Худей! (др. перевод) - Кинг Стивен - Страница 18

• Предыдущая
• 18/60
• Следующая

Леда схватила Вилли за руку. Ее глаза были огромными поблескивающими лужицами неосознанного ужаса. С угнетающей доверительностью, от которой защекотало кожу на затылке, она заговорила. Ее дыхание было горьким от непереваренного джина.

— Теперь он похож на аллигатора, — сказала она почти интимным шепотом. — Да, вот на что он теперь похож, Вилли. На чудовище, выползшее из болота и обрядившееся в человеческую одежду. И я рада, что он уехал. Рада. Думаю, если бы он этого не сделал, я бы уехала сама. Да, просто упаковала бы вещи и… и…

Она наклонялась ближе и ближе. Вилли резко встал, не в силах этого вынести. Леда Россингтон качнулась назад на своих каблуках, Халлек только-только успел подхватить ее за плечи. Он тоже был сильно пьян. Если бы он промахнулся, Леда бы вполне могла раскроить себе череп о край кофейного столика (остекленное покрытие, бронзовая окантовка, пустячок, 587 долларов плюс доставка), о который уже расшибла ногу. Тогда вместо того, чтобы проснуться завтра с синяком, она проснулась бы мертвой. Глядя в полубезумные глаза, Вилли подумал, не хотела ли она смерти…

— Леда, я должен идти.

— Конечно, — ответила она. — Забегай, если захочется выпить. Почему бы и нет, Вилли?

— Извини, — сказал он. — Извини за все, что случилось. Мне очень жаль, поверь, — и только потом, спохватившись, как идиотски это звучит, добавил: — Когда будешь говорить с Гари, передай ему мои лучшие пожелания.

— С ним теперь трудно говорить, — тихо ответила она. — Это происходит и внутри у него. Понимаешь? У него твердеет язык и гортань. Я могу с ним говорить, но все, что говорит он — его ответы — выходят неразборчивыми звуками.

Халлек вышел в прихожую, торопясь прочь от нее… освободиться от ее мягкого, безжалостного тона, от этих унылых, тусклых глаз.

— Он действительно превращается в аллигатора. Думаю, им придется поместить его в резервуар, чтобы смачивать ему… кожу.

Слезы полились из ее глаз, и Вилли заметил, что она капает джином на свои туфли.

— Спокойной ночи, Леда, — прошептал он.

— Зачем, Вилли? Зачем ты сбил ту старуху? Зачем ты принес проклятие Гари и мне? Зачем?

— Леда…

— Приходи через пару недель, — продолжала она, все еще наступая на него, пока Вилли, обезумев, шарил за спиной в поисках дверной ручки, удерживая вежливую улыбку ценой огромного волевого усилия. — Приходи и дай мне посмотреть на тебя, когда ты скинешь еще 40 или 50 фунтов. Я посмеюсь… посмеюсь… посмеюсь…

Он нащупал ручку двери и повернул ее. Прохладный воздух освежил его разгоряченную покрасневшую кожу как благословение.

— Спокойной ночи, Леда. Мне жаль…

— Прибереги для себя свои сожаления! — завизжала она и швырнула в него бокалом мартини. Тот ударился о дверную ручку справа от Вилли и разбился. — Зачем тебе понадобилось сбивать ее, ублюдок? Почему ты навлек это на нас всех? Почему? Почему? Почему?

Вилли добрался до угла Парковой улицы и Фонарного проезда, а потом свалился на скамью в укрытии автобусной остановки, дрожа, как от лихорадки, чувствуя, как голова гудит от джина. Он думал: «Я убил ее и теперь теряю вес. Не могу остановиться. Гари Россингтон проводил слушание и оправдал меня, даже не бросив укоризненного взгляда, и попал в клинику. Если верить Леде, сейчас он выглядит, как сбежавший из фильма „Аллигаторы повсюду вокруг нас“. Кто еще замешан в этом? Кто мог участвовать в том, что старый цыган решил бы отметить возмездием?»

Вилли вспомнил двух копов, выгонявших цыган из города, когда те решили заняться трюками на общественном лугу. Один из них был всего лишь патрульным жокеем, исполняющим… исполняющим приказы.

Чьи приказы? Ну, конечно же, шефа полиции, Дункана Хопли. Цыгане были изгнаны потому, что не имели разрешения устраивать спектакль на общественной собственности. Но, конечно, они понимали, что мысль имеет гораздо более широкое значение. Если хотят избавиться от цыганской орды, всегда издается множество указов и постановлений муниципалитета. Бродяжничество. Приставание к гражданам. Плевки на тротуар. Назовите, что хотите.

