Бесплодные земли (др. перевод) - Кинг Стивен - Страница 8
- Предыдущая
- 8/128
- Следующая
Не тратя попусту дарованные ему несколько дополнительных решающих секунд, Эдди с обезьяньим проворством взлетел на сосну, остановившись лишь раз, чтобы убедиться, что револьвер по-прежнему крепко сидит за поясом его штанов. Эдди владел ужас; он уже наполовину убедил себя, что погибнет (чего же и ждать, когда рядом нету Генри, который бы Приглядывал за ним), — и все равно в голове у юноши клокотал безумный смех.
«Положение безвыходное, — подумал Эдди. — Не хило, а, фанаты? Загнан на дерево Медведзиллой».
Тварь снова подняла голову — солнце короткими ослепительными вспышками заиграло на вращающейся штуке меж ее ушей — и атаковала дерево Эдди. Высоко занеся лапу, медведь ударил, намереваясь сшибить молодого человека с сосны, как шишку. Эдди перемахнул на следующий сук. В тот же миг огромная лапа переломила ветку, на которой он только что стоял, пропоров и сорвав с Эдди ботинок. Ошметки разодранного надвое башмака отлетели прочь.
«Ничего-ничего, все нормально, — думал Эдди. — Если хочешь, Братец Медведь, забери оба. Чертовы штиблеты все равно давно сносились».
Медведь заревел и хлестнул по дереву, оставив в древней коре глубокие раны, из которых потекла прозрачная живица. Эдди, не останавливаясь, судорожно карабкался вверх по редеющим ветвям. Осмелившись мельком глянуть вниз, он уперся взглядом прямо в мутные глаза медведя. Фоном для запрокинутой головы зверя служила поляна, превратившаяся в мишень с грязным пятном раскиданного кострища вместо яблочка.
— Промахнулся, гнида косма… — начал молодой человек, и тут медведь, не опуская головы, чтобы видеть Эдди, чихнул. Эдди немедленно залило горячей слизью, замешанной на тысячах белых червячков. Они отчаянно извивались у него на руках, на рубахе, на шее и на лице.
Пронзительно вскрикнув от неожиданности и отвращения, Эдди принялся прочищать глаза и рот, потерял равновесие и едва успел вовремя зацепиться сгибом руки за соседнюю ветку. Удерживаясь таким образом, он отряхивался, ожесточенно, всей пятерней, стирая с себя как можно больше кишащей червями густой мокроты.
Медведь взревел и снова ударил по дереву. Сосна раскачивалась, словно мачта в шторм… но новые царапины появились по меньшей мере семью футами ниже той ветки, в которую что было сил упирался ногами Эдди.
Червяки издыхают, понял молодой человек. Должно быть, они начали гибнуть, едва покинув зараженные трясины в теле чудовища. От этой мысли ему немного полегчало, и он опять принялся карабкаться вверх по сосне. Через двенадцать футов Эдди остановился, не рискуя подниматься выше. Ствол сосны, диаметр которого у подножия составлял, вероятно, добрых восемнадцать футов, здесь имел в поперечнике не более восемнадцати дюймов. Эдди распределил свой вес между двумя ветвями, но он чувствовал, как обе они пружинисто гнутся под его тяжестью. Отсюда, с высоты птичьего полета, открывался вид на расстилающийся внизу волнующийся ковер леса и западные предгорья. При иных обстоятельствах этой картиной стоило бы насладиться без спешки.
«Крыша мира, мамочка», — подумал Эдди. Он опять посмотрел вниз, в запрокинутую медвежью морду, и на мгновение все мысли из его головы вытеснило чистейшее изумление.
Из черепа медведя что-то росло — что-то, похожее, с точки зрения Эдди, на маленький радар. Устройство это судорожными рывками поворачивалось, пуская солнечные зайчики, и слышно было, как оно тоненько поскрипывает. Эдди, в свое время успевший сменить несколько старых машин (из тех, что заполняют стоянки для подержанных автомобилей и на ветровом стекле у них шампунем выведено «ДЛЯ ВАС, УМЕЛЬЦЫ!»), подумал, что скрип, издаваемый этим устройством, — это скрип подшипников, которые следует поскорее сменить, не то их заест раз и навсегда.
Медведь протяжно заворчал. Из его пасти густыми хлопьями полезла кишащая червями желтоватая пена. Если до сих пор Эдди не доводилось заглядывать в глаза полному безумию (сам он, не единожды оказывавшийся нос к носу со стервой мирового класса Деттой Уокер, считал иначе), то он смотрел в них сейчас… но, к счастью, чудовищную морду отделяло от него добрых тридцать футов, да и смертоносные когти при всем старании футов пятнадцать не доставали до его подошв. И в отличие от деревьев, на которых медведь срывал свою злобу по дороге на поляну, эта сосна сухой не была.
