Семь лет в ожидании убийства - Спиллейн Микки - Страница 12

• Предыдущая
• 12/18
• Следующая

Перед тем, как уйти, я позвонил телефонистке на коммутатор и дал ей номер Терри в нью-йоркском отеле. Нас соединили сразу же, и через несколько секунд я услышал ее раздраженный голос.

— Слушаю?

— Это Фил, детка.

— О, Фил — в ее устах мое имя звучало непривычно — нежно и музыкально. — Ты сейчас в Финиксе?

— Да, и работаю, крошка.

— Что тебе удалось узнать? — спросила она слегка сдавленным от волнения голосом.

— Пока трудно сказать что-то определенное. Есть у меня несколько идей, но они должны получить подтверждение.

— Фил... — теперь в ее голосе звучала тревога, — ты ведь будешь вести себя осторожно, да?

— Не беспокойся обо мне, малыш. Ну, а как у тебя успехи? Узнала что-нибудь о Хэррис?

— Я была в нескольких местах, и в трех из них ее сразу же узнали по фотографии. Она начала свою артистическую карьеру, как только окончила школу, потом училась на курсах медсестер. Но, получив диплом, вместо того, чтобы пойти работать в больницу, вернулась на сцену. Сыграла множество маленьких ролей на Бродвее, снялась в нескольких голливудских лентах, разумеется, в небольших ролях; одно время подвизалась на телевидении. В промежутках работала медсестрой в нескольких больницах, но часто бросала службу, если ей предлагали какую-нибудь роль.

— Кто-нибудь знает, где ее можно найти сейчас?

— Нет, им лишь известен ее последний адрес в Финиксе. Кстати, одно нью-йоркское агентство очень интересовалось ею и пыталось разыскать — у них была подходящая для нее роль. Я даже навела о ней справки в профсоюзе актеров и у одного голливудского агента по рекламе, оказавшегося здесь, в Нью-Йорке, но, как выяснилось, она совершенно исчезла из виду, о ней давно ничего не слышно.

В течение нескольких секунд я размышлял над тем, что рассказала Терри, а потом ответил ей:

— Отлично, детка. Ты сделала все, что могла. Теперь жди меня и старайся не пропустить какую-нибудь информацию от того человека в «Шермане».

— Сколько ты пробудешь в Финиксе?

— По крайней мере, еще один день. Продержишься?

— Да, если буду знать, что ты — мой.

Я усмехнулся и послал ей воздушный поцелуй.

— Я — твой, детка. Надеюсь только, что тебе не придется в этом раскаяться.

Она попрощалась со мной и тоже послала мне воздушный поцелуй.

Я отлично пообедал в небольшом мексиканском ресторанчике и легко узнал то, что мне было нужно, задав официанту лишь один вопрос. А спросил я, где прежде жил Мэссли. Мой интерес к ранчо Мэссли не удивил официанта, так как в каком-то смысле Носорог стал местной легендой после того, как завещал свой дом и деньги фонду по борьбе с полиомиелитом.

Его ранчо располагалось в предгорье. Несколько вполне современных строений. Лишь некоторые детали внешней отделки свидетельствовали о пристрастии их бывшего владельца к стилю, характерному для старого Запада. Подъехав к главному зданию, я нажал на клаксон и гудел до тех пор, пока внутри не зажегся свет, потом я подошел к крыльцу и стал ждать. Человеку, который отворил дверь, было за семьдесят, он был лыс и настроен далеко не так дружелюбно, как большинство жителей Финикса. Человек оглядел меня с головы до ног и довольно решительно спросил:

— Какого черта тебе здесь нужно?

Я засмеялся, распахнул дверь и протиснулся внутрь.

— Привет, Бастер, — произнес я.

Пистолет, который он уже вытащил из заднего кармана брюк, безвольно повис у него в руке. Лицо от изумления вытянулось, на лбу собрались морщины.

— Откуда ты меня знаешь?

— Ну, это просто, Бастер. Хочешь, я расскажу тебе всю твою биографию?

— Брось заливать, — он все еще пытался сохранять решительный тон, но на этот раз его голос звучал крайне неуверенно.

Бастер Лафардж был гангстером, убийцей, известным еще в двадцатые годы. Его разыскивала полиция трех штатов. Кроме того ФБР да и мне тоже были известны по крайней мере пять человек, которые охотно заплатили бы по сто тысяч зеленых тому, кто доставил бы к ним старого Бастера живым. Так здорово он в свое время накуролесил.

