Работа над ошибками. Дилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 10

• Предыдущая
• 10/140
• Следующая

— Что-то мне это не нравится, — признался я.

Котя захохотал.

— Будь я Чудов, — Мельников прищурился, — то были бы вы мачо. Интеллигент с тонким знанием психологии окружающих, но с манерами армейского сержанта. И злая девица облила бы вас дерьмом из ночного горшка, а менты бы долго били дубинками. До кровавых соплей. Но ваша сила духа все превозмогла бы.

Котя прыснул.

— Будь я супругами Иноченко, — Мельников на миг задумался, — то подобные гадости творились бы со многими людьми, регулярно, все бы их ждали и к ним готовились. Но вы, пожалуй, изначально были бы девочкой или юной девушкой. Кончилось бы все грустно, но оптимистично.

Котя ржал в полный голос. Я невольно улыбнулся.

— Будь я молодой и честолюбивый автор Вася Пупкин, то я бы поиграл с религией, — продолжил Мельников. — К примеру — сделал бы вас современным Иовом, которого Господь испытывает и осыпает бедами. Я бы еще ждал у вас проблем со здоровьем, милицией и преступным миром.

— Совсем не нравится, — сказал я.

— Будь я Дромов, то эпидемия стирания людей из реальности началась бы внезапно и во всем мире. Вы бы работали в спецслужбе и расследовали это дело — пока с вами самим не началось подобное. Объяснения я бы все-таки предложил, но не слишком убедительные — не в них дело.

— Скажите, а если бы вы были Мельниковым? — не удержался я.

Мельников вздохнул.

— Будь я Мельников… а я и есть Мельников… то я смело написал бы роман с любым подобным сюжетом. Вы поймите, я ведь и сейчас фантазирую, предлагаю различные варианты… а для смеха провожу параллели…

— Но все-таки? Что, по вашему мнению, более реально?

— Да ничего! — Мельников залпом выпил коньяк. — Да не верю я в этих дурацких пришельцев, в этих богов и героев, в таинственные законы мироздания, страдания и прочую ерунду! И Велесов, и Дромов, и Иноченко — никто не верит. Все писатели-фантасты — очень здравомыслящие люди. Они просто развлекают людей. Ну… еще немного экстраполируют реальные житейские проблемы на фантастическую ситуацию — чтобы читать было интереснее. Так что все варианты возможны — и все нереальны.

— Но со мной же что-то происходит, — сказал я. — Понимаю, вы не хотите мне поверить. Не можете. Думаете, что это розыгрыш… бред больного… Но допустите хоть на миг! Что мне делать?

Мельников задумался.

— Ну, для начала… В милицию вам идти поздно. Вас арестуют на всякий случай, и все… Держитесь тех, кто вас помнит. Близких друзей. — Он посмотрел на Котю. — Родителей. Подруг. Не давайте им забывать. Тяните время — все может измениться… Что еще? Постарайтесь найти какие-то документы. Свидетельство о рождении, а? Какие-нибудь справки в совсем уж случайных конторах… В кино не снимались? На телевидении не выступали? Домашние видеозаписи, фотографии… Сходите к врачу, заведите на себя медицинскую карту. Платные поликлиники паспорт требовать не станут… В церковь сходите! Помолитесь!

— Пожалуй, мне только последнее и осталось, — сказал я. — Молиться.

— Кирилл, — начал Мельников. — Я готов вам поверить. И скажу честно — мне страшновато при мысли о том, что вы не шутите. Ведь если такое случилось с вами, то может случиться и со мной. Но я не знаю ответа. Я не оракул. Я всего лишь писатель-фантаст. Могу посочувствовать, выпить с вами, дать пару дурацких советов. И все!

— Вы извините, что мы так вторглись, — сказал Котя. Похоже, нутром почувствовал, что аудиенция окончена.

Мельников встал, разлил остатки коньяка. Сказал:

— На посошок?

Я выпил без всякого удовольствия. Странное дело — вроде и не ждал никаких чудес, а все равно расстроился.

— Вы меня держите в курсе, — сказал Мельников. — И я, если что-нибудь придумается, позвоню… э… Коте.

— У меня мобильник есть, — зачем-то сказал я. — Запишите…

— Да, да, конечно. — Мельников засуетился, взял со стола какой-то клочок бумаги и нацарапал на нем мой номер. Надо полагать, через полчаса этот клочок уже отправится в мусорное ведро.