— Безнадега, милок, мексиканская ничья, — пропыхтел Эдди. Он утер потный лоб липкой от смолы рукой и стряхнул грязь вниз, в морду страшилищу.
Тогда существо, которое люди Древнего Племени звали Мьяром, громадными лапами обхватило дерево и затрясло. Сосна заходила из стороны в сторону, как маятник. Вцепившись в ствол и сощурившись так, что глаза превратились в угрюмые щелки, Эдди держался изо всех сил.
У края поляны Роланд внезапно остановился. Восседавшая у него на плечах Сюзанна, не веря своим глазам, уставилась на открытое пространство. На другой стороне прогалины, у подножия дерева, под которым они три четверти часа назад оставили Эдди, стоял зверь. Сквозь полог ветвей и темно-зеленой хвои Сюзанна видела его туловище лишь мельком. Возле ступни чудовища лежала вторая портупея Роланда. Сюзанна увидела, что кобура пуста.
— Боже мой, — пробормотала она.
Испустив надсадный, по-бабьи визгливый рев, в котором звучала горькая жалоба, медведь затряс дерево. Ветви заметались, точно под сильным ветром. Взгляд Сюзанны скользнул вверх, и у макушки сосны она увидела темную фигурку. Эдди цеплялся за ствол ходившего ходуном дерева. У нее на глазах рука молодого человека сорвалась и исступленно зашарила по воздуху в поисках опоры.
— Что будем делать? — крикнула Сюзанна Роланду. — Он щас стряхнет его! Что будем делать?
Роланд попытался задуматься над этим, но то странное чувство, которое теперь не покидало его ни на минуту, вернулось, словно бы еще сильнее обостренное напряжением. Стрелку казалось, что в его черепной коробке поселились два человека, каждый — со своим набором воспоминаний. Когда эти двое затевали спор и каждый настаивал на том, что именно его воспоминания подлинные, Роланду казалось, что его раздирают надвое. Он сделал отчаянное усилие соединить эти половинки и преуспел… по крайней мере, временно.
— Это один из Двенадцати! — прокричал он. — Один из Стражей! Должен быть! Но я думал, они…
Медведь опять рявкнул, глядя вверх, на Эдди, и принялся лупить по сосне, как энергичный напористый боксер. Ветки с хрустом ломались и сыпались вниз, в беспорядке устилая землю вокруг великана.
— Что? — пронзительно крикнула Сюзанна. — Что ты не договорил?
Роланд закрыл глаза. В голове у него какой-то голос громко воскликнул: «Мальчика звали Джейк!» В ответ загорланил другой голос: «Не было никакого мальчика! Не было никакого мальчишки, и ты это знаешь!»
«Пошли вон, оба!» — мысленно огрызнулся стрелок и крикнул:
— Стреляй в него! Стреляй ему в зад, Сюзанна! Он развернется и бросится на нас! Тогда ищи у него на голове одну штуку! Это…
Медведь опять обиженно заревел. Он бросил лупить по сосне и, возвращаясь к прежней тактике, затряс дерево. У вершины послышались зловещие скрип и треск.
В минуту относительного затишья Роланд крикнул:
— Я думаю, это что-то вроде шапочки! Маленькая стальная шапочка! Стреляй по ней, Сюзанна! Да не промажь!
Сюзанну вдруг объял ужас; ужас и, что явилось для нее полнейшей неожиданностью, иное чувство — невыносимого одиночества.
— Нет! Я промахнусь! Стреляй ты, Роланд! — Она неловкими пальцами потащила револьвер из кобуры, чтобы отдать его стрелку.
— Не могу! — проорал Роланд. — Угол плохой! Это должна сделать ты, Сюзанна! Вот настоящее испытание, и лучше бы ты его выдержала!
— Роланд…
— Он собирается обломать верхушку! — рявкнул в ответ стрелок. — Ты что, не видишь?
Сюзанна посмотрела на револьвер в своей руке. Поглядела через поляну на гигантского медведя в облаке летящих во все стороны зеленых иголок. На Эдди, качавшегося из стороны в сторону, будто стрелка метронома. Вероятно, у него был второй револьвер Роланда, но Сюзанна понимала, что молодому человеку им никак не воспользоваться — медведь неминуемо стряхнет Эдди с его насеста, как перезрелую сливу. К тому же Эдди мог выстрелить не туда, куда нужно.
- Предыдущая
- 8/128
- Следующая
