Тристан и Изольда - Бедье Жозеф - Страница 4

• Предыдущая
• 4/26
• Следующая

ПРИ ДВОРЕ короля Марка, добрые люди, были четыре барона, вероломнейшие из всех людей; они ненавидели Тристана жестокой ненавистью за его доблесть и за нежную любовь, которую питал к нему король. Я могу назвать их вам но именам: Андрет, Генедон, Гондоин и Деноален; из них герцог Андрет приходился королю Марку племянником, как и Тристан. Зная, что король намеревался умереть бездетным, чтобы завешать свою землю Тристану, они распалились завистью и стали наветами возбуждать против Тристана баронов Корнуэльса.

— Сколько чудесного в его жизни! — говорили эти предатели. — Но вы, сеньоры, как люди умные, сумеете, без сомнения, объяснить себе это. Одно то, что он победил Морольда, уже великое чудо. Но каким волшебством мог он один, полумертвый, проплыть по морю? Кто из вас, сеньоры, сумел бы управиться с судном без весел и парусов? Колдуны, говорят, это могут. Далее, в какой волшебной стране мог он найти лекарство от своих ран? Конечно, сам он колдун. Да и ладья его была заговорена, так же как его меч и арфа, которая что ни день вливает яд в сердце короля Марка. Как сумел он покорить это сердце мощью и обаянием волшебства! Он станет королем, сеньоры, и вы получите ваши земли от колдуна.

Они убедили в этом большинство баронов: ведь многие не знают, что вещи, совершаемые силою волшебства, может совершить и сердце силой любви и доблести. Поэтому бароны стали требовать от короля Марка, чтобы он взял себе в жены какую-нибудь принцессу, которая дала бы ему наследников; они грозили, что если он станет отказываться, они удалятся в свои крепкие замки, чтобы вести с ним воину. Король противился и в сердце своем клялся, что, пока жив его дорогой племянник, ни одна королевская дочь не взойдет на его ложе. Но тогда сам Тристан, которому крайне обидно было подозрение в корыстной любви к дяде, стал ему угрожать: пусть король подчинится воле своих баронов, иначе и он покинет его двор и перейдет на службу к славному королю Гавуа. Тогда Марк назначил своим баронам срок: через сорок дней он объявит им свое решение.

В назначенный день, один в своем покое, он ожидал их прихода и думал с грустью: "Где бы мне найти королевскую дочь, столь далекую и недоступную, чтобы я мог притвориться, — но только притвориться, — будто желаю ее себе в жены?"

В этот миг в открытое на море окно влетели две ласточки, строившие себе гнездо, и стали биться друг с другом; потом, внезапно испугавшись, они улетели, но одна из своего клюва выронила длинный женский волос тоньше шелка, сиявший, как солнечный луч. Подняв его, Марк позвал баронов и Тристана и сказал им:

— Чтобы угодить вам, сеньоры, я возьму себе жену, если только вы разыщете ту, которую я избрал.

— Разумеется, мы готовы, дорогой наш государь. Но кто же та, на которой вы остановили свой выбор?

— Я выбрал ту, которой принадлежит этот золотой волос; и знайте, что никакой другой я не желаю.

— А откуда у вас, дорогой наш государь, этот золотой волос? Кто вам его принес? Из какой страны?

— Он у меня от златовласой красавицы. Две ласточки мне его принесли: они знают, из какой страны.

Бароны поняли, что они осмеяны и обмануты. С досадой взглянули они на Тристана, ибо подозревали, что он присоветовал эту уловку. Но Тристан, разглядев золотой волос, вспомнил о белокурой Изольде. Он улыбнулся и сказал:

— Король Марк, неправильно ты поступаешь. Разве не видишь, что подозрения этих сеньоров меня позорят? Но тщетно придумал ты эту насмешку: я отправлюсь на поиски златовласой красавицы. Знай, что поиски эти опасны и что мне труднее будет возвратиться из ее страны, чем с острова, на котором я убил Морольда; но я хочу снова подвергнуть случайностям мое тело и жизнь ради тебя, мой славный дядя. А для того, чтобы твои бароны знали, что я люблю тебя бескорыстной любовью, я клянусь честью: либо я умру в этом деле, либо привезу в замок Тинтагель златовласую королеву.

