Ограниченный контингент - Громов Борис Всеволодович - Страница 48
- Предыдущая
- 48/72
- Следующая
Перед отъездом в Гродно я, естественно, побывал и в Саратове, где жили мои сыновья. Я очень хотел забрать их с собой, но не представлял, как буду справляться с обязанностями и отца и матери в Белоруссии. Командующий армией, тем более приграничной, должен прежде всего выполнять свои обязанности, а не просто занимать кресло. Работа же предстояла огромная.
Условия для жизни у командующего в Гродно были хорошие. Но о том, чтобы со мной находились Максим и Андрей, не могло быть и речи. Это же мальчишки, они не могли с утра до ночи быть одни. Кто-то должен был о них заботиться — заниматься с ними, учить, кормить, в конце концов. Со службы я приезжал поздно вечером, когда они уже должны спать. Уходил рано утром… Короче, много было всяких сложностей. Летом 1986 года они приезжали ко мне и мы вместе прожили около полутора месяцев. Но оставить сыновей в Гродно я еще не мог.
Время летело быстро. Командовать армией было легко, поскольку это был практически полностью отлаженный механизм. Какие-то проблемы решались быстро, какие-то — с перспективой на будущее. Жизнь шла своим чередом.
Я все чаще замечал, что меня тянет — хочу я того или нет, — опять тянет в Афганистан. Я хотел вернуться туда помимо своей воли. Очень часто я вспоминал 5-ю дивизию, которой командовал, и всех, кто остался в Кабуле.
В январе 1987 года у меня состоялся разговор с маршалом Ахромеевым. Я сказал ему о том, что не возражал бы против третьей командировки в Афганистан. В любом качестве. Я предполагал, что подобные вопросы быстро не решаются, и как-то за делами стал забывать об этом телефонном разговоре с начальником Генштаба. Но уже в апреле мне неожиданно позвонил из Москвы заместитель начальника Генерального штаба генерал В. И. Варенников и сообщил, что, с учетом высказанного несколько месяцев назад пожелания, моя кандидатура рассматривается. Он добавил, что должность мне подбирается с «большим объемом работы».
Я прекрасно знал, что в Афганистане было много должностей с «большим объемом работы». С конца 1984 года 40-й армией командовал генерал В. П. Дубынин. Поскольку срок его командировки истек, я понял, что командующему подыскивается замена. Варенников не сказал об этом ни слова, лишь добавил, что вопрос о назначении будет решен в ближайшие недели.
Генерал-лейтенант Виктор Петрович Дубынин очень хорошо командовал 40-й армией. Я глубоко уважал этого человека, с которым достаточно близко познакомился еще во время учебы в академии Генерального штаба. Очень хорошо мы с ним сработались и во время моей второй командировки в Афганистан.
Честно говоря, я очень обрадовался этому разговору и воспрял духом. В то же время я начал вспоминать всю свою деятельность там, в Афганистане. И в должности командира дивизии, и по линии Генерального штаба во время второго захода. Я снова ощутил порядком забытое чувство опасности. Может быть, даже страх, поскольку нормальный человек отдает себе отчет, что едет не на прогулку. На войне может произойти всякое, тем более на такой, как афганская.
Может быть, подумал я, отказаться, пока не поздно? И так два сына растут практически без отца. Максиму тогда было четырнадцать лет, Андрею — семь. Вместе с тем я знал, что, во всяком случае, в ближайшем будущем не женюсь. Рядом не будет человека, который пойдет со мной дальше по жизни. Не будет женщины, которая возьмет на себя заботу о моих сыновьях и станет им второй матерью. Не может же постоянно продолжаться так, чтобы я служил в одном месте, а дети в это время жили в другом. Они должны быть с отцом, и я должен отвечать за их воспитание. Но в ближайшее время изменить что-то, по-моему, было невозможно. Когда я все это проанализировал и взвесил, дал согласие вернуться в Афганистан. Я еще не знал, что меня уже утвердили на должность командующего 40-й армией.
Вскоре мне предоставили отпуск. Несколько дней я пробыл в Москве и две недели провел вместе с детьми в Саратове. Задолго до окончания отпуска, перед майскими праздниками, я вернулся в Гродно. Совершенно неожиданно для меня 9 мая 1987 года мне присвоили звание генерал-лейтенант. Я сразу понял, что это сделано с перспективой, для того чтобы уже в новом звании я мог вступить в должность командующего 40-й армией. В середине мая мне сообщили, что моя кандидатура окончательно рассмотрена и министром обороны СССР я утвержден на эту должность.
