Альбер Саварюс - де Бальзак Оноре - Страница 19

• Предыдущая
• 19/27
• Следующая

Таким образом, после полутора лет тайных происков честолюбцу удалось заинтересовать жителей самого косного и неблагосклонного к «чужакам» города Франции, удалось, как говорят в народе, заставить всех плясать под свою дудку, приобрести большое влияние, даже не выходя из дома. Он разрешил трудную задачу: как стать где-либо могущественным, не имея популярности. За зиму он выиграл семь процессов для безансонского духовенства. Поэтому он иногда заранее предвкушал, как войдет в Палату. Его сердце замирало при мысли о будущей победе. Это всепоглощающее стремление, вынуждавшее его проявлять столько изобретательности, придумывать столько уловок, исчерпывало последние силы его души, и без того измученной до предела. Все хвалили его бескорыстие, он не торговался с клиентами из-за вознаграждения. Но за этим бескорыстием скрывалась своего рода корысть: он ожидал награды, бывшей для него ценнее всякого золота. В октябре 1834 года, будто бы для того, чтобы оказать услугу запутавшемуся в делах коммерсанту, он купил на деньги Леопольда Анкена дом, давший ему избирательный ценз. Выгодная операция была произведена так, словно о пей ранее не думали и ее не домогались.

— Вы поистине выдающийся человек, — сказал Саварюсу аббат де Грансей, который, естественно, приглядывался к поверенному и угадывал его замыслы. Главный викарий пришел представить Альберу каноника, нуждавшегося в советах адвоката.

— Вы служитель церкви, идущий не по своему пути! — прибавил он.

Эти слова поразили Саварюса.

Со своей стороны, Розали, эта твердая характером, хоть и хрупкая на вид девушка, решила устроить так, чтобы Саварюса пригласили в их гостиную и ввели в общество, собиравшееся в особняке де Рюптов. До сих пор она ограничивалась желанием видеть Альбера и слышать его. Розали, так сказать, пошла на мировую сделку с самой собою, а такие сделки недолговечны.

Руксей, родовое поместье Ватвилей, приносило в год десять тысяч франков; но в других руках оно давало бы гораздо больше. Ежегодный доход баронессы равнялся сорока тысячам; поэтому беззаботный барон поручил управлять имением Руксей старому слуге Ватвилей, по имени Модинье, бывшему у них в доме чем-то вроде мэтра Жака. Тем не менее, когда барону и баронессе приходило желание поехать в деревню, они отправлялись именно в Руксей, местоположение которого было очень живописно. К тому же и замок, и парк, и все остальное было создано знаменитым Ватвилем; на склоне лет, будучи все так же деятелен, он воспылал любовью к этим красивым местам. Между двумя остроконечными горами с обнаженными вершинами, похожими на Альпы в миниатюре (они назывались большим и малым Руксей и оканчивались зубцом Вилар), поперек ущелья, по которому низвергаются горные потоки, впадая в спокойное верховье Ду, покойный Ватвиль вздумал построить большую плотину с двумя водоспусками. Выше плотины образовалось красивое озеро, а ниже — два водопада; соединившись вместе, они текли дальше прелестной речкой, которую Ватвиль использовал для орошения сухой и невозделанной долины, опустошавшейся до тех пор потоками с обоих пиков Руксей. Озеро, долину и обе горы Ватвиль окружил оградой и построил небольшой дом на плотине, ширина которой равнялась трем арпанам, так как он приказал свозить туда всю землю, выкопанную при прокладке русла для реки и оросительных каналов. Когда барон де Ватвиль обзавелся озером над плотиной, он был собственником обеих гор Руксей, но затопленная им верхняя долина, служившая для проезда и имевшая у подножия зубца Вилар подковообразную форму, ему не принадлежала. Однако нелюдимый старик наводил на всех такой страх, что при его жизни обитатели Рисей, деревушки, расположенной по другую сторону зубца Вилар, не предъявляли никаких претензий. Перед смертью барон соединил склоны обеих гор у подножия зубца Вилар прочной стеной, чтобы не затоплять двух долин, выходивших в ущелье Руксей справа и слева от зубца. Итак, он умер, завладевши зубцом Вилар. Его наследники взяли на себя роль покровителей деревни Рисей, но не вернули присвоенной земли. Старый убийца, старый ренегат, старый аббат Ватвиль закончил свой жизненный путь, посадив деревья и устроив прекрасную дорогу, которая начиналась на склоне одной из гор Руксей и соединялась с большим трактом. К парку и дому прилегали плохо обрабатываемые земли и запущенные леса; по склонам гор лепились хижины. Все это было дико, заброшено, растительность была предоставлена заботам природы, но в этой глуши было много живописных мест. Теперь вы имеете представление о Руксей.

