Ограниченный контингент - Громов Борис Всеволодович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/72
• Следующая

После Апрельской революции многие активисты организаций и групп исламского направления оказались в Пакистане. Не стал исключением и Хекматияр. Самостоятельность мышления, четко выраженная контрреволюционная направленность политических взглядов, смелость и жесткость в руководстве партией притягивали к нему эмиграцию. Вместе с тем такие личные качества Хекматияра, как экстремизм в отношениях с людьми, высокая амбициозность, определенная эксцентричность и властность, поставили его в изолированное положение среди других крупных лидеров афганской контрреволюции. Исламский реформатор и решительный молодой политик, Хекматияр не нашел в новых условиях контакта с Моджаддеди, что еще больше усилило его изоляцию в среде руководи гелей контрреволюции и стало значительным препятствием дальнейшему усилению его авторитета и влияния.

В начале восьмидесятых годов Хекматияр являлся относительно новой фигурой в афганской политике. Он не всегда подчинялся коллективным решениям лидеров контрреволюции и плохо поддавался управлению со стороны. Это послужило причиной того, что соратники по движению предпочитали влиять на Хекматияра в основном через пакистанскую администрацию. Таким же образом осуществлялась финансовая и военная помощь ИПА.

Острые разногласия с руководителями почти всех контрреволюционных партий, постоянный контроль и давление со стороны пакистанских властей, вплоть до личных претензий со стороны президента страны Зия-уль-Хака, привели к тому, что Хекматияр несколько раз публично объявлял о желании переместить свою штаб-квартиру в Иран.

В начале своей политической карьеры, еще во время учебы в университете, Г. Хекматияра вряд ли можно было отнести к разряду экстремистов. В период формирования политических убеждений он не придерживался крайне правых взглядов. Его последующую позицию во многом определила полная зависимость от финансирования со стороны Запада. Тем не менее в начале восьмидесятых годов Г. Хекматияр не исключал возможности контактов с правительством Афганистана в поисках каких-либо компромиссных решений. Например, в 1983 году он пытался вступить в переписку с А. Кадыром, который занимал в то время пост министра национальной обороны Афганистана. По некоторым данным, до этого Хекматкяр неоднократно встречался и с X. Амином. Незадолго до своей смерти последний предлагал Хекматияру войти в состав правительства страны. Однако по неизвестным причинам это предложение было отвергнуто.

По своим религиозным убеждениям Г. Хекматияр не является ортодоксальным мусульманином и глубокими знаниями в области теологии не обладает. Его популярность на протяжении долгого времени была наиболее высокой прежде всего среди экстремистской прослойки борцов за ислам. Такие черты характера Хекматияра, как честолюбие, самонадеянность и неуживчивость, явились фактически основной причиной раскола ИПА на две части — партию Юнуса Халеса и «Организацию освобождения мусульман Афганистана».

В целом же Хекматияр зарекомендовал себя самым ярым противником кабульского режима. Отряды ИПА, которые получали основную часть финансовой и военной помощи Запада, проявляли наибольшую жестокость по отношению к активистам народной власти и поддерживавшему их населению.

Начиная с 1985 года Оперативную группу Министерства обороны СССР в Афганистане бессменно возглавлял генерал армии Валентин Иванович Варенников. Об этом человеке нужно рассказать особо, поскольку он заметно выделялся из когорты военачальников, находившихся в составе Ограниченного контингента.

Генерал Варенников достаточно жесткий человек. Вместе с тем он ясно понимал, что забота о войсках 40-й армии заключается не только, скажем, в улучшении питания и бытовых условий для солдат, а прежде всего в том, чтобы сохранить жизнь подчиненных. На это были направлены все усилия Варенникова.

Помимо военного таланта, Валентин Иванович обладал завидными способностями политика и дипломата. Поддерживая контакты с представителями практически всех слоев афганского общества, в том числе с полевыми командирами оппозиции и некоторыми руководителями «альянса семи», Варенников уверенно владел обстановкой в стране, знал истинное положение дел в 40-й армии и в правительственных вооруженных силах. Начальник Оперативной группы МО СССР постоянно вылетал в районы боевых действий, побывал практически во всех провинциях Афганистана. Наверное, никто не сделал больше, чем Варенников, для восстановления дорог в Афганистане, систем орошения, линий электропередач, жилых домов и т. д. Практически ежедневно он встречался с губернаторами, представителями духовенства, с командирами частей, с простыми афганцами.