Цыгане договорились с фермером с западной окраины города, угрюмым, пожилым человеком по имени Арнкастер. Всегда находилась ферма, угрюмый фермер, и всегда цыгане договаривались с ним. «Должно быть, они натренировались вынюхивать парней типа Арнкастера», — думал сейчас Вилли, сидя на скамье, прислушиваясь, как первые капли весеннего дождя стучат по крыше автобусной остановки. «Достаточно простая эволюция. Требуется всего лишь пара тысяч лет непрестанных гонений. Вы говорите с несколькими людьми, возможно, мадам Азонка безвозмездно прочтет одно-два предсказания. Вы вынюхиваете имя парня в городе, который владеет землей, но задолжал, парня, который не испытывает великой любви к городу или городским постановлениям; парня, который во время охотничьего сезона объявляет свой сад закрытым из чистой блажи, потому что предпочтет, чтобы олени сожрали его яблоки, нежели охотники подстрелили их. Вы вынюхиваете имя и всегда находите его, потому что в богатых городах всегда найдется свой Арнкастер, а то и два-три для большего выбора».

Потом цыгане расставят кругом свои машины, как их пращуры ставили в круг телеги и кибитки двести, четыреста, восемьсот лет назад. Они получали разрешение на разведение огня и по ночам болтали и смеялись, безусловно передавая из рук в руки бутылку-другую.

Об этом думал Халлек. Но согласился ли с этим Хопли? Так он позволил бы цыганам некоторое время существовать. Те, кто хотел купить, что бы там ни продавали цыгане, мог выехать по западной дороге к местечку Арнкастера. По крайней мере, оно не было на виду. Сама ферма Арнкастера была чем-то вроде бельма на глазу — фермы, которые находили цыгане, всегда считались такими. А потом цыгане поехали в Рэйнтри и исчезли из поля зрения.

Но только после инцидента, после того, как старый цыган сделал нежелательный шаг, появившись на ступеньках здания суда и коснувшись Вилли Халлека, их присутствие перестали терпеть.

Хопли дал цыганам два дня, вспомнил Халлек, и, когда они не выказали желания отправиться дальше, «отправил» их сам. Сначала Джи Роберто отменил их разрешение на разведение огня. Хотя почти каждый день всю предыдущую неделю шли проливные дожди, Роберто заявил, что угроза пожаров резко повысилась. И кстати, сообщил, что те же самые правила, которые касались лагерных костров и огня для приготовления пищи, касаются пропановых плиток, угольных жаровень и светильников.

Потом Хопли посетил несколько местных бизнесменов, у которых Ларс Арнкастер пользовался кредитом — обычно просроченным кредитом. Он побывал в магазине сельскохозяйственной техники, магазине продуктовых товаров, в фермерской кооперации и еще кое-где. Хопли даже заглянул в коммерческий банк… банк, который держал закладные на земли Арнкастера.

Все это было только частью служебного долга. Чашка кофе с одним, случайная встреча за ленчем с другим, бутылка пива с третьим.

К закату следующего дня каждый, каждый, кто имел право на чек хоть с крошечной части задницы Ларса Арнкастера, нанесли ему визит, вскользь замечая, как хорошо было бы, если бы эти чертовы цыгане тронулись дальше… и как все были бы благодарны.

Результат оказался именно таким, как рассчитывал Хопли. Арнкастер пошел к цыганам, возместил баланс заранее обговоренной суммы за аренду и, отказавшись слушать протесты, выгнал цыган (Халлек подумал о молодом жонглере, который, очевидно, еще не совсем сознавал непостоянство своей жизненной позиции). Оказалось, что у цыган не было подписанного договора, который мог бы выдержать разбирательство в суде.

В трезвом виде Арнкастер мог сказать им, что им еще повезло. Честный человек возместил неиспользованную часть того, что они оплатили. В пьяном виде (Арнкастер употреблял две бутылки за ночь) он мог быть чуть выразительнее и многословнее. Появились силы, которые желали убрать цыган из города, так мог сказать он. На него оказали нажим, давление, которое не под силу бедному, грязному фермеру типа Арнкастера. В особенности, когда половина так называемых «добропорядочных жителей» уже вытащила ножи.

• Предыдущая
• 18/60
• Следующая