Магнатъ - Кулаков Алексей Иванович - Страница 43

• Предыдущая
• 43/92
• Следующая

– Скажите, вы видите то же, что и я?

Вместо ответа тот просто приложил к губам палец, а потом им же ткнул в сторону дома. Повернув голову обратно, Михаил Владимирович увидел, как рядом с окнами появились два размытых пятна, а у двери странно копошится третье. Пожалев, что не захватил с собой охотничий бинокль, жандарм покосился на своего спутника (который, судя по всему, намеревался заснуть прямо на своем месте), неслышно вздохнул и приготовился к долгому ожиданию. Тихонечко достал часы, бесшумно отщелкнул крышку… И едва не выронил луковицу «Тиссота»[42] от легчайшего прикосновения к руке:

– Мы начинаем.

Словно услышав эти слова, две тени у окон зашевелились, увеличиваясь и становясь похожими на фигуры людей, а та, что возилась у двери, довольно резво убралась в сторонку.

Пум!

Звеньк-звеньк!

Стоило только чему-то слабо полыхнуть у двери, как тени метнули в окна что-то непонятное – то ли камни, то ли нечто вроде консервных банок. Звон разбитого стекла, невнятные вопли из дома, а потом подполковник резко дернулся, отворачиваясь и одновременно зажмуривая веки:

– Вот черт!

Вспышка ослепительно-яркого света из разбитых оконных проемов едва не оставила его без глаз. Впрочем, слух не пострадал, и Михаил Владимирович отчетливо услышал хлопок, а потом и странно-глухой, словно бы сдвоенный выстрел. Минут пять он моргал, яростно прогоняя из глаз «солнечных зайчиков», примерно столько же успокаивался, а затем решительно поднялся во весь рост и слегка суховатым тоном (могли бы и предупредить о таких сюрпризах!) осведомился:

– Полагаю, мы уже можем войти внутрь?

Долгин, не торопясь отвечать, достал из внутреннего кармана золотой портсигар, из него – тонкую сигариллу, прикурил от зажигалки и только после этого спросил в ответ:

– А разве вам не нужны от них собственноручно написанные признательные показания?

– Да, но?..

– Это ненадолго.

– Охотно верю, но ведь ваши люди не знают, о чем именно надо спрашивать?

– Ну во-первых, эти люди – не мои. А во-вторых… Прошу вас, угощайтесь!

Жандарм совершенно машинально взял из портсигара ароматный цилиндрик.

– Для таких случаев уже давно придуман опросный лист. Уверяю: все, что вас интересует, в нем отражено.

– Постойте, что значит: не ваши люди? А чьи же тогда?

Долгин едва заметно шевельнулся, улыбаясь в темноте:

– Михаил Владимирович, это у вас сейчас простое любопытство или служебное?

Подполковник кашлянул, затем с облегчением вспомнил о сигарилле в своих руках. С благодарностью принял зажигалку и тихо извинился за проявленную бестактность:

– Прошу меня простить: в самом деле привычка, знаете ли…

– Я так и понял.

Подымив хорошим табаком, они еще не меньше часа стояли на месте, наслаждаясь тишиной и звездным небом. Ну или не наслаждаясь – но как ни прислушивался душитель свобод, ни единого звука из дома больше так и не услышал. А его спутник, такое впечатление, и в самом деле задремал, стоя при этом на ногах. Или нет?

– Думаю, теперь и мы можем навестить сию обитель скорби и греха.

Перешагнув порог дома, Васильев жадно осмотрелся, стараясь охватить всю картину в целом, невольно поморщился от странного химического запаха (да что там запаха – натуральной вони) в воздухе, с сожалением глянул на закрытые чем-то вроде матрасов (а снаружи еще и ставнями) окна, аккуратно обошел лужу, а потом и опрокинутую бадью. И довольно усмехнулся при виде пары мужчин, разлегшихся на полу в очень странных позах, вдобавок и с повязками на глазах. Третий сидел к нему спиной, но обижаться на такую невежливость гость даже и не собирался. Потому что хозяин был очень, ну очень, можно даже сказать – чрезвычайно занят. Тем, что торопливо изливал на бумагу все вехи своей трудовой биографии, с указанием фамилий подельников и наводчиков, заработанных сумм и иных ценностей, адресов скупщиков того самого, нажитого непосильным трудом… Ну и так далее. А чтобы он не устал или, упаси господи, не запамятовал чего-либо важного или мелкого, его нежно придерживал за плечи еще один гость незваный.