В силу служебного положения Варенников долгое время вплотную работал с руководителями Афганистана и, насколько мне известно, не питал относительно них иллюзий. Генерал Варенников не скрывал своих оценок, некоторые из них даже опубликованы. Вот что, например, Валентин Иванович вспоминает о Бабраке Кармале.

«Он всегда внимательно выслушивал предложения, которые ему высказывались. Много записывал и часто в конце бесед говорил: «Вот вы смотрите и, должно быть, думаете: пишет, пишет этот Кармаль, а ведь все равно ничего делать не будет…» На самом деле именно так и было. Кармаль не заслуживал доверия ни со стороны своих соратников, ни со стороны народа, ни со стороны наших советников. Был он демагогом высшего класса и искуснейшим фракционером. Мастерски умел прикрываться революционной фразой. Этот «талант» помог ему создать вокруг себя ореол лидера. Каждый раз после очередного просчета он всех убеждал: «Товарищи, вот теперь мне все ясно! Ошибок больше не будет!»

Ему всякий раз верили и ждали. А он тем временем расшатывал партию, с народом не работал, да и не умел работать или не считал нужным этого делать. Фактически он не боролся за народ — это однозначно. В государственном и партийном аппаратах создал колоссальную бюрократическую систему. Именно в ней и вязли многие хорошие решения партии и правительства. К сожалению, многие излишне надеялись на Кармаля, шли у него на поводу».

Очевидно, что Комитет госбезопасности СССР совершил ошибку, определив в конце 1979 года в качестве лидера нового правительства Афганистана Бабрака Кармаля. Не желая признавать этого, руководители КГБ надеялись, что низкий интеллектуальный уровень и отсутствие организаторских способностей Кармаля удастся компенсировать деятельностью наших партийных и военных советников. Однако со временем контролировать Кармаля становилось все труднее. Он открыто игнорировал то, что ему рекомендовали. Разложение личности Кармаля усугублялось его неприкрытым пристрастием к спиртному.

Одновременно с этим колоссального размаха достигла фракционная борьба в НДПА. Интересы фракций ставились выше государственной необходимости. Практически на всех ключевых постах в партии и в государственном аппарате со временем оказались парчамисты.

Кармаль резко отвергал идею демонополизации политической власти в стране, в необходимости которой его постоянно убеждали наши советники. Глубокую изоляцию революционного режима в середине восьмидесятых годов могло разрушить только создание коалиционного правительства. Видимо, Бабрак Кармаль понимал, что в условиях компромисса с оппозицией он неизбежно лишится многих преимуществ.

Весной 1986 года стало ясно, что Кармаль в большей степени тормозит развитие революционных процессов, нежели способствует им. В Кабуле пришли к мнению, а в Москве согласились с тем, что Кармаль должен уступить свое место более энергичному политику. Им оказался руководитель службы безопасности Афганистана Наджибулла, который в мае 1986 года был избран Генеральным секретарем НДПА.

Больше полугода Наджиб находился в несколько неопределенном положении. С одной стороны, как только что избранный Генеральный секретарь ЦК НДПА, он понимал необходимость проведения коренных изменений во внутренней политике, которые были бы направлены на установление прямого диалога с оппозицией. Советское руководство против этого не возражало. Иного выбора уже не было, С другой стороны, в Кабуле по-прежнему находился Бабрак Кармаль, который к этому времени «ушел» только наполовину: за ним по-прежнему сохранялась должность Председателя Ревсовета ДРА и члена политбюро ЦК НДПА. Таким образом, Наджиб был вынужден вести государственные дела, образно говоря, лишь одной рукой. Другой рукой ему приходилось нейтрализовывать происки своего предшественника, направленные на дискредитацию нового Генсека.

• Предыдущая
• 44/72
• Следующая