Охотники за динозаврами (сборник) - Шалимов Александр Иванович - Страница 50

• Предыдущая
• 50/110
• Следующая

— Через трое земных суток станет возможной радиосвязь с Марсом, — объявил Электронный Наставник, закончив необходимые расчеты.

— Что предпринимаем? — поинтересовался Стив.

— Пойду на установление контакта еще раз, — объявил Рей.

— Не одобряю это решение, — сказал ЭН.

— А что ты предлагаешь?

— Возвращение. Задача поиска выполнена. Остальное — космический мираж. Причина — утомление вашей психики.

— Почему же мираж возникает лишь возле глыбы, на которой сохранились следы искусственных сооружений?

— Вероятность искусственного происхождения…

— Помню: пятьдесят процентов. Либо — либо…

— Человеческий разум несовершенен и ненадежен. Легко утомляется и быстро выходит из строя. Программирование несовершенно. Его ощущения за пределами опыта иррациональны.

— Это тебе подсказывает твой собственный опыт, ЭН?

— Так говорится во множестве ваших книг, посвященных человеческому мозгу. Должен ли я верить им?

— Должен верить. Тем не менее возможности мозга еще далеко не раскрыты. Сейчас мы на пороге Неведомого. Тебе понятен смысл этого выражения?

— Конечно. Порог Неведомого — граница знания и незнания. Мы знаем, что третье кольцо этой планеты состоит из каменных обломков.

Мы знаем также, что у этой планеты нет радиационных поясов. Значит, все ее излучения поглощаются веществом колец. И мы совершенно не знаем, Рей, какие дополнительные свойства приобрело это вещество, миллиарды лет поглощая заряженные частицы. И как оно может воздействовать на несовершенный и легко разрушаемый человеческий мозг.

— Справедливо, ЭН. Но ты говоришь об электромагнитных излучениях. Им противостоят наши защитные поля, достаточно надежные, как тебе хорошо известно. Сигналы же, принятые мозгом — моим и Стива, — нечто иное. Кстати, они свободно проникли сквозь защитное поле ракеты, но не были восприняты твоим электронным интеллектом. Это особый вид энергии, воздействующий только на человеческий мозг.

— Ты хочешь сказать, что мое программирование тоже несовершенно?

— Твое программирование превосходно, ЭН, но в природе, по-видимому, просто не существует единого способа объять необъятное. Что-то находится за пределами наших возможностей, что-то за пределами твоих. Но все вместе, сообща — мы, вероятно, владеем всем необходимым.

— Я должен буду снова лететь с тобой, Рей?

— Да.

— И ты по-прежнему хочешь осуществить высадку на эту глыбу?

— Если потребуется.

— От чего это будет зависеть?

— Прежде всего от того, удастся ли установить контакт.

— Контакт с чем?

— Ну, этого мы пока не знаем…

— С миражем, — подсказал Стив. — С миражем, который возникает каждый раз, когда кто-нибудь из нас приближается к этой проклятой глыбе. С миражем, которого ты не в состоянии увидеть и понять, ЭН, потому что… Словом, все это пока научная гипотеза, дорогой. А гипотезы, как известно, бывают неправильные, правильные и научные. Научные надо проверять. Вывод: гипотезу Рея необходимо проверить. Я для этой проверки, по мнению Рея, не подхожу, значит, остаетесь вы с ним, вернее, остается он, потому что тебе будет отведена роль тормоза безопасности. Ты остановишь его в тот момент, когда он попытается приоткрыть дверь туда, откуда космонавты не возвращаются.

— Приоткрыть дверь… — медленно повторил Электронный Наставник. — Нет. Этого нельзя делать. Теперь я уверен, хотя и не знаю почему. Вы называете это интуицией, но у меня не может быть интуиции. Только подсчитанная вероятность и прогноз. А для прогноза недостаточно данных.

— О чем ты? — спросил Рей, внимательно глядя на Электронного Наставника.

