Проклятие памяти - Соул Джон - Страница 40

• Предыдущая
• 40/75
• Следующая

– Нет, – возразила Марти, – теперь извини. Когда ты в таком состоянии, все, что касается Кэйт, решать буду я.

– О-хо-хо! Скажите! Ее величество к-королева испанская! Так я вот что тебе скажу, ж-жена моя! Пока я еще х-хозяин этого дома, предоставь мне решать с-судьбу нашей... д-дочери...

Скрывать гнев Марти более была не в силах.

– Если ты не сбавишь немного темп, мой милый, то не продержишься в этом доме и двух часов! А если в один прекрасный день не возьмешь себя в руки, то скоро перестанешь быть и его хозяином!..

Последним усилием удержавшись на ногах, Алан грозно посмотрел на жену.

– Ты что – мне уг-грожаешь?..

Он уже начал заносить руку над головой, но его перебил голос из кухни:

– Если ты ее только тронешь, я убью тебя.

Чета Льюисов одновременно повернулась к проему кухонной двери. Там стояла Кэйт, слезы текли по ее щекам, но глаза горели гневом.

– Кэйт, я же тебе говорила, что справлюсь сама... – начала было Марти, но муж перебил ее.

– Меня... уб-бьешь? С каких пор... дочь... род-дного отца...

– Ты мне не отец, – отрезала Кэйт, уже не пытаясь вытирать слезы. – Настоящие отцы не напиваются с раннего утра.

Алан шагнул к дочери, но Марти, схватив его за рукав, потянула назад.

– Оставь нас, Кэйти. Сходи к Бобу или в город... На пару часов. Не бойся. Я с ним справлюсь.

Кэйт в упор смотрела на отца; но слова ее, когда она заговорила, были обращены к Марти:

– Ты отправишь его обратно в лечебницу?

– Я... я не знаю... – неуверенно ответила Марти, хотя уже давно поняла – "отпуск" супруга слишком затянулся и другого выбора не было. От пива Алан перешел к бурбону еще вечером в пятницу, шел по нарастающей весь вчерашний день и сегодня начал рано. – Я сделаю все, что нужно. Оставь нас, девочка. Да?

– Ма, не надо, я помогу тебе... – всхлипнула Кэйт, но Марти отрицательно тряхнула головой.

– Нет. Я сама. Дай мне пару часов, а когда вернешься, все уже будет в порядке.

Кэйт собиралась было возразить снова, но передумала. За последние пять лет она уяснила – менее всего в подобной ситуации мать расположена пререкаться еще и с ней.

– Ну хорошо, – вздохнула она. – Я уйду. Только я попозже еще позвоню... и если он еще будет здесь, домой я возвращаться не буду.

– Да ты ник-куда и не... и не пойдешь! – неожиданно взревел Алан. – Сделайте только один шаг за порог, мад... мадемуазель, и вы оч-чень пожалеете об этом!

Не обращая на него никакого внимания, Кэйт вышла на внутренний двор, с силой захлопнув за собой дверь дома. Секунду спустя она уже громыхала воротами, а еще через секунду каблучки ее туфель застучали по асфальту на улице; руки на бегу невольно сжимались в кулаки, а в глазах стояли гневные слезы.

В опустевшей кухне Алан Льюис пьяно ухмыльнулся жене.

– Х-хорошенькую бучу ты з-за... затеяла. И чтобы мать... соб-ственную дочь... против родного отца...

– Я тут не при чем, – устало огрызнулась Мэри. – И вовсе она не "против" тебя. Она слишком любит тебя для этого. Правда, когда ты трезвый. Да, кстати, и я.

– Й-если в вы... обе... меня л-любили...

– Прекрати, Алан! – голос Марти сорвался на крик. – Перестань немедленно! Ни я, ни Кэйт ни в чем перед тобой не виноваты! Виноват во всем ты, Алан! Слышишь меня? Только ты! – Марти кинулась из кухни в спальню – до этой комнаты ее супруг не мог дойти уже несколько дней – и, с грохотом захлопнув за собой дверь, заперлась на ключ.

Нужно было прийти в себя. Успокоиться, взять себя в руки и – в который раз – справиться с ситуацией. Орать на него было совершенно бесполезным делом.