Я протянул руку и сказал:

— Пушку, приятель.

Бастер остался верен своим прежним вкусам. На мою ладонь лег большой кольт армейского образца сорок пятого калибра. Я почувствовал, как дрожит его рука. Это был уже не прежний Лафардж. Былой боевой дух в нем давно иссяк. Теперь он был стар, слишком стар для того, чтобы вступать с кем-либо в единоборство. Единственное, чего ему хотелось, — это покоя.

— Послушай, друг, — начал он, — я... — Что ты тут делаешь, Бастер?

— Друг... — Ты ведь знаешь, я могу заработать кучу денег, доставив тебя твоим «друзьям», а могу тут же пришить тебя. В любом случае в накладе я не останусь.

— Ну ладно, друг! — совсем уже дребезжащим голосом снова начал он. — Что я такого сделал? Я же тебя совсем не знаю. Слушай... — Что ты здесь делаешь? — снова повторил я свой вопрос.

Плечи Бастера бессильно опустились, словно ему не под силу было дальше нести свое бремя.

— Носорог... Это он пристроил меня сюда. Никто меня отсюда не имеет права выгнать. Это оговорено в завещании.

— Чем ты тут занимаешься?

— Ничем. Что я могу сейчас делать? Даже пойти никуда не могу. Двор подметаю, кое-где что-то подкрашиваю. За могилой Носорога приглядываю, вот и все.

— Где находится его могила?

— Примерно в четверти мили к западу отсюда. Около пальмовой рощи.

— Отлично. Есть у тебя парочка лопат, Бастер?

— Зачем это?

— Пойдем выкапывать старину Носорога, вот зачем.

Он стал отступать, глядя на меня широко открытыми глазами.

— Да ты рехнулся, парень! Совсем спятил, что ли?

— Бери лопаты и пошли! — скомандовал я.

Густая пальмовая рощица скрывала могилу от случайных взглядов. Местность была ровная, как лужайка вокруг лунки на поле для игры в гольф. Вместо затейливо украшенного надгробья я увидел простую мраморную плиту с небольшой бронзовой дощечкой, на которой была выгравирована краткая надпись. Лунный свет и чуть покачивающиеся под легким ветерком верхушки пальм придавали этому месту довольно романтический вид.

Перед тем, как взять лопату в руки, я на всякий случай заставил Лафарджа лечь на землю ничком, широко раздвинув ноги и раскинув руки. Сделав примерно половину работы, я кинул лопату Лафарджу и заставил его опуститься в яму. Положение старика было незавидным: внизу лежал Носорог, сверху стоял я. Поэтому каждая лопата земли, которую он выбрасывал из ямы, сопровождалась каким-то воющим стоном, иногда похожим на рыдания. Сейчас он был, конечно, очень стар, но в свое время немало народу отправил на тот свет, и мне совсем не было его жаль.

Работа подходила к концу — Лафарджа уже почти не было видно, и теперь всякий раз, захватив очередную лопату земли, он передавал ее мне, чтобы я откидывал землю в сторону. Наконец я услышал, как лопата ударилась о дерево. Можно было представить, какой ужас обуял старика. У него не было сил ни крикнуть, ни, тем более, вылезти из ямы. Он медленно поднял голову. Белки его глаз почти светились в черном зеве могилы.

— Счисть землю с гроба, — велел я.

Он принялся сбрасывать землю с крышки гроба. Каждое движение стоило ему неимоверных усилий. Все ближе приближалось страшное для него мгновение.

В каком-то смысле это было даже смешно. Тот самый Лафардж, который никогда никого не боялся и собственноручно отправил на тот свет не один десяток людей, теперь трясся от страха перед останками человека, который уже ничего не мог ему сделать. Ровным счетом ничего.

Он стоял в яме — маленький, похожий на старичка-гнома, — и молча трясся при мысли о том, что ему сейчас придется сделать.

— Открывай, — приказал я.

Он еле слышно прошептал.

— Нет, пожалуйста... мистер... нет.

Тут я взвел курок «сорокопятки», он услышал щелчок, и этого оказалось достаточно. Хныканье старика перешло в судорожное рыдание, но он все-таки взялся за крышку гроба. Дважды его Пальцы соскальзывали с гладкой поверхности, но наконец, собравшись с силами, он рывком поднял крышку.

• Предыдущая
• 12/18
• Следующая