Ограниченный контингент - Громов Борис Всеволодович - Страница 36
- Предыдущая
- 36/72
- Следующая
В период, когда Панджшер был объявлен зоной перемирия, там нашли убежище несколько бандформирований оппозиции, которые подвергались интенсивному огневому воздействию в других провинциях и районах Афганистана. Подобные действия являлись лишь частью задуманного Масудом плана объединения и консолидации различных исламских партий. Мы отдавали себе отчет в том, что после создания «единого фронта» оппозиция получит возможность от методов партизанской войны перейти к крупномасштабным маневренным действиям.
Перемирие сохранялось несколько месяцев. Должен сказать, что взятые на себя обязательства и договоренности Масуд, за редким исключением, выполнял. Но именно эти «редкие исключения» представляли собой настолько мощные всплески активной деятельности его банд, что нам приходилось испытывать множество неудобств. В подобных случаях командованию 40-й армии приходилось немедленно предпринимать, как говорится, адекватные меры — мы не могли безучастно смотреть на гибель наших солдат. Ответный удар, как правило, состоял из серии активных боевых действий, направленных не только на расширение подконтрольной советским войскам зоны вдоль основных автомагистралей, но и на уничтожение известных нам баз, лагерей и стоянок, использовавшихся бандформированиями, которые подчинялись непосредственно Масуду.
Проводя кропотливую работу в отношении Масуда, командование Ограниченного контингента постоянно находилось под колоссальным давлением. С одной стороны, к прекращению перемирия нас подталкивал сам Масуд, то и дело устраивая провокации и испытывая наше терпение. Примеров таких действий можно привести очень много: требования вывести то или иное советское подразделение за пределы ущелья, угрозы личной расправы с офицерами, нападения на посты и заставы, обстрелы мест постоянной дислокации…
С другой стороны, к «решительным действиям» 40-ю армию очень активно подталкивали представители КГБ, находившиеся в Кабуле. Зная о категорическом отказе Масуда поддерживать какие бы то ни было контакты с правительством Афганистана, офицеры госбезопасности тем не менее формулируют и отправляют в Москву такие предложения:
«Принять в ближайшее время меры по склонению Ахмад Шаха к официальным контактам с представителями правительства ДРА. В качестве первого шага предложить Ахмад Шаху проявить инициативу в самостоятельном выходе на руководство ДРА для ведения переговоров об освобождении находящихся в заключении его близких помощников. В работе с ним главное внимание уделить его склонению к прямому или косвенному признанию существующего в Афганистане режима».
Ничего принципиально нового в этих задачах для командования 40-й армии не было. Больше того, стратегическим направлением в деятельности военных по отношению к Ахмад Шаху Масуду являлось окончательное склонение этого полевого командира на сторону народной власти. Однако мы отчетливо понимали, что в короткий срок просто невозможно окончательно склонить Масуда к сотрудничеству с кабульским правительством и командованием Ограниченного контингента. Для этого нужны месяцы, которые мы получили, заключив с Масудом соглашение о перемирии.
О ходе нашей работы с Ахмад Шахом и ее перспективах представители КГБ были осведомлены достаточно хорошо. Знали они и о том, что мы ни в коем случае не должны были допустить возобновления боевых действий в Панджшере со стороны формирований Масуда. Тем не менее, выдвинув заранее неприемлемые ультимативные требования к Масуду, офицеры госбезопасности продолжают:
«В случае отказа Ахмад Шаха от выполнения указанных требований осуществить действия, направленные на разгром его и его группировки. Как представляется, более выгодным для нас с политической точки зрения был бы захват его живым вне территории Панджшера (до окончания перемирия). Цель этой акции состояла бы в том, чтобы добиться от него полного морально-политического и военного разоружения, о чем он мог бы лично заявить (после соответствующей работы с ним) в обращении к своим сторонникам. Учитывая престиж имени Ахмад Шаха, созданный в организациях местной контрреволюции и на Западе, указанное мероприятие имело бы значительный пропагандистский эффект и вызвало бы серьезное замешательство в стане противника.
Одновременно с этим можно было бы подумать об акции по физическому устранению Ахмад Шаха и его близкого окружения на случай, если по каким-либо причинам вариант его захвата живым окажется неосуществимым.
Осуществление спецакции поручить органам СГИ ДРА и 40-й армии.
