— А что в буфете миссис Спратт? — задала вопрос первая.
— То, чего никто не может увидеть! — ответила вторая, и хотя Джек ничего не понял, дети зашлись от хохота.
Попугай отпустил насест и перевернулся вниз головой.
— А что испугало сегодня до смерти Алена Вестри?
— Он увидел свою жену! — Гхр-рах! Выходящей из ванны!
Фермер повернулся и ушел, а одноглазый продавец все еще держал петуха. Он в ярости накинулся на детей:
— А ну, брысь отсюда! Бегом, пока я не излохматил ваши задницы!
Детишки кинулись врассыпную. Джек вместе с ними, бросая через плечо последние удивленные взгляды на чудесного попугая.
У другого лотка он отдал две палочки за яблоко и кружку молока, самого сладкого, жирного молока, которое он когда-либо пробовал. Джек подумал, что если бы у них дома было такое же молоко, то компании «Пепси» и «Херши» обанкротились бы за неделю.
Он уже допивал кружку, когда увидел семью Генри, которая медленно двигалась в его направлении. Он быстро сунул кружку женщине за лотком, которая вылила остатки в большую деревянную бадью.
Джек поспешил уйти, вытирая молочные усы с верхней губы и надеясь, что из кружки до него не пил никто с проказой, герпесом или чем-нибудь подобным. Он раньше как-то не думал, что здесь могут случаться такие ужасные вещи.
Он пошел по главному ряду рынка: мимо клоунов, мимо двух толстых женщин, которые продавали горшки и кастрюли, мимо замечательного двухголового попугая (его хозяин в это время совершенно откровенно прикладывался к бутылке, дико сверкая единственным глазом и держа за шею непроданного петуха), мимо площадки, где собирались фермеры. Он остановился на секунду. Многие фермеры курили глиняные трубки, и Джек увидел несколько глиняных бутылок, вроде той, из которой отхлебывал продавец птиц, которые переходили из рук в руки. Недалеко несколько человек грузили камни на телеги, запряженные измученными лошадьми.
Джек прошел мимо лавки с коврами. Продавец заметил его и поднял руку. Джек ответил на приветствие, тоже подняв руку, и подумал, не крикнуть ли ему: «Пользуйся подарком, да не перегибай палку!», но решил что лучше этого не делать. Он вдруг подумал, что его могут не понять. То чувство, что он Чужой, что он не отсюда, опять навалилось на него.
Он подошел к перекрестку. Дорога с юга на север была просто проселком. Западная дорога была намного шире.
«Старина Странник Джек, — подумал он и попытался улыбнуться. Он расправил плечи и услышал, как бутылочка Спиди стукнулась о зеркало. — Вот Старый Странник Джек идет по Территориям. Не подводите меня, ноги!»
И двинулся дальше в расстилающуюся перед ним страну грез.
Через четыре часа, в полдень, Джек сидел в высокой траве у дороги и наблюдал, как несколько человек — с такого расстояния они казались не больше букашек — взбираются на высокую башню. Он остановился, чтобы отдохнуть и съесть яблоко, потому что, казалось, в этом месте Западная Дорога ближе всего подходила к башне. До нее было не меньше трех миль (а может быть, и много больше: сверхъестественная чистота воздуха сильно затрудняла определение расстояний), но она уже больше часа не исчезала из поля зрения Джека.
Джек жевал яблоко, давая отдых измученным ногам, и размышлял, что это может быть за башня, которая стоит сама по себе в сплошном море травы. И, конечно же, он удивился, зачем эти люди карабкаются на нее. Ветер дул довольно сильно еще тогда, когда Джек выходил из города-рынка, но когда ветер на минуту стихал, он слышал, как люди переговариваются… и смеются.
Отойдя миль пять от рынка. Джек шел через деревню, если можно назвать деревней пять домов и один сарай, очевидно, давно не используемый. Больше до этого самого места он не встретил ни одного поселения. Как раз перед тем, как он увидел башню, Джек подумал, что не дошел ли он до Внешних Постов, даже не подозревая об этом. Он хорошо помнил слова капитана Фаррена: «За Внешними Постами Западная Дорога ведет в никуда… или в преисподнюю. Я слышал, что даже сам Бог не заходит за Внешние Посты…»
- Предыдущая
- 49/173
- Следующая