Приказ ожидался со дня на день. До его получения я должен был пройти обычную процедуру при подобных назначениях. В первую очередь мне предстояло побывать на беседе у заместителя министра обороны по кадрам генерала армии Д. Т. Язова. Он недавно сменил на этой должности генерала армии Шкадова, который по возрасту и состоянию здоровья перешел в так называемую «райскую группу».
Генерал Язов сам по себе человек достаточно прямой, поэтому сразу начал с вопроса:
— Чего ты третий раз едешь в Афганистан? У тебя, как ни у кого другого, есть все возможности отказаться. Во-первых, ты уже дважды был там. Во-вторых, у тебя дети без матери.
Но я уже был настроен на поездку в Афганистан, и ничто не могло заставить меня изменить свое решение.
После беседы с генералом Язовым меня приняли начальник Генштаба маршал С. Ф. Ахромеев и министр обороны маршал С. Л. Соколов. По действовавшему в то время порядку назначения на должности, начиная с командира дивизии, производились только после утверждения в административном отделе ЦК КПСС, который курировал вооруженные силы. Впервые в комплексе зданий на Старой площади я побывал перед назначением на должность командира 5-й дивизии. На этот раз меня принял заместитель заведующего отделом Н. И. Шляга. Позже он стал начальником ГлавПУРа СА и ВМФ. С Николаем Ивановичем у меня состоялся короткий разговор, после чего я посчитал, что мои хождения по московским кабинетам закончились.
Я улетел в Саратов, чтобы продолжить отпуск. Но пробыл там недолго. Мне позвонил один из помощником Язова и сообщил, что я срочно должен прибыть в Москву для встречи с секретарем ЦК КПСС. А. И. Лукьяновым. Самолет за мной уже отправили.
Оказалось, что не доработали аппаратчики. Документы своим чередом пришли в ЦК и легли на стол Лукьянова. Узнав, что перед ним лежат бумаги на генерала, который направляется на должность командующего 40-й армией в Афганистан, он дал команду пригласить меня.
На следующий день я был в ЦК. Заведующий одним из отделов проводил меня к Лукьянову. Его кабинет находился на пятом этаже нового здания, построенного внутри комплекса на Старой площади. Небольшой кабинет секретаря ЦК, на мой взгляд, не отличался от кабинетов других начальников.
Перед Лукьяновым лежала справка с пометками о прохождении мной службы в вооруженных силах. Анатолий Иванович рассказал о том, как обстановка в Афганистане расценивается в Центральном Комитете. От него я впервые услышал, что рассматривается вопрос о выводе 40-й армии из Афганистана. Лукьянов добавил, что непосредственно заниматься этим придется мне. К этому времени уже началась предварительная работа в Женеве, в которой участвовали четыре страны — СССР, США, Афганистан и Пакистан.
Анатолий Иванович сказал о том, что я имею право, в обход существующей в армии субординации, решать вопросы, связанные с пребыванием 40-й армии в Афганистане, непосредственно с ним.
После этой беседы я снова был приглашен к Язову. Чувствовалось, что он был на подъеме оттого, что удалось так быстро организовать мой вызов из Саратова и встречу в ЦК. Он еще раз пожелал мне удачи. Оставалось дождаться постановления Политбюро, на основании которого будет подготовлен приказ министра обороны о моем назначении.
После всей этой беготни по столичным кабинетам я специально не полетел на самолете, а купил билет на поезд и поехал в свою 28-ю армию. Впервые за многие годы я проехал на поезде от Москвы до самой западной границы. Причем проделал этот путь с большим удовольствием.
В Гродно мне доложили, что одного из моих заместителей, полковника В. А. Васенина, переводят в Афганистан. Он получил назначение на должность заместителя командующего — начальника тыла 40-й армии. Поскольку я уже знал о том, что назначен командующим, то был рад, что одним из моих заместителей там будет именно Вячеслав Александрович. Мы организовали его проводы и отправили в Кабул по очень длинному маршруту — через Москву и Ташкент.
- Предыдущая
- 48/72
- Следующая