– Попались, голубчики!

Больше он ничего сказать не успел, увидев знакомый жест, призывающий молчать. Тем временем начинающий литератор неловко дернулся, поворачивая голову на новый голос, – и тут же слетел со стула от короткого и вроде бы даже и не сильного с виду удара. Немного полежал, приходя в себя, а затем та же рука, что отправила его на пол, вернула и обратно – причем все так же лениво и без малейшей натуги.

– Смотреть перед собой.

Даже ко многому привычного и еще больше повидавшего жандарма проняло от равнодушной жестокости, прозвучавшей в этих словах. Но в чужой монастырь со своим уставом не лезут, поэтому он просто начал смотреть по сторонам, выискивая дополнительные подробности. Вот еще один мужчина в странной черной одежде деловито разбирает на отдельные пластины непонятно-изогнутый металлический прямоугольник… Щит? Да еще и с прорезью в верхней части?.. Другой бережно сматывал тонкий провод со странной двузубой вилкой на конце. Третий… Михаил Владимирович оглянулся себе за спину, и поправился – четвертый. Интересно, откуда он взялся, если он видел снаружи только три тени? Впрочем, не важно. Четвертый буквально на минутку зашел, что-то шепнул Долгину и тут же вышел, умудряясь при этом передвигаться по половицам без единого скрипа.

– Руки.

Живо повернувшись в сторону стола, Васильев не без наслаждения пронаблюдал, как литератор тут же поспешно скрестил запястья за спиной, а затем, когда на них легла веревка, послушно улегся на пол, в изобилии усеянный мелкими и не очень осколками стекла. Всем троим надели мешки на головы, а на освободившемся столе аккуратно разложили два «Кнута», десяток бумажных пачек с патронами и удивительно замызганную «Плетку». Отдельным рядком – пять ножей и длинное трехгранное шило.

– Замер.

Один из братьев рискнул пошевелиться, чуть сгибая затекшие от долгой неподвижности ноги, и тут же сдавленно закхекал сквозь тряпичный кляп, содрогаясь всем телом – у сапога, что прилетел ему в бок, был удивительно твердый и острый носок. Подполковник тем временем плотоядно поглядел на солидную стопочку исписанных листов, увидел приглашающий жест Долгина и немедля проследовал с ним на свежий воздух:

– Собственно, мы с ними закончили. Ваши дальнейшие планы?

– Не совсем понял, Григо…

– Без имен, пожалуйста.

– Кхм, виноват. Так какие планы вы имеете в виду?

– Они нужны вам живые и на свободе или собираетесь посадить их в тюрьму?

– Пожалуй что второе. Этот ваш опросник, конечно, дело хорошее, но все же…

– Воля ваша. До утра за домом присмотрят, а там вы уж сами как-нибудь. Кстати, будете допрашивать, начните с самого старшего – остальные не то что грамоту не разумеют, они и двух слов толком-то связать не в состоянии.

Вернувшись в дом, жандарм первым делом прибрал чистосердечное и почти добровольное признание трех уроженцев Лифляндской губернии. Затем собрал в предупредительно оставленный поблизости мешок оружие, после чего довольно вздохнул – ночь определенно удалась. Повинуясь очередному жесту, он отступил в темный угол, где и наблюдал последний акт этой драмы: его спутник надел черную полумаску (мужчины в черной одежде носили немного другие, прикрывающие все лицо), тут же с голов захваченных латышей убрали мешки и подтянули их до сидячего положения, прислонив друг к другу. Потом выдернули кляпы и обманчиво-легкими шлепками взбодрили, подготовив тем самым к дальнейшему общению:

– Ну что, вы были хорошими мальчиками, и мы, как и обещали, оставим вас в живых. Люди ведь без рук живут? Живут, да еще как, даже детей строгать умудряются.

– Ты обещал!!!

Очередной легкий шлепок, после которого один из братьев на пару мгновений потерялся, напомнил о том, что кричать все же не стоит.

– Разве ж я соврал? Ни единым словом.

– Ты обещал.

• Предыдущая
• 43/92
• Следующая