Представляется целесообразным до истечения срока действия заключенного с Ахмад Шахом перемирия провести следующие мероприятия:
…Спланировать комплекс военно-тактических действий (операцию) по группировке Ахмад Шаха, в том числе с использованием оружия усиленной мощности…»
Последствия подобных «мероприятий», если бы они были осуществлены, очевидны. Мы не только уничтожили бы и без того непрочные контакты, но и своими руками создали бы в стратегически важном районе страны серьезный очаг напряженности. Очевидно, не навоевавшись со своими соотечественниками, кабинетные деятели КГБ стремились во что бы то ни стало проявить доблесть в Афганистане. Вот только для того, чтобы кто-то из них продырявил лацкан своего пиджака для очередного ордена, солдаты и офицеры 40-й армии должны были рисковать жизнью.
Чекисты явно «подмочили» в Афганистане свою репутацию. На моей памяти они больше десяти раз докладывали в Москву о том, что Масуд ими ликвидирован, после чего он появлялся то в одном, то в другом районе страны. Наверное, Ахмад Шах не читал рапорта представителей КГБ относительно собственной персоны.
Возникает закономерный вопрос: если один из самых влиятельных афганских оппозиционеров был решительно настроен против революционного кабульского правительства и находившихся в стране советских войск, организовывал диверсии на дорогах и нападения на наши гарнизоны, что же в таком случае помешало окончательно разгромить формирования Ахмад Шаха и ликвидировать его самого?
Упреки в том, что мы не сумели победить Масуда, что он оказался значительно умнее и прозорливее командования 40-й армии, на мой взгляд, беспочвенны и необоснованны. Любые проводимые нами операции, в том числе и против Ахмад Шаха, нужно рассматривать в контексте всего пребывания советских войск в Афганистане и тех задач, которые стояли перед Ограниченным контингентом. Могли ли мы вообще выиграть войну в Афганистане? Здравый смысл подсказывает, что победить военным путем целый народ невозможно. Об этом нигде и никогда не было даже речи. Локальные победы нам действительно были нужны, и мы их добивались. Определенные цели перед собой командование 40-й армии ставило и в борьбе против Масуда. Но даже в периоды жесткой конфронтации с военным лидером оппозиции, а она возникала довольно часто, мы не стремились окончательно разбить его банды, а самого Ахмад Шаха уничтожить физически. Мы планировали боевые действия таким образом, чтобы нанести Ахмад Шаху лишь значительное поражение, скажем в Северном или в Центральном Панджшере, и лишить оппозицию возможности быстро восстановить свои силы. Такие задачи мы перед собой ставили и, как я уже сказал, успешно их решали.
Наивно полагать, что мощнейшая 40-я армия не смогла бы окончательно ликвидировать группировку Ахмад Шаха. Советское военное командование в Афганистане имело все возможности для того, чтобы нанести ему сокрушительное военное поражение еще задолго до летней кампании 1985 года в Панджшере и прилегающих к ущелью районах. Если бы в этом возникла необходимость, мы бы уничтожили Масуда. Лично у меня в этом никогда не возникало сомнений, нет их и теперь. Прекрасно понимал свое положение и сам Ахмад Шах, что, естественно, влияло на его политику и отношения с советскими военными: он всегда знал, что ему разрешается делать, а за что он будет жестоко наказан. Окончательно решая судьбу Масуда и планируя против него какие-то мероприятия, мы вплотную столкнулись бы с единственной проблемой, которая для командования наших войск всегда являлась самой сложной: как сохранить жизнь людей? И советских, и афганских. Достигая своих военных целей, мы всегда думали о том, как избежать гибели наших солдат. Поэтому старались применять новые и неординарные способы воздействия. Подчас приходилось идти даже на обман, для того чтобы вытащить противника на переговоры и попытаться убедить его отказаться от вооруженной борьбы. На мой взгляд, такого мнения придерживалось большинство офицеров и генералов Ограниченного контингента. Ни одна революция, а уж тем более афганская, не стоит бесчисленных жертв, которые неизбежно появляются на крутых изломах истории. Только в том случае, если наши усилия на мирных переговорах не достигали своей цели, а угроза для жизни советских специалистов и военнослужащих становилась реальной, нам приходилось начинать боевые действия. Но даже в такой ситуации командованием 40-й армии со своей стороны привлекались минимальные силы и средства. Если мы и планировали артиллерийские налеты или авиационные удары, то они были небольшой мощи и наносились преимущественно по горным массивам, ущельям и тем местам, где не проживало мирное население.
- Предыдущая
- 36/72
- Следующая