Он оснастил доброе судно, нагрузил его пшеницей, вином, медом и другими припасами, посадил на него, кроме Горвенала, сто юных рыцарей знатного рода, выбранных из самых храбрых, и одел их в платье из грубой шерсти, в плащи из простого камлота, чтобы они походили на купцов; но под палубой корабля они спрятали богатые одеяния из золотой парчи, шелка и пурпура, какие приличествуют послам могучего государя. Когда судно вышло в открытое море, кормчий спросил:

— Дорогой господин мой, куда держать нам путь?

— Друг, держи путь в Ирландию, прямо в гавань Бейзефорд.

Содрогнулся кормчий. Не знал разве Тристан, что после смерти Морольда король Ирландии охотился за корнуэльскими судами, а пойманных моряков вешал на рогатинах? Тем не менее кормчий послушался и доплыл до опасной страны.

Тристан начал с того, что уверил жителей Вейзефорда, будто его спутники — купцы из Англии, приехавшие сюда для мирной торговли. Но так как эти странного вида купцы проводили день в благородных играх в тавлеи[5] и шахматы и, казалось, лучше умели справляться с игральными костями, чем отвешивать пшеницу, то Тристан побоялся быть узнанным и не знал, как приняться за поиски. Однажды утром он услышал голос, такой страшный, что можно было принять его за крик злого духа. Никогда не слышал он зверя, который ревел бы так ужасно и диковинно. Он подозвал женщину, проходившую в гавани:

— Скажи мне, красавица, чей это голос, который я слышал? Не скрой от меня.

— Разумеется, господин мой, скажу вам без обмана. Это голос зверя, самого страшного и гнусного, какой только существует на белом свете. Каждый день он выходит из своей пещеры и становится у городских ворот. Никто не может ни войти, ни выйти, пока не выдадут дракону девушку; схватив в свои когти, он пожирает ее быстрее, чем человек успевает прочесть "Отче наш".

— Не смейся надо мной, — молвил Тристан, — а скажи: в состоянии ли человек, рожденный от матери, убить его в поединке?

— Доподлинно не знаю, дорогой господин. Но верно то, что двадцать испытанных рыцарей брались за этот подвиг, ибо король Ирландии оповестил через глашатая, что выдаст дочь свою, белокурую Изольду, за того, кто убьет чудовище; но чудовище всех их пожрало.

Расставшись с женщиной и вернувшись к судну, Тристан тайно вооружился. Любо было бы посмотреть, какой славный боевой конь вышел из купеческого корабля, какой могучий рыцарь на нем выехал! Но в гавани было пустынно: заря только что занялась, и никто не увидел храбреца вплоть до самых ворот, на которые указала ему женщина. Внезапно по дороге проскакали пять человек; пришпорив коней и бросив поводья, они мчались по городу. Тристан схватил одного из них за его рыжие заплетенные волосы, да так крепко, что опрокинул его на круп лошади и задержал:

— Да хранит вас Господь, сеньор! — сказал он ему. — По какой дороге идет дракон?

И когда беглец указал, Тристан отпустил его.

Чудовище приближалось. Голова у него была медвежья, глаза красные, как пылающие уголья, на лбу два рога, уши длинные и мохнатые, когти как у льва, хвост змеиный, тело чешуйчатого грифа.

Тристан пустил на него коня с такой силой, что, хотя и щетинясь от ужаса, тот прыгнул на чудовище. Копье Тристана, коснувшись чешуи, разбилось вдребезги. Тогда храбрец обнажил меч, занес его и ударил дракона по голове, но не оцарапал даже его шкуры; однако чудовище почувствовало удар: оно выпустило когти, вонзило их в щит и оборвало его застежки. С незащищенной грудью Тристан еще раз бросился на дракона с мечом и нанес в бок столь сильный удар, что он прозвенел в воздухе. Тщетно: ранить дракона он не может, а тот извергает из ноздрей потоки ядовитого пламени. Панцирь Тристана почернел, как потухший уголь; конь его пал. Быстро вскочив на ноги, Тристан вонзил свой добрый меч в пасть чудовища. Он проник в него весь и рассек пополам сердце. В последний раз испустил дракон свой ужасный крик — и издох.

Тристан отрезал у него язык и спрятал в карман; затем, шатаясь от едкого дыма, он пошел напиться к стоячей воде, которая поблескивала невдалеке. Но яд, сочившийся из языка дракона, нагрелся от его тела и отравил его: в высокой траве, которая окаймляла болото, храбрец упал без признаков жизни.

• Предыдущая
• 4/26
• Следующая