Сила любви - Спенсер Лавирль - Страница 104

• Предыдущая
• 104/127
• Следующая

Джои в тот день ночевал с Уитманами в мотеле, где они праздновали пятнадцатилетие Денни. Впервые Кристофер проснулся на рассвете в постели с Ли.

Он открыл глаза и увидел ее рядом – она лежала на животе, левую руку засунув под подушку, правой упираясь в деревянную спинку кровати. Рассвет был серым, и его тусклые блики, словно испанский бородатый мох, обволакивали ее обнаженные лопатки, руки и лицо. Лишь темные ресницы выделялись на фоне этого унылого бесцветия. Рот ее был приоткрыт, но она, казалось, не дышала. Виден был ее левый глаз. Под нижним веком залегла крохотная складочка, вобравшая в себя первую утреннюю тень, у носа виднелась другая, которая вела к уголку рта. Пока Кристофер разглядывал ее, шевельнулся большой палец ее правой руки, потом левая нога под одеялом. Этот большой палец – мозолистый, похожий на лопатку, – хранил под своим коротким ногтем следы вчерашнего труда. Кристофер вдруг поймал себя на том, что ему начинала нравиться ее щепетильность в отношении своих рук, как полюбил он и сами руки ее – натруженные, запачканные, испещренные царапинами от возни с землей, окрашенные хлорофиллом.

Он перевернулся на живот и принял такую же позу, как и она: подмяв под щеку подушку, согнув ногу в колене. Подкравшись рукой к изголовью, он притронулся к ее руке. Она сладко спала и не ощутила его прикосновения. Большим пальцем он потер шершавую подушечку ее пальца, продолжая любоваться ее лицом. Он хотел иметь право каждый день просыпаться возле нее. Он мечтал о том, чтобы всю оставшуюся жизнь по утрам, едва открыв глаза, он видел ее шершавые руки и непослушные волосы, ее мягкие губы.

Он терпеливо ждал, пока она проснется, чтобы сказать ей об этом. Рассвет, набирая силу, подкрашивал в теплые тона ее волосы и кожу. Волосы побронзовели, на обнаженных плечах проступили рыжеватые веснушки.

Она открыла глаз и увидела, что он разглядывает ее. Приподняв голову, она зажмурилась и яростно потерла под носом, потом вновь устремилась к подушке. Уткнувшись в нее, она улыбалась ему.

– Доброе утро, – пробормотала она.

– Доброе утро.

– Ты разглядывал меня.

– Мм… хм…

– И как долго?

– Всю ночь. Не хотел терять ни минуты.

– Обманщик.

– Только с рассвета.

– Ммм…

Было видно, что она хотела еще поспать, и он решил не мешать ей. Сердце его учащенно билось, он все думал, как лучше задать мучивший его вопрос, опасаясь услышать «нет», что будет означать конец их отношениям. Он думал и о том, что долгие годы ему даже в голову не приходило заняться поисками спутницы жизни, и вот нежданно он нашел ее в той, кого менее всего мог представить в этой роли. Тридцать лет жизни вдруг спрессовались в один решающий миг, от которого зависела судьба. Ему казалось лишним подыскивать заранее слова, поскольку он считал, что самое главное в этой ситуации – найти верный момент, а что до слов… черт возьми: тут бы хоть что-нибудь пробормотать – так бьется сердце и так дрожишь от страха получить отказ.

Она, похоже, опять погрузилась в сон, и все это время он не выпускал ее пальцев, и волнение сдавливало грудь, подступало комом к горлу.

Боже, а если она скажет «нет»? Разве найдет он когда-нибудь другую женщину, которая могла бы сравниться с ней?

Она шевельнулась.

– Ли? – тихо позвал он.

Открылся ее левый глаз. Рыжеватая радужная оболочка была испещрена темными прожилками, словно цветок тигровой лилии.

– Хм?

Он привстал с подушки, взял ее правую руку и поцеловал у основания большого пальца. Страх сковал его; он так долго не мог вымолвить ни слова, что она спросила:

– Что, милый?

Уставившись на их сплетенные руки, он наконец выпалил:

– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой.

Она оторвала от подушки голову. Теперь ее лицо было хорошо видно: глаза широко раскрылись, и в них бушевали испуг и изумление, растерянность и восторг, – О, Кристофер, – сказала она, привалившись к спинке кровати, прикрывая простынями обнаженные груди. – Я боялась, что рано или поздно ты заведешь этот разговор.

– Боялась? Я говорил, что люблю тебя. Ты сказала, что любишь меня. Почему же ты боишься?

– Нас разделяют пятнадцать лет.

– Мы об этом знали с самого начала, и тем не менее это нас не остановило.

Он тоже сел рядом с ней, вытянув ноги, подложив под спину подушку. Одеяло прикрывало его ноги и бедра.

– Тебе придется долго объяснять мне, почему это имеет хотя бы малейшее значение.

– Ты прекрасно знаешь все доводы.

– Например?

Когда она упрямо отказалась назвать хотя бы один, он сделал это за нее.

– «Что скажут люди?» – может, мы с этого начнем?

– Хорошо, давай. – Она повысила голос. – Только учти, что меня не так уж беспокоит мнение окружающих. И дело даже не в моих родителях, сестре или Джои. Для меня важно мнение Дженис. Давай начнем с нее.

– Позволь мне напомнить тебе то, о чем я уже не раз говорил. Никогда – ни словом, ни жестом, ни намеком – я не обнадеживал Дженис. Несколько раз после смерти Грега я обнял ее, но тогда все друг друга обнимали, так что это не считается. Никогда я не делал тайны из того, что встречаюсь с тобой. И, положа руку на сердце, ты и сама ни разу не скрыла этого от детей и других.

Она слегка прикусила большой палец.

– Я прав? – настойчиво спросил он.

Обеими руками она обхватила колени и еле слышно ответила:

– Прав.

– Более того, бывали случаи, когда ты прямо спрашивала своих детей, не возражают ли они против наших встреч, не правда ли?

– Да.

– Как в канун Нового года, например?

– Так.

Выложив свои доводы, он продолжал:

– Чувства, которые Дженис, как ей казалось, испытывала ко мне, не были взаимными. Если ты воспитала своих детей именно так, как мне представляется, дочь твоя должна понять, что ты тоже имеешь право на счастье, и благословит наш союз. А если нет… – Он развел руками. – Что ж, если случится худшее, тогда и будем думать. Как говорится, будем решать проблемы по мере их поступления.

– Но для Дженис это будет страшным ударом. Подумай только – она призналась мне в своих чувствах к тебе. Она покупала тебе билеты на бейсбол к Рождеству. Она открыто напрашивалась пойти вместе с тобой на матч.

• Предыдущая
• 104/127
• Следующая