Пограничник - Мамонтов Павел Александрович - Страница 25
- Предыдущая
- 25/59
- Следующая
– Скажи своё имя.
– Зачем тебе?
Я провёл ладонями по внешней стороне стройных девичьих бёдер. Снизу вверх. Лобок девушки был гладко выбрит. Правильно, чтобы блохи, вши или ещё какие паразиты не завелись. Но вот волосы на голове девушки были шикарными, пусть и покороче, чем у Лики, и пахло от них травами.
– Или ты мне говоришь своё имя, или я выгоню тебя взашей, – ласково произнёс я.
Девочка вздрогнула, испугавшись, и вымолвила:
– Аюна.
– Красивое имя. Кто тебя послал?
Аюна задумалась.
Она была просто обворожительна: идеальная фигура, округлая попка, тонкие ручки, нежная бархатная кожа. Полные упругие груди раздвигали пряди волос. Небольшие напряжённые соски (я догадался, что они алые, а так я видел их чёрными, как озёрная вода безлунной ночью) смотрелись словно острия копий.
– Только не думай мне врать, детка. Я твою мордашку прекрасно вижу. Соврёшь – выгоню.
– Дядя.
– Дядя? Уйгур?!
– Да.
– Зачем?
– Он сказал, иди к зелёному, второму после Ярослава. Зачни от него. Твой ребёнок будет сильным и поможет выжить нашему роду.
– Как же поможет? А если он родится хм… скажем, со славянской внешностью?
Моя ладонь уже гладила не лобок, а само лоно. Аюна, поняв, что гнать её я не собираюсь, улыбнулась, задвигалась навстречу моей руке. Заговорила:
– Неважно, какие будут у ребёнка глаза. Главное, каков он будет внутри. Он вырастет настоящим воином, дух его будет неукротим. И это спасёт наш род.
Её руки легли мне на плечи, а я свободной ладонью взял её грудь. Дети. Только вот детей у меня не было. С Ликой у нас ничего такого не случалось, чему я был несказанно рад, а вот, чтобы остальные женщины, с которыми я спал, от меня беременели, об этом я не слышал. И Лена вот тоже…
– И что же, у вас не нашлось настоящих воинов?
– Таких, как ты, почти нет.
Мой палец, будто сам собой, проскользнул в её лоно, между набухших и уже чуть влажных губок, проскользнул и… наткнулся на преграду.
– Ты девственница?
– Да. Не бойся, я всё хорошо умею, – перепуганно добавила Аюна. – Я знаю, что нужно сделать, я готовилась.
И снова попыталась схватить меня за член.
– Да подожди ты.
– Что такое, Виктор, неужели я тебе не нравлюсь? Я тебе не люба, да?
– Нет, ты очень красивая. Только женщины от меня ещё не рожали.
– Ну, может, ты не с теми делил ложе.
– Не говори так.
Лица моего Аюна не видела, но по голосу сразу поняла, что лучше не спорить.
– Ты действительно этого хочешь?
Я вошёл в неё пальцем чуть глубже, поводил им по кругу, сжал пальцами сосок.
– Да-а.
Аюна выдохнула, закрыла глаза, наклонилась, будто ей больно, только ей точно больно не было.
Свободной рукой я схватил её за затылок, притянул к себе, поцеловал. Не знаю как насчёт остального, но целоваться она умела отлично, и не скажешь, что девственница. Вдобавок Аюна наконец дотянулась до того, к чему тянулась весь вечер.
Я резко повалил её на ковёр, подложил под попку какой-то пуфик, раскинул ножки в стороны. Ух ты, от такого зрелища даже сердце чаще забилось. Девушка уже вся изнывала от желания, её лоно сочилось от соков. Никаких прелюдий не требовалось.
Так и стоя на коленях, я вошёл в Аюну легко, туда, где горячо и влажно. Только чуть глубже моя плоть встретила препятствие. Я надавил, Аюна инстинктивно сжалась, но секунду спустя я проник глубже, до упора. Накрыл руками её сочные груди, начал двигаться плавно, не торопясь. Да, Аюна этого давно хотела, в нашей Колонии у девушек в её возрасте уже по трое-четверо ребятишек, а тут первый раз.
Она обхватила мою поясницу ножками, через минуту упёрлась руками в стенку юрты и стала двигаться мне навстречу. Страстно, нетерпеливо. Она извивалась словно в танце, дыхание её становилось чаще. Аюна вдруг замерла, так и вытянувшись над полом, протяжно застонала.