Через минуту он будет колотить в дверь, то прося у нее прощения, то ругая последними словами. А ей придется снова все это перетерпеть – да еще уговорить его позволить ей отвезти его в лечебницу в Пало Альто. Или, что хуже, самой вызвать оттуда бригаду экстренной помощи и смотреть, как они запихивают его в машину. К этому, правда, пришлось прибегнуть только однажды – и она молила Бога, чтобы это не повторилось вновь.

Марти вошла в ванную, умылась холодной водой. Прислушалась, он уже должен быть за дверью – сейчас опять начнется.

Прошло пять минут. За дверью было по-прежнему тихо.

В конце концов Марти отперла дверь и вышла на площадку лестницы. Дом встретил ее тишиной.

– Алан? – позвала она громко.

Никакого ответа.

Марти заспешила вниз по лестнице, задержавшись на нижней площадке, чтобы позвать мужа еще раз. Когда ответа не последовало, она бросилась в кухню. Может быть, он уснул...

Кухня была пуста.

– О, Боже мой, – простонала Марти в отчаянии. Ну, что теперь делать? Она налила себе полную чашку кофе из кофейника, который всегда держала горячим в печи в надежде, что Алан когда-нибудь предпочтет этот напиток выпивке, и, присев, попыталась сообразить, как ей поступить дальше.

По крайней мере, машину свою он вроде не брал. Иначе она бы услышала. Но все же... Выбежала во двор, распахнула двери гаража. Обе машины стояли на месте.

Может, стоит позвонить в полицию... Нет. Если бы он все же взял машину, тогда другое дело, но раз он ушел пешком, вряд ли сможет набедокурить как следует. Да и вообще – наверняка дойти он сможет только до ближайшего полицейского патруля.

Да, но отвезут ли его домой, в больницу или в "холодную"? Вот в чем вопрос.

В конце концов Марти решила, что ей, в сущности, наплевать. Трех прошедших дней ей хватит надолго. Пусть теперь Алан сам расхлебывает собственное дерьмо. Звонить она никуда не будет и не собирается его нигде искать – по крайней мере, сегодня вечером. Вот если и завтра он не явится – что ж, тогда придется...

Приняв таким образом решение, она принялась за уборку кухни. В первую очередь – пойло Алана. Вылив в раковину полупустую бутылку из-под бурбона, она взялась за полные, те, что стояли в буфете.

Через час, когда в кухне не осталось ни единого пятнышка, Марти, настроенная весьма воинственно, занялась остальной частью дома.

Просьбу Раймонда Торреса Алекс выполнил чрезвычайно точно, обойдя квартал за кварталом почти весь город. Однако пока ничего не произошло. Город казался теперь знакомым, все было на своих местах, все кругом выглядело именно так, как и должно было выглядеть. Пробродив так около часа, он остановился в центре перед рядом маленьких магазинчиков, где продавались разные недешевые побрякушки, обладавшие странной притягательной силой для толстосумов.

В одной из витрин он увидел прозрачную стеклянную сферу, наполненную чистой водой. Однако, приглядевшись, он увидел, что в воде плавает крохотная, почти прозрачная, но живая креветка, а у самого дна колышется бледно-зеленая водоросль. И рекламный плакат на стекле возвещал, что это – "полностью сбалансированная автономная экологическая система" и для поддержания жизни этой креветки и этой водоросли необходим лишь солнечный свет. Несколько минут он стоял перед витриной изумленный, а затем неизвестно откуда появившаяся мысль заставила его отступить на шаг.

Бот так и мой мозг. Автономный и сбалансированный... которому ничего не нужно. Секунду спустя, отвернувшись от витрины, он зашагал по Ла-Палома драйв к Площади.

Остановившись, он несколько минут разглядывал древний дуб, спрашивая себя, неужели и он когда-то прятался среди его ветвей, вырезал инициалы на его коре или прыгал с нижних веток. Но если это и было – все воспоминания об этом были утеряны.

И вдруг, на его глазах, дерево начало меняться. Площадь, здания, поток машин – все вдруг исчезло, словно густой туман с океана скрыл от глаз Алекса все приметы времени, в котором он находился.

И снова, как тогда, на кладбище в Сан-Франциско, смутные образы зароились в его мозгу... и вдруг картина, лишь мелькнувшая перед мысленным его взором тогда, в июне, когда они возвращались из Института домой, явилась снова – яркая и ясная.

Толстая веревка свисала с нижнего толстого сука дерева, на конце веревки висело человеческое тело со свернутой набок головой.

• Предыдущая
• 40/75
• Следующая