Бассейн с нежитью (ЛП) - Харрисон Ким - Страница 12

– Твоя магия в порядке, – сказал он, но отодвинулся назад. – Ты не можешь поместить его в круг. Если ты так сделаешь, то цвет пламени будет искажен от твоей ауры.

Мои пальцы задрожали. Это так оно работает, да?

– Но я не думаю, что это имеет значение, – сказал Ал с ложной легкостью. – Тот мяч не был никем заколдован кроме тебя.

Что означает – все дело было в осечках.Пытаясь выровнять дыхание, я снова подключилась к лей-линии.

– In fidem recipere, – сказала я, растирая пепел и масло между пальцами для лучшей связи. Прикрыв один глаз, я закончила проклятие и сделала надлежащий жест рукой. – Leno cinis.

Лей-линия прошла через меня, когда масло и пепел вспыхнули пламенем, и я заерзала от неприятного ощущения. Пламя горело практически два фута в высоту с почти нормальным золотым цветом, с легким намеком красного на краях, а ядро было черным. Я уменьшила энергетический поток, и когда пламя стало около трех дюймов, мы с Алом склонились над столом, чтобы посмотреть поближе.

Был небольшой намек замшелого запаха, шедший от Ала, настолько слабый, что я подумала, что мне показалось. Должно быть, я что-то сделала, потому что, когда его взгляд встретился с моим, я вздрогнула от того, что его глаза снова стали нормального красного цвета с квадратными козьими зрачками, благодаря дорогостоящим чарам.

– Это твоя аура, – сказал он категорично, и я снова начала дышать. – Здесь только твоя аура, и ее очень мало, – добавил он. – Ты едва коснулась мяча. Говоришь, получился кратер?

– И меня отбросило на задницу, – прошептала я, желая, чтобы черной копоти вообще не было, но я так привыкла к тому, чтобы плести проклятия, что даже не осознанно принимала больше копоти. Это просто происходило. – Глупость какая-то, – сказала я подавлено, и Ал провел по пламени рукой. – Что можно сделать, просто зная ауру субъекта? Даже если это что-то видимое, я не могу прочесать город своим вторым зрением, пытаясь найти соответствие.

Ал поднял все еще горячий тигель голыми руками.

– Ты упускаешь суть, зудящая ведьма, – сказал он, бросая все в огонь. – Как только ты узнаешь ауру человека, ты просто настраиваешь свою ауру на его, как будто это лей-линия и идешь без предупреждения.

Он улыбался со злым блеском в глазах, и я села, видя в этом красоту.

– Вот как ты всегда находишь меня, – сказала я, и его коварные выражение лица сошло на нет.

– Стоп! – сказал он, поднимая руку. – Даже не думай, чтобы пробовать это. У тебя и твоей горгульи не хватит опыта, чтобы различить оттенки ауры до нужной степени. Прыгать по линиям – это одно, совсем другое прыгать к ауре. Это как сказать, что закат – красный, когда, на самом деле, там тысячи оттенков.

Я могла понять его точку зрения, но, черт возьми, я очень хорошо знала ауру Айви. Да и Дженкса.

– Ученица! – Я подскочила, когда его рука ударила по столу в дюймах от меня, и, рассердившись, я подняла глаза. – Что я сказал? – спросил он, наклоняясь ко мне и противно улыбаясь.

– Не думать об этом, – сказала я спокойно, но все равно обдумывала это, и он об этом знал.

Сгорбившись, он отвернулся.

– Отлично, – пробормотал он. – Вперед, иди, выжги еще одну линию. Но сначала позволь, я составлю бумаги и аннулирую наши отношения. Я не собираюсь платить за еще один из твоих жизненных уроков. Ты видела мою страховую премию? Боже Мой, ты обходишься мне дороже, чем семнадцатилетке его работа над третьей машиной.

У меня был небольшой доход в безвременье с моего тулпы[8] в Диллансе, который, кстати говоря, шел к Алу в карман, но он никогда не упоминал о страховке до настоящего времени, подразумевая, что она, должно быть, была смущающе дорогостоящей.

– Я даже не подумала об этом, – сказала я мягко, и он глянул на меня через плечо, медленно поворачиваясь, чтобы собрать остальные предметы для творения заклинаний и любовно поставить каждую драгоценную часть на ее надлежащее место.