Попрощались мы как-то скованно. Возможно, при других обстоятельствах Мельников оказался бы интересным собеседником и просидели бы мы с ним не час, а весь вечер. Виноваты, конечно, были мы с Котей: пришли к человеку, который давным-давно в чудесах разуверился, и требуем в эти чудеса поверить.

Многократно повторяя, что «будем держать друг друга в курсе», мы потоптались у дверей, потом Мельников как-то ловко и незаметно отпер замки, и ничего не оставалось, кроме как выйти на лестницу. Из глубины квартиры явственно пахли свежепожаренные котлеты, и писатель слегка нервничал.

— Так мы еще позвоним! — бодро сказал Котя в закрывающуюся дверь, услышал в ответ неопределенное «угу» и виновато посмотрел на меня.

Я пожал плечами.

— Он вообще-то ничего мужик, — пробормотал Котя. — Очень даже компанейский. Я думал, дольше пообщаемся.

— Проститутки верят в любовь, — сказал я.

— Чего? — Котя вызвал лифт. — Какие проститутки? Нет, я не против…

— Фантасты в чудеса верят еще меньше, чем проститутки в любовь. Это я так подумал, когда пришли к Мельникову. Вот только проститутки — они в любовь верят. Тихонечко, никому не говоря, но верят. Мечтают, что есть что-то, кроме потных толстых мужиков, которым требуется секс за деньги. Мечтают и боятся в это поверить. Так и Мельников твой… ему на самом-то деле хочется, чтобы все это было — чудеса, инопланетяне, параллельные миры. Чтобы это было не только оберткой для конфеты, а самой конфетой… разноцветным монпансье в коробочке. Но он боится поверить! Ему куда проще себя убедить, что я — аферист или псих. Тяпнет водочки под котлеты, почешет в затылке и пойдет писать про коварных пришельцев.

— Ну загнул! — с восхищением сказал Котя. Побарабанил пальцами по кнопке лифта. — Про проституток — это здорово!

— Вставь в рассказ, — предложил я. — Пошли пешком, не работает лифт.

— Да как же не работает, трос движется!

Я махнул рукой и стал спускаться.

— С двенадцатого этажа пехом? — возмутился вслед Котя. — Ну-ну, посмотрим, кто быстрее!

Я дошел только до седьмого, когда вверх прошел лифт. Потом — второй. Я ускорил шаг, но где-то на четвертом спускающийся лифт меня обогнал.

Все-таки целесообразно быть ленивым…

Перепрыгивая через ступеньки, я выскочил в подъезд. Котя уже открывал дверь подъезда.

— Подожди! — крикнул я. — Ты куда разбежался?

Котя застыл в дверях и покосился на читающего газету вахтера. Я сделал еще несколько шагов — и остановился.

Котя смотрел на меня пустым, чужим взглядом.

— Котя? — спросил я.

Котя откашлялся и спросил:

— Да?

— Ты что, меня не узнаешь?

— Э… — промямлил Котя. Снова посмотрел на вахтера. Тот подозрительно спросил:

— Какие-то проблемы, молодые люди?

— Нет, никаких проблем, — протискиваясь мимо Коти на улицу, ответил я. — Все в порядке!

— Вы откуда идете? — крикнул вахтер вслед.

Я не ответил. Стоял и ждал, пока Котя неуверенно выйдет из подъезда. Не то чтобы он запаниковал, но явно насторожился.

— Котя? — повторил я. — Костя?

— Не припомню, — искренне ответил Котя, слегка расслабляясь. — Вы… знакомый Мельникова?

— Ну да, — сказал я. — Знакомый. Неужели не помнишь?

Котя помотал головой. Спросил:

— Что-то случилось?

— Ты… вы от Мельникова идете? — выдавил я.

Котя кивнул.

— Он дома?

— Да, конечно. — Котя потоптался на месте. — Так вы к Мельникову? Извините, лицо знакомое, но никак не припомню…

— Все в порядке, — сказал я. — Это внешность у меня такая, не запоминающаяся.

— Ну, я пошел… — Котя сделал шаг, покосился на меня, что-то собрался сказать, но мотнул головой и отвернулся.

Я достал сигареты, закурил. Дым был сладок и горек одновременно. За стеклянным окошечком в двери мелькнуло лицо вахтера — бравый дедок был настороже. Не вызвал бы ментов…

Снова запустив руку в карман, я достал паспорт. Открыл. Хрупкие страницы рассыпались в руках, фотография со щелчком отскочила и упала на асфальт. Я поднял ее — на сером квадратике уже нельзя было различить лица.

• Предыдущая
• 10/140
• Следующая