Алиби-клуб (ЛП) - Хоуг (Хоаг) Тэми - Страница 21

Его глаза наполнились слезами, и весь его вид говорил, как сильно он страдает.

– В жизни, которую она вела, я был призраком. Ирина меня к себе не подпускала.

С точки зрения мотива это звучало не очень хорошо. Мои пальцы наткнулись на что-то в ящике, и я сжала ладонь – маникюрные ножницы.

Кулак повернулся к дверному проему и прислонился к раме, глаза закрыты, лицо покраснело, будто он боролся со слезами.

– Чего ты хочешь от меня?

Он утер слезы широкой ладонью, на тыльной стороне которой виднелись татуировки. Тюремные?

Когда я работала в отделе по борьбе с наркотиками, русские отхватили солидный кусок от торговли героином в Южной Флориде. Поговаривали, они снюхались с колумбийцами, чтобы выйти на рынок сбыта кокаина. С метамфитамином они не связывались, так как тот был и оставался оплотом белой швали.

Алексей Кулак. Русская мафия? Не это ли было второй работой Ирины, позволявшей ей вращаться среди богатых и знаменитых?

– Она мертва, – проговорил он. – Убита.

Кулак поборол свои эмоции и спрятал их где-то глубоко в себе. Я наблюдала, как он меняется, становится спокойным и сосредоточенным.

– Да, – ответила я.

– Она рассказала мне, как ты помогла той маленькой девочке. – Год назад двенадцатилетняя Молли Сибрайт, ошибочно считая меня частным сыщиком, обратилась ко мне за помощью в поисках своей пропавшей сестры.

– Ты знаешь людей, с которыми она путалась, – заявил он. – Этих сукиных детей, американских плейбоев.

– Нет, – солгала я. – Не знаю.

Русский пронзил меня взглядом, заставив почувствовать себя приколотым к планшетке насекомым. Исходящая от него энергия теперь была целенаправленной и интенсивной.

– Ты знаешь их.

Я промолчала.

– Я хочу знать, кто из них убил Ирину.

– Я не частный сыщик, мистер Кулак.

Он шагнул в ванную комнату, внезапно разозлившись и желая запугать меня.

– Мне плевать, как ты, мать твою, себя называешь. Я хочу знать, кто убил Ирину.

– Это дело полиции, – ответила я. Мне некуда было отступать, позади меня стоял туалетный столик. Кулак протянул руку и сжал мою нижнюю челюсть. Я украдкой вытащила ножницы, пырнула его в живот и почувствовала, как задела ребро. Он взвыл от боли и отшатнулся, изумленно глядя на меня, его рубашка пропитывалась кровью. Сжав кулаки, я замахнулась и нанесла ему мощный удар в скулу и висок. Он попятился, споткнулся и упал.

Я хотела перепрыгнуть через него, но он схватил меня за лодыжку, и я упала, сильно прикусив нижнюю губу. Вкус крови наполнил рот. Желая высвободиться, я пнула Кулака. Наши руки и ноги сплелись, я пыталась протолкнуться вперед, подобрав под себя ноги и встав на колени.

Когда я снова попыталась вырваться, Кулак схватил меня сзади за шею и отшвырнул к стене, припечатав сверху своим телом.

– Сука! Ты пырнула меня!

– Ага, и, надеюсь, ты от этого сдохнешь.

Он захихикал, потом засмеялся сильнее и, наконец, расхохотался в полную силу.

– Да ты как Ирина.

Я надеялась, что нет. Не хотела думать о подводной живности, обгладывающей мое лицо, пока я мертвой лежала в дренажной канаве.

– Ты, – сказал он, вмиг становясь предельно серьезным, – будешь моими глазами, ушами и мозгами. Они примут тебя. Ты одна из них.

– Я на тебя не работаю, – ответила я. – Я хочу знать, кто убил Ирину, но на тебя не работаю.

Он развернул меня и теперь прижимал к стене за горло. Мои ноги едва касались пола. Кулак выглядел так, словно его вообще не волновало, раздавит он мне гортань или нет.

– Нет, мисс Эстес, – вкрадчиво проговорил он. – Боюсь, что работаешь.

Я не возразила. Его голос и манера поведения заставила меня похолодеть, несмотря на то, что от страха и адреналина выступил пот. Глаза Алексея Кулака были плоскими и черными, как у акулы. Я сглотнула, ощущая тяжесть его руки поверх своего горла.