– Таким образом, если мяч не был покушением на убийство, и я сделала заклинание отвода правильно, тогда почему оно дало осечку? – спросила я, когда он отодвинул книгу проклятий и запер шкаф.

– Оно и не дало. – Он убрал ключ в карман, и я почувствовала щепок на моем сознании, когда небольшая выпуклость на ткани исчезла. – Это чрезмерная стимуляция, не осечка.

Я поджала губы, когда увидела новости в новом свете. Не осечка, а чрезмерная стимуляция?

– Но я лучше владею собой, чем это! – запротестовала я.

Он повернулся ко мне спиной и положил мел на место к остальным.

– Да, лучше.

Кряхтя, я присела перед огнем, чтобы вытащить тигель, прежде чем он станет слишком грязным... так как, вероятнее всего, я буду тем, кто будет его чистить.

– Тогда, почему? Ал, у нас было тридцать осечек на протяжении более чем двадцати миль в течение часа. Айви это выяснила. Что бы это ни было, оно движется почти сорок пять миль в час.

– Айви, да? – сказал он. – Тогда я приму это за факт. Возможно, то, что нарушает энергетический поток уходит.

В животе все сжалось, и я отложила кочергу.

– Ал, осечки идут от Лавленда.

Повисло красноречивое молчание, а потом Ал развернулся, его шаги были мягкими.

– Твоя лей-линия в порядке.

– А что если не так? – я встала, боясь сказать ему, что моя аура побледнела. Если это была чрезмерная стимуляция, то, вероятно, все уже прошло.

– Ты исправила ее. – Отведя глаза, он сел на стул, переплетя пальцы. – Твоя линия в порядке!

Я стащила его пальто со скамьи, бархат был гладким под моими пальцами. На каминной полке мистер Рыба плавал вверх и вниз, носом к стеклу, игнорируя гранулы. Я не произнесла ни слова. Просто стояла там с его пальто в моих руках.

– Ты хочешь пойти и посмотреть на нее? – наконец спросил он, когда я все еще держала пальто. – Ладно, мы пойдем и посмотрим на нее, – добавил он, и я подавила прилив беспокойства. Время близилось к закату, там будут поверхностные демоны, но я большее боялась того, на что была похожа моя лей-линия.

– Спасибо, – сказала я, и он тихо что-то проворчал себе под нос, продевая руки в рукава и наклоняясь, чтобы бросить еще один журнал в огонь, чтобы тот продержался до его возвращения.

– Никаких монстров нет под твоей кроватью, Рейчел, и в твоем шкафу.

Настроение улучшилось, я ждала, пока он проверит пуговицы на рукавах и распушит свой кружевной воротник.

– Однажды я нашла у себя в шкафу Тритон.

Он косо на меня взглянул и схватил земную масляную лампу с полки. Поморщившись, он произнес проклятие воспламенения, и лампа загорелась.

– Проклятые поверхностные демоны. Если солнце не сожжет твою ауру, то поверхностные демоны измотают тебя ночью. – Он встал, широко разводя руки. – Ну, пошли! У меня есть чем заняться сегодня вечером, это не включает тебя и твои трогательно медленные развивающиеся навыки.

Я почувствовала себя лучше, когда вышла вперед, чтобы встать с ним на искусно подобранном каменном круге, который он использовал в качестве двери. Я, должно быть, сделала что-то правильно. Конечно же, я чувствовала его удовлетворение, когда линия забрала нас, его кухня распалась в ничто, когда он выкинул нас на поверхность, на какое-то место отдаленное от его подземного дома.

Реальность затуманилась обратно в существование с нежной непринужденностью, было трудно поверить, что мы куда-то переместились. Окрашенный красный туман ударил меня песчаным ветром. Прищурившись, я повернулась к солнцу, все еще висящему над горизонтом. Жар дня продолжал подниматься с сухой, затвердевшей земли, но я могла чувствовать холод в меркнущем свете. Краснозем выглядел столь же черным как старая кровь в тени.

Мы были в замке Лавленд, и оползень камней был всем, что осталось от него здесь в безвременье, вырисовывавшемся позади нас. Моя лей-линия жужжала на высоте грудной клетки, взгляд Ала неприятно сообщил мне, что она была столь же правильный как дождь в пустыне, и могли мы теперь пойти домой?