Оргазм её накрыл, когда я только вошёл в раж. Я отпустил её груди и схватил за бёдра, мои пальцы впились в нежно-глянцевую плоть. Я начал двигаться резче, быстрее и вскоре кончил, наполняя нежное лоно своим семенем.
Я откинулся, опустошённый, упал на ворсистый ковёр. Вдруг пришла мысль: «А ведь я впервые это делаю ради детей. С девушками на одну ночь – ради быстрого секса, чтобы расслабиться. С Ликой – из-за предельной, невероятной близости. С Леной мне просто хорошо, по-человечески. А тут… нет, стоп, что за бред, ничего не будет. Вбили девчонке разный бред в голову, вот она и пришла. Сейчас Аюна…»
Я с некоторым удивлением обнаружил, что девушки нет на тюфяке. Она стояла на четвереньках рядом со мной и призывно качала попкой.
– Эй, ты что, хочешь второй раз, чтобы наверняка? – спросил я.
– Нет. Я хочу, чтобы ты взял меня как дикий жеребец кобылу в степи. Как большой и сильный медведь медведицу. Ну же, давай.
Аюна клацнула зубами, будто впрямь готова на меня наброситься, если откажу. Я не отказал, тем более одного голоса её, наполненного страстью, было достаточно, чтобы снова прийти… в боевую готовность. А уж от позы её любой мужчина съехал бы с катушек.
Двое мужчин: один высокий, с волосами до плеч, другой низкорослый, с короткой стрижкой – прогуливались вдоль вагенбурга. С внешней стороны. Солдат рядом с ними не наблюдалось. Разговор был не для лишних ушей.
– Ярослав, а давно вы знаете Виктора? – спросил атаман партизан.
– С рождения. Он сын моего лучшего друга.
– И что вы о Викторе можете сказать?
– Он один из моих лучших учеников. Превосходный боец. Отчаянно храбрый. Честный, целеустремлённый, ответственный. Обладает отличной боевой смекалкой. Всегда держит слово. Верный своему долгу и присяге. Надёжный защитник родной Колонии.
– Это всё?
– Ещё он принимает лёгкие наркотики. Бывает довольно жесток. Алчен, циничен. Качества, за которые нельзя ругать в нашем Мире.
– Это уж точно. Знаете, я тоже наводил об Ахромееве справки и кое-что узнал.
– Что же? – Сэнсэй многозначительно улыбнулся.
– Виктор и его сестра… Всё, что о них говорят, правда?
– Да.
– Как же так получилось? Виктор – сын потомственного военного, сам боевой офицер, защитник Колонии. И тут такое.
– Матери Виктора не стало, когда ему не было и двух месяцев. Отец умер, когда Виктору едва исполнилось шестнадцать, а Лике семнадцать. Лика и Виктор остались одни, им было очень тяжело. И вот как вышло. Я тоже не смог их поддержать и направить.
– Всем в нашем Мире тяжело было. Особенно в самом начале, после Прорыва, но это же не повод для инцеста.
– Я их не оправдываю и не осуждаю. Говорю, как всё было. В один момент Лика и Виктор остались совсем одни, без поддержки. Да и, когда росли, редко видели своего отца. Сами понимаете: постоянные рейды и задания. Вот Лика и Виктор оказались самыми близкими друг другу людьми во всём Мире. Со временем эта связанность переросла в более глубокое чувство. А главный толчок случился, когда они совсем осиротели.
– Я, Ярослав, тоже ни к кому в постель лезть не хочу. Мне как-то всё равно, чем занимаются люди, если они другим не мешают. Все мы грешны, всем нам есть за что перед Богом отвечать. И какой грех тяжелее, я не берусь судить, – Андрей задумчиво покрутил на большом пальце кольцо, смахивавшее на обручальное, и продолжил: – Так вот о чём я… Виктору можно доверять, он действительно надёжный человек?
– Безусловно, и он не раз это доказывал. Вы знаете, что они с сестрой больше не вместе. Представьте, чего стоил ему такой выбор?
– Да уж. Необычная, прямо скажем, история. Ну теперь о главном, зачем я вас сюда позвал.
Андрей прижал два пальца к губам, будто в них была сигарета.
– Ах ты, зараза! Двадцать лет как курить бросил, а жест до сих пор остался. Ну так вот. У меня тоже, как вы видели, сын есть. Кирилл. Восемнадцать лет – ума нет. Вот, кстати, ещё одна привычка: я стал рассуждать о возрасте в критериях нашего Мира. На Внешней Земле в восемнадцать лет парень спокойно может быть полным раздолбаем.
- Предыдущая
- 25/59
- Следующая