Трудное счастье - Спенсер Лавирль - Страница 98

• Предыдущая
• 98/108
• Следующая

— С Дрейком Эмерсоном! Ты имеешь в виду того тупицу, увешанного «молниями»?

— Да, его. И она даже не спросила разрешения, просто сбежала, одевшись весьма смело, и не появлялась до поздней ночи. Да еще и выпивала там. Ма, конечно, рассвирепела. Я слышал крики даже за закрытой дверью. Во всяком случае, как ты думаешь… ох, черт, даже не знаю… наверное, это все глупо, но ты Челси тоже нравился, и может быть, если бы ты пришел и поговорил с ней, сказал, что снова хочешь стать ее другом… может, если мы, все трое, вроде как объединимся, то справимся со всей этой путаницей.

— Если я приду к вам и ваша мама об этом узнает, то мы ничего не исправим. Все станет только еще хуже.

— Она сегодня на собраниях. И не узнает. Не думаю, что Челси ей расскажет. Она вроде как… — Робби не знал, как объяснить свои мысли, поэтому выдохнул воздух и помрачнел. — Ладно, признаюсь. Я боюсь. Она так изменилась с тех пор, как папа с мамой расстались. Думаю, она тоже боится, и у нее это так проявляется. Эй, я совсем не понимаю девчонок, должен тебе сказать. Но я вот еще о чем думал последние пару недель. О нас, обо всех троих — о тебе, обо мне, и Челси — и как все дальше сложится. Ну вот у нас один отец — так? И что, мы теперь до конца жизни будем притворяться, что никем друг другу не приходимся? Или признаем это и решим, что все к лучшему? Я задавал себе такой вопрос. И еще я думал — а как же мы? Почему делается только то, что хочет мама? А как же то, чего хочу я? Или Челси? Или отец? Потому что я уверен — он хочет, чтобы мы снова стали одной семьей, но он чувствует свою вину и страх, и поэтому неправильно себя ведет. И я не знаю, чего хочешь ты, но если ты собираешься узнать нас получше, то, может, начнем сегодня, и с Челси. Что скажешь?

Кент не знал, что ответить. Он сидел, сложив руки на коленях, удивленный тем, что разговор принял такой оборот.

— Ты думаешь, Челси станет со мной разговаривать?

— А почему нет? Если тебя так терзало то, что ты ее поцеловал, то, может, она тоже мучилась из-за этого, и тогда она будет рада все выяснить.

— Ты уверен, что твоя мама не вернется сейчас домой?

— В ближайшие полтора часа — не вернется. Собрания заканчиваются в шесть, а папа очень строго приказывает всем учителям оставаться до самого конца.

— А он сам не явится?

— Не, он остается в школе до закрытия. И кроме того, я же тебе говорил, он теперь редко приходит.

Кент подумал еще пять секунд, а потом перекинул свои длинные ноги через скамейку.

— Пошли.

Парни заперли шкафчики и вместе вышли из раздевалки.

У Кента наконец появилась своя собственная машина. Он приехал вслед за Робби, припарковался в начале дорожки и пошел к дому.

— Вот уж старушка Челе будет удивлена, — сказал Робби, с улыбкой пропуская Кента. Внизу Челси не было, поэтому со словами: — Пошли, — Робби повел сводного брата по лестнице. Он постучал в двери ее спальни, и Челси выкрикнула:

— Ну что еще?

— Можно мне открыть дверь?

— Чего тебе надо?

— Тут кое-кто пришел, кто хочет с тобой поговорить. Можно?

— Мне все равно! Открывай!

Он повернул ручку, толкнул дверь, и та сама открылась. В комнате была идеальная чистота. Челси сидела на полу, сворачивая вещи и складывая носки на аккуратно застеленной кровати. Ее волосы, вымытые и еще влажные, спадали натуральными локонами, на ней был большой синий спортивный костюм и толстые белые носки на ногах. И никакой косметики на лице.

— Ну, и кого же это ты притащил? — ехидно поинтересовалась она.

Робби отошел, и Кент занял его место в дверях.

— Меня.

Челси остолбенела, продолжая держать пару носков. Ее лицо окаменело от ужаса, потом вспыхнуло.

— Ты-то что здесь делаешь?

Кент стоял в дверях, чувствуя себя полным идиотом, но стараясь изо всех сил это скрыть. Челси видела перед собой парня, который спокойно держался и которого вовсе не смущал тот факт, что он заявился к ней в спальню. Робби тем временем незаметно отошел и скрылся за своей собственной дверью.

— Я слышал, тебя наказали, — проговорил Кент.

— Да. За выпивку и позднее возвращение домой.

— Непохоже, что так поступила именно ты.

— Тем не менее.

Высокомерно подняв брови, она свернула пару носков и положила их на кровать.

— Робби говорит, что таким образом ты бунтуешь против всей этой неразберихи, которая касается меня и твоей семьи. Он прав?

Она отыскала еще пару носков и переключила все внимание на них.

— Может быть. Я не анализировала.

— Это неподходящий путь для такой славной девочки.

— И с каких пор вы с Робби стали дружками?

— Просто мы сегодня поговорили в раздевалке. Я рассказал ему, что между мной и тобой произошло.

— Про поцелуй! — Она с ужасом посмотрела на Кента. — Господи, как ты мог!

Он вошел в комнату и сел, скрестив ноги, на пол, напротив Челси. Между ними лежала кучка несвернутого белья.

— Послушай, Челси, мы уже не дети, но думаю, что в этом случае вели себя совсем по-детски. Мы с Робби считаем, что нам пора лучше узнать друг друга, но из этого ничего не выйдет, пока мы не забудем о том глупом поцелуе. В конце концов, он значит не больше, чем просто признание, что мы друг другу понравились. Я могу о нем забыть, и ты тоже, и начать все сначала.

— Но ты рассказал моему брату!

— Он воспринял это спокойно и вел себя гораздо разумнее, чем мы с тобой.

— Он будет меня дразнить.

— Нет, не думаю. Он хочет, чтобы мы все подружились и попытались заставить твоих родителей разобраться во всем. Он считает, что если мы втроем объединимся, то сможем убедить твою маму, что между моей мамой и твоим отцом ничего нет. Что ты об этом думаешь?

— А это правда?

Челси снова перестала складывать вещи. Она больше не краснела, встречаясь с его спокойным взглядом.

— Правда. Я бы знал, если бы что-нибудь происходило.

— Ты уверен?

— Да, уверен.

— А она скажет об этом моей маме?

— Скажет?

— Ну да, приедет сюда и скажет.

— Не знаю.

— Потому что это единственный способ, который я себе представляю, чтобы убедить мою маму принять отца обратно, — если твоя заявит моей прямо в лицо, что у нее нет романа с папой.

Кент был ошеломлен.

• Предыдущая
• 98/108
• Следующая