И пусть весь мир подождет! (СИ) - "Mallioka" - Страница 4
- Предыдущая
- 4/5
- Следующая
Вот клево! А я – кретин, и будем знакомы, ага.
Я почти касался его груди носом, настолько близко он придвинулся.
– Макс, ты чего, а? – жалобно промычал я, задирая вверх голову, чтобы посмотреть на него. Вот ведь вымахал, дылда здоровая!
Или это я слишком маленький?
– Слушай, почему ты так нервничаешь, когда я рядом? – вместо ответа поинтересовался предмет моих дум, убирая рукой вечно растрепанную челку с вспотевшего лба.
Дивный вопрос! Откуда я знаю?? Впрочем, вру, знаю. Но не скажу.
– Мелкий, хватит сопеть! Так почему? Боишься меня? – теперь он убрал прядь моих волос за ухо.
Чего он привязался к моей прическе? Намекает, что постричься пора?
– Тебе показалось! – выпалил, наконец, я, как только вспомнил навыки устной речи.
– Тебе не понравилось, когда я тебя поцеловал? – убил меня наповал в очередной раз Фридман.
Да что он привязался ко мне?? От отчаяния я просто не представлял, куда себя девать!
– Э-э...нуу...- промямлил я нечто невразумительное. На самом деле поцелуй мне... очень даже. Неожиданно. Но я, скорее, сдохну, чем признаюсь!
– Валерка, - Макс задумчиво рассматривал мою, обращенную к нему, физиономию, -
слушай, у тебя потрясающие глаза и... Губы...гм... Ты вообще очень красивый...
Ты тоже ничего – чуть не вырвалось у меня, но я прикусил язык. Буквально.
Очень больно, да.
– Мм...ээ...- промямлил я, напрочь дезориентированный происходящим и потому не способный к продуктивному диалогу.
– Ты на кого похож? На маму или на папу?
Нейтральная тема, слава богу...
– На ма...- договорить я не успел, так как в этот момент наглый тип меня поцеловал!!!
От неожиданности и невероятного коварства я настолько растерялся, что начал... отвечать.
Это было странно, ново, непривычно, но – удивительно хорошо и приятно... Твердые губы – вместо мягких, девичьих, очень опытный язык, боже, что он творил этим языком! Гладкая, прохладная кожа под пальцами...
Погодите, чего?! Это кого еще я тут обнимаю?!
Я резко пришел в себя и забарахтался, пытаясь отлепиться от Фридмана. Но долго отбиваться не пришлось, поскольку он, надо отдать ему должное, добровольно меня отпустил.
Мы стояли друг напротив друга, взбудораженные, распаленные, какие-то напряженно-агрессивные, и я исподлобья метал в Макса злобные взгляды. Больше я его не боялся. Взамен пришло кое-что другое, но меня это совсем не обрадовало.
Уж лучше, как раньше...
Молчание становилось невыносимым. Я понимал, что мне надо срочно сваливать, пока... ничего непоправимого не произошло. А вполне могло – я отлично знал репутацию Максима. Нет ничего хуже, чем попасть на орбиту его интересов. Неужели я умудрился...?
– Я – спать, - сквозь зубы процедил я, и, намеренно толкнув его плечом, прошел к выходу, остро ощущая его присутствие пятой точкой. Ибо таращился Фридман именно туда.
***
После этого инцидента я вдруг начал замечать на себе пристально-задумчивые взоры Макса, выводящие меня из себя похлеще любых попыток контролировать мою жизнь. Его двусмысленные шутки и стеб на тему нашей с ним «семьи», где я – «жена», тоже заставляли меня нервничать и в спешном порядке покидать его общество. Да и вообще, я чувствовал сильнейший дискомфорт рядом с Фридманом (сразу хотелось исчезнуть на месте), а то молчание, которое повисало между нами, стоило нам случайно столкнуться где-нибудь вдвоем, и вовсе надолго лишало меня душевного спокойствия.
Но ладно бы, только Максим чудил... Я тоже не отставал. Внезапно понял, что мне нравится смотреть, как он ест.
Епт! Ну, какая разница, ест себе человек и ест! Так ведь нет – у меня едва слезы умиления не наворачивались при виде этой картины! Короче, я тихо сдвигался с катушек. Пока окончательно не сдвинулся...
В одну из жарких и душных ночей июля я выбрался в кухню, чтобы перекусить. Часы сонно тикали, в ванне шумела вода – видимо, Максиму тоже не спалось из-за раскаленного ада снаружи, а я с наслаждением грыз одном за другим овсяное печенье, запивая его ледяным молоком из холодильника.
Мм... вкусно. Наверное, я крепко задумался, мирная обстановка вполне располагала к размышлениям, и потому прозвучавший в тишине неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть.
– Чего не спишь?
Я неловко дернул рукой, а поскольку в этот момент как раз подносил почти полную кружку ко рту, молоко пролилось и белым водопадом заструилось прямиком по мне.
Тьфу, черт! Облился.
Услышав глубокий вздох, я поднял голову. И замер.
На меня в упор, прямо-таки прожигая жадным взглядом, смотрел Макс. И это, откровенно голодное выражение на его привлекательном лице, меня слегка напугало.
Как и прикид: он стоял напротив в одном полотенце, обернутом вокруг бедер, а с влажных волос капала вода... Прозрачные капельки скатывались, оставляя мокрые дорожки, и по широкой, мускулистой груди, уползали вниз, туда, под намокшую махровую ткань...
Какаяфигураматьтвоюклассновыглядит!
Я сглотнул, и хрипло переспросил:
– Что?
В башке стало почему-то удивительно пусто. Ни одной, даже самой завалящей мысли!
– Не спишь... - не сразу и с некоторым усилием, вроде, выговорил Макс, не сводя глаз от моей наверняка странной физиономии.
– Жарко...- выдохнул я, внезапно осознав, что сижу в одних трусах. И что они, трусы, то есть, резко стали мне как будто маловаты...
– Жарко, - согласился Фридман. И вдруг потянулся ко мне рукой.
– Чего ты? – не понял я, с грохотом вскакивая со стула и уворачиваясь от его конечности.
– Ты весь в молоке, Мелкий...
– Облился, - пробормотал я, вытирая подбородок ладонью и нервно облизывая губы.
– Облился, - эхом повторил Макс, глядя на