Не стоит затягивать эту повесть, описывая замысловатые старания и гениальные хитрости, посредством которых Розали добилась цели, не возбудив ни в ком подозрений. Достаточно сказать, что она ничем не нарушала материнской воли, покидая Безансон в мае 1835 года и отправляясь с отцом в Руксей в старой дорожной карете, запряженной парой добрых наемных лошадей.

Любовь открывает девушкам глаза. У Розали вырвался крик восторга, когда, встав на другое утро после приезда в Руксей, она увидела из окна своей комнаты широкий водный простор; над ним поднималась легкая дымка тумана, который, задевая верхушки елей и лиственниц, всползал по склонам обеих гор к их вершинам.

«Они любили друг друга на озерах! Она живет на берегу озера! Решительно, озера имеют что-то общее с любовью», — подумала Розали.

У озера, питаемого снегами, вода опалового цвета, и оно так прозрачно, что походит на огромный алмаз; когда же оно, подобно озеру Руксей, стиснуто двумя гранитными массивами, поросшими елями, когда вокруг царит безмолвие, как в саваннах или в степях, у кого не вырвалось бы при взгляде на него восторженное восклицание, как у Розали?

— Все это устроил знаменитый Ватвиль, — сказал ей отец.

— Право же, — заметила молодая девушка, — он хотел получить отпущение грехов. Сядем в лодку и поедем на тот конец озера, нагуляем аппетит к завтраку.

Барон послал за двумя молодыми садовниками, умевшими грести, и взял с собою своего премьер-министра, Модинье. Озеро имело в ширину шесть арпанов, в некоторых местах десять — двенадцать и в длину четыреста арпанов. Вскоре они достигли конца озера, где возвышается зубец Вилар — Юнгфрау этой миниатюрной Швейцарии.

— Вот мы и приехали, господин барон, — сказал Модинье, делая садовникам знак привязать лодку. — Не угодно ли вам пойти посмотреть…

— На что посмотреть? — спросила Розали.

— Ничего особенного, — ответил барон. — Ты девушка не из болтливых, у нас с тобой есть общие секреты, и я хочу рассказать тебе, что меня беспокоит. С тридцатого года между общиной Рисей и мною возник спор из-за зубца Вилар, и мне хотелось бы уладить это дело без ведома твоей матери, так как она слишком непокладиста и будет метать громы и молнии, в особенности если узнает, что мэр общины Рисей, республиканец, начал эту тяжбу в угоду избирателям.

Розали благоразумно скрыла свою радость, чтобы не пробуждать у отца подозрений.

— Какую тяжбу? — спросила она.

— Видите ли, мадемуазель, — начал Модинье, — жители Рисей давно уже пользуются правом выпаса и рубки леса на противоположном склоне зубца Вилар. Но господин Шантони, их мэр с тридцатого года, утверждает, будто зубец принадлежит общине целиком, и уверяет, что сотню с чем-то лет назад по нашей земле все проезжали свободно. Вы понимаете: если признать это, мы уже здесь не хозяева. Ведь потом дойдут до утверждения, что вся территория, занимаемая озером, была захвачена аббатом де Ватвилем. Так говорят старожилы Рисей. Это был бы конец для Руксей.

— Увы, дитя мое, — сказал простодушно барон, — между нами говоря, это правда. Захват этой земли освящен только временем. Поэтому, чтобы раз навсегда избавиться от хлопот, я собираюсь предложить с полюбовного согласия установить границы моего имения на этом склоне зубца Вилар и построить здесь стену.

— Если вы будете уступать республиканцам, они вас проглотят. Вы сами должны пригрозить судом жителям Рисей, — сказала Розали.

— То же самое я говорил вчера вечером господину барону, — заметил Модинье. — Чтобы доказать правильность моего мнения, я и предложил поехать посмотреть, не сохранилось ли по ту или другую сторону зубца следов ограды.

• Предыдущая
• 19/27
• Следующая