Он приблизил свое лицо к моему и прошептал:

– Нет, работаешь.

Солнце еще не взошло, когда я покинула коттедж и направилась к лошадям. Накормила их, затем вышла на улицу и села на скамью, которую мы с Лэндри облюбовали прошлым вечером. Казалось, с того момента прошли недели.

Я долго и упорно думала об Алексее Кулаке. Более здравомыслящий человек позвонил бы Лэндри и выдал всю историю, а потом сел в самолет, отбывавший в неизвестном направлении. Более здравомыслящий человек подумал бы: сам факт, что я не хотела ничего рассказывать Джеймсу, говорил о состоянии моего психического здоровья.

Алексей Кулак был преступником. Неуравновешенным и опасным. А любовь к Ирине только усиливала сложившееся впечатление. После его ухода я обернула горло пакетом льда и, усевшись за компьютер, выполнила небольшое домашнее задание.

С русской мафией шутить не стоило. Об Алексее Кулаке нашлось сравнительно немного информации, что свидетельствовало об уме русского, а о том, каким он мог быть безжалостным, мне рассказывать не нужно.

Даже если и так, внутренний голос подсказывал мне не распространяться о его визите. Я хотела найти убийцу Ирины. В этом наши интересы с Кулаком совпадали. Если добьюсь результатов, у него не будет повода причинять мне боль. Но стоит настучать на него копам, то, скорее всего, закончу на автосвалке Кулака в багажнике какой-нибудь отправленной в дробилку развалюхи.

Если убийство Ирины как-то связано с Алексеем, то через него у меня появится доступ к той части ее жизни, до которой Лэндри добраться не сможет. Вот, что я говорила себе, хотя прекрасно знала: Кулак не пришел бы ко мне, если имел бы к смерти Ирины хоть какое-то отношение.

Поэтому я и решилась на сделку с дьяволом. Существовали и другие мотивы, скрытые в темном уголке моего сознания. Я отказывала выносить их на поверхность.

Я приняла душ и оделась как можно презентабельней. С распухшей губой ничего нельзя было оделать, и, если спросят, придется солгать. Короткий винтажный шарф от Гуччи помог скрыть синяки на шее, появление которых пакету льда предотвратить не удалось.

Билли Квинт был капитаном военно-морского флота, наверное, лет сто. Примерно столько времени прошло с тех пор, как мы познакомились. Я служила в Управлении по борьбе с наркотиками, а он возглавлял секретную команду Бюро по борьбе с организованной преступностью, работавшую в Форт-Лодердейле на пару с нашей конторой. У команд из разных Управлений был общий план действий: раскрыть схему по отмыванию наркоденег, которые в огромных количествах перевозились на грузовых судах в Панаму. Обратно в Палм-Бич возвращался уже кокаин. Много кокаина.

Квинт жил в бунгало у морского канала, что к югу от озера Уорт. Ушел в отставку не по своей воле. Он отказался говорить со мной по телефону. Ребята из ББОП еще в начале карьеры учатся принимать всевозможные меры предосторожности. Каждый день им приходится иметь дело со смертельно опасными скотами, и не всем парням удается выжить. Поэтому отказ Квинта побеседовать меня ничуть не удивил. Застарелая паранойя – живучая штука. Особенно у того, кто еле живым вышел из игры.

– Думал, ты погибла, – прохрипел Квинт, когда я вылезла из машины и пошла к нему навстречу.

– Я, как и ты, слишком вредная, чтобы умереть, – усмехнулась я.

– Крепкий орешек. Ты всегда была такой. – Он выехал на пирс в инвалидном кресле и забросил рыболовные снасти в покореженную шлюпку.

– Эта посудина способна выйти в море? – усомнилась я.

Квинт, прищурившись, глянул на меня. Одно веко опущено сильнее другого, на голову нахлобучена затасканная капитанская фуражка. Определить, где заканчиваются его бакенбарды и начинаются растущие в ушах волосы, невозможно.

– Да какая разница? – спросил он голосом, похожим на шорох гравия.

Билли зашелся в приступе мокрого, лающего кашля. Когда кашель прекратился, Квинту потребовалось время, чтобы отдышаться.

– Ты в порядке? – задала я идиотский вопрос.

– Рак легких. – Он ответил так, будто говорил о какой-то ерунде. Словно подхватил простуду. – Рано или поздно дьявол меня поймает. Я слишком много раз от него уворачивался.