— Трудно объяснить словами. У меня есть особый индикатор самоутверждения, сопряженный с этим медальоном, — ЭН коснулся тонкими белыми пальцами зеленого медальона на груди. — Я не знаю, как это происходит, но… пока медальон включен, я ощущаю себя личностью, вероятно в чем-то подобной вам. Если его выключить — а иногда, это происходит автоматически, при эмоциональных перегрузках, — я превращаюсь в машину — очень совершенную электронную машину, но не более… Исчезает все, что, вероятно, и составляет содержание личности. Наступает удивительное спокойствие там, внутри, и я тогда способен только выполнять приказы — точно, но бездумно. И вот при включенном медальоне я несколько раз улавливал какое-то странное излучение. Излучение опасности? Не знаю, что это такое. Оно не поддается… количественному анализу. Я не мог определить и источник. Может быть, все третье кольцо этой планеты. Может быть, какие-то его части. Но что-то такое существует…

— А раньше ты… не ощущал этого, ЭН?

— Когда раньше, Рей?

— До того, как мы появились в окрестностях третьего кольца.

— Нет.

— Когда ты уловил это впервые?

— При одном из полетов Стива. Это был его восьмой вылет к кольцу.

— В восьмом я чуть не зацепился за одну глыбу. Понимаешь, она повернулась, когда я проходил над ней.

— Ты этого не рассказывал, Стив.

— Мелочь… Ну, царапнул бы корпус ракеты. Терранит немного покрепче всех этих трухлявых скал.

— Неизвестно, Стив. Мы ведь еще ни разу не касались их.

— Видно невооруженным глазом. Я полетал над этим каменным лесом.

— И когда еще ты ощущал излучение опасности, ЭН?

— При ваших сближениях с глыбой миражей. Особенно отчетливо, когда Стив летал туда второй раз и хотел причалить. Я тогда предупредил об опасности.

— Помню. Я тотчас приказал Стиву возвращаться. А вчера тоже?

— Да. Очень отчетливо.

— Но почему ты не сказал?

— Приборы ничего не показывали. Ты мог мне не поверить. Я тоже стал сомневаться. Может, что-то было не в порядке со мной, как перед тем у Стива, а потом у тебя.

— Все это очень странно, — задумчиво сказал Рей. — Если к этому еще добавить выход из строя двух наших зондов…

— Или даже их исчезновение, — добавил Стив. — Ведь я так и не обнаружил своего первого зонда, а вы вчера не видели второго.

— Сами зонды никуда не могли деться, — махнул рукой Рей. — Глыба меняла ориентировку. Мы их разыщем при следующем полете. Почему они замолкли? Конструкция надежна и никогда раньше не подводила.

— Выясним… Если вернем их.

— Ты сомневаешься, Стив?

— Меня смущает эта чертова глыба, которая вдруг начинает разговаривать голосами, отдающимися прямо в мозгу. Может, прав наш Мудрец, и все это не более чем миражи, галлюцинация?

— Для них тоже должна быть причина.

— Она в нас самих, Рей. Ты отдал космосу без малого двадцать земных лет. И я около того. Срок годности серых клеток подходит к концу.

— Ерунда. Летают и много дольше.

— Смотря где, старик. Здесь мы с тобой в первопроходцах. Предки наши предпочитали обходить окрестности Сатурна стороной.

— Не было нужды, вот и обходили.

— Тоже не совсем точно, шеф. Нужда была. Лет сто с лишним назад экспедиции сюда направлялись… Но неудачно… Так, что ли, Мудрец?

Зеленый медальон на груди Электронного Наставника засветился ярче, когда ЭН заговорил:

— Как всегда, ты прав, Стив. Несколько экспедиций к Сатурну в начале прошлого века действительно окончились катастрофами. Причины катастроф остались невыясненными. Но корабли были несовершенные, на примитивном ядерном горючем. Защитных полей не имели. У космонавтов не было нынешнего опыта космической навигации.

— А у нас он теперь есть, — пробормотал Стив. — Особенно внутри кольца. Поэтому останемся оптимистами, тем более что иного выхода нет…

— Мне не нравится твое настроение, Стив, — резко сказал Рей. — Возьми себя в руки. Осталось недолго. Завтра последний разведочный полет — и возвращаемся на Базу.

— Есть взять себя в руки перед последним полетом, — сказал Стив, поднимаясь. — Если я правильно понял, совет окончен и можно идти спать.

Уже два с половиной часа планетолет МП-112 висит неподвижно над голубым овоидом третьего кольца. Отсюда, с высоты ста пятидесяти километров, детали структуры кольца почти неразличимы. Лишь овоид выделяется бледным голубоватым пятнышком на светлой серебристо-медовой поверхности, пронзающей черноту космоса.

• Предыдущая
• 50/110
• Следующая