Сквозь все преграды - Спенсер Мэри - Страница 16

• Предыдущая
• 16/50
• Следующая

Мэтью удивленно приподнял брови:

— У тебя отличная память, Джас. Готов побиться об заклад, ты и стихи можешь читать наизусть, если захочешь.

— Стихи?!

— Этта, это Джастис Двенадцать Лун. Его настоящая фамилия Дроган, но он ее стесняется.

— О, — протянула Мариетта, не зная, как себя вести в незнакомой обстановке. — Рада познакомиться с вами, мистер Луна… э-э… Дроган.

— Спасибо, мэм. Зовите меня Джастис, пожалуйста.

— Кто выслеживает Куинна? — спросил Мэтью.

— Неторопливый Медведь. Он отправился в путь через десять минут после того, как мы получили телеграмму.

— Берти. — Мэтью одобрительно кивнул. — Хорошо. Он знает, что надо делать, и, без сомнения, неплохо позабавится.

— Джастис! — загрохотал чей-то голос. — Может, тебе надо помочь или пристрелить кого-нибудь?

— Нет, папа! Я нашел Мэтью. Не стоит тратить на него пулю.

— Сначала я влюбился в ее имя, — объяснил Джон Дроган, накладывая в тарелку очередную порцию картофельного пудинга. — Еще задолго до того, как ее увидел. Я сразу понял, что невозможно не влюбиться в женщину по имени Сердитый Огонь в Небе. Такую женщину, сказал я себе, надо взять в жены. — Он подмигнул своей красавице жене, индианке из племени чероки, которая тяжело вздохнула. — Но дело в том, — продолжал Джон радостно, — что мне всегда хотелось иметь жену, которую бы звали Кэтлин, — и, когда мы поженились, я попросил ее оказать мне маленькую любезность. С тех пор она стала моей милой Кэтлин, да, любимая?

Миссис Дроган, которая уже призналась, что предпочитает именоваться Сердитый Огонь в Небе, повернулась к Мариетте:

— Насчет Кэтлин я согласна. А вот что касается «милой», не знаю. Мне больше нравится, как назвал меня отец.

Мариетта рассмеялась и взяла тарелку бекона с капустой, которую передала ей Сердитый Огонь в Небе. С шестнадцати лет Мариетта была хозяйкой в доме своего отца, исполняя всевозможные светские обязанности. За эти годы, вплоть до своего замужества, она встречалась и разговаривала с великим множеством интересных и весьма необычных людей, однако никто из них не мог сравниться с семьей Дроганов.

У богатого ирландского эмигранта были две излюбленные темы: он сам и его близкие. В течение нескольких приятных часов, проведенных в доме Дроганов, Мариетта узнала всю историю его жизни: детство в Ирландии, тяжкий труд на рудниках в Монтане, где он встретил свою будущую жену, и, наконец, богатый золотой прииск, который Джон нашел в горах Калифорнии. Далее последовал рассказ, полный всяких юмористических деталей, о несравненных сыновьях Джона Дрогана — красивых, умных и храбрых. Их было трое: старшего звали Джастис Двенадцать Лун, среднего — Либерти Неторопливый Медведь, а младшего — Фридом Путь Добра.

— Я имел удовольствие встретить вашего мужа в Гарварде, миссис Колл, — заметил Фридом, усевшись за стол рядом со своей молодой женой (они обвенчались три месяца назад).

У Фридома, как и у старшего брата, было изумительно красивое смуглое лицо с ярко выраженными индейскими чертами. Только иссиня-черные волосы были коротко острижены, и одевался он в стиле зажиточных джентльменов из восточных штатов.

— Вот как? Он посещал ваш университет? — удивленно спросила Мариетта.

— Да. Ваш муж однажды читал лекцию на медицинском факультете — о влиянии медицины на математику. Это было великолепно! Мистер Колл оказался замечательным лектором. В тот же вечер декан устроил в его честь ужин, и я имел счастье быть в числе приглашенных. Ваш муж — один из самых ярких людей, каких мне доводилось видеть. Думаю, что его смерть — большая утрата для науки. Да вы, конечно, и сами это знаете.

— Спасибо за добрые слова, сэр. Дэвид был бы рад услышать, что вам понравилась его лекция. Он обожал ездить в другие университеты и свято верил в значимость и ценность высшего образования.

— Надеюсь, Мэтью сумеет посадить его убийцу за решетку, — убежденно сказал Фридом. — И лучше маршала Кейгана никто с этой задачей не справится.

— С Дрю Куинном мы, конечно, справимся, — небрежно произнес Мэтью, отставив в сторону пустую тарелку, — а вот Эллиот Чемберс может ускользнуть.

— Эллиот Чемберс! — с ужасом воскликнул Джон Дроган. — Господи, помилуй! Этот человек натворил много зла, начиная с работорговли и заканчивая убийствами. Его давно следовало бы остановить.

— Верно, — согласился Мэтью. — Слухи об Эллиоте Чемберсе идут уже много лет, главным образом о его участии в контрабанде, но правительство бессильно, пока не имеет доказательств, имен, дат и прочего. Если Чемберс покупает таких влиятельных людей, как сенатор Хардести, то у нас мало шансов раскрыть его преступления.

Мариетта вздрогнула, вспомнив о дневнике Дэвида. Раньше она не доверяла Мэтью Кейгану, но теперь, после всего, что он для нее сделал, может, и не стоит утаивать от него важные сведения? Подняв голову, она заметила, что Мэтью смотрит на нее виновато. Наверное, он решил, что ее мрачность вызвана упоминанием о сенаторе. Мариетта наконец начала понимать, что, несмотря на всю свою внешнюю грубоватость, своеобразный юмор и горечь, вызванную тяжелой жизнью, Мэтью Кейган — добрый и тактичный человек. И он легко заводил друзей. Дроганы явно считали его почетным гостем. Мариетте казалось, что даже к президенту Соединенных Штатов они вряд ли отнеслись бы с таким восторгом, как к Мэтти. По крайней мере трижды ей сообщили о том, что семнадцать лет назад бесстрашный маршал Кейган поймал преступников, убивших старателей Дрогана и похитивших.их золото. Сначала он помогал потому, что кража имела государственное значение, а потом приезжал просто по просьбе Дроганов, чтобы оказать им услуги уже совсем не в качестве федерального маршала. Для этой семьи он стал чем-то вроде личного ангела-хранителя.

Сегодня Мэтью выглядел особенно хорошо: он только что вымылся, побрился, его густые серебристо-черные волосы были гладко причесаны, а в смеющихся синих глазах плясали чертики. Маршал Кейган наслаждался общением с добрыми друзьями. Мариетта вспомнила, как он целовал ее вчера ночью, как его тяжелое тело содрогалось от желания и как ей не хотелось, чтобы он останавливался. Краска залила лицо Мариетты, и она очень испугалась, что сидящие за столом могут заметить этот странный румянец.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, не замечая, что Дроганы с любопытством наблюдают за ними. Виноватое выражение лица Мэтью сменилось вопрошающим. Он уже открыл было рот, чтобы заговорить, но тут хорошенькая служанка с черными волосами и такими же черными глазами склонилась над ним, коснувшись грудью его плеча.

— Пардон, сеньор, — прошептала она, доливая вино в бокал.

— Все в порядке, милочка, — успокоил ее Мэтью и улыбнулся так обворожительно, что Мариетта отвернулась.

— Я вам нужен, мальчики? — спросил между тем Джон Дроган. — Если да, то я с радостью поеду с вами и буду помогать чем смогу.

— Я тоже, — сказал Фридом, хотя его жена из племени чероки, которая за все это время не произнесла ни слова, яростно прошипела:

— Нет!

— Нет, па, — промолвил Джастис. — Мы с Мэтом сами справимся, а когда приедет Неторопливый Медведь, нас будет уже трое.

— Хорошо, — задумчиво произнес Джон Дроган. — Берти — хороший парень. Только не разрешай ему стрелять в кого попало, Джастис. Нам с мамой будет очень неприятно, если он убьет кого-нибудь.

Джастис фыркнул, допил свое вино и пообещал:

— Я сделаю все, что в моих силах, па.

И многозначительно посмотрел на Мэтью. А тот закашлялся, чтобы скрыть смех.

— Бедный папочка, — говорил Джастис два часа спустя, развалившись в кресле в спальне Мэтью и потягивая виски из большого бокала. — Неужели он думает, что Неторопливому Медведю можно что-нибудь запретить?

Мэтью, сидевший напротив, вытянул ноги, закрыл глаза и со вздохом ответил:

— Он хочет, чтобы все было как можно лучше, Джас. Любой отец сказал бы то же самое. Правда, Берти пока еще никого не убил. — Он сделал глоток. — Господи, как хорошо идет виски!

• Предыдущая
• 16/50
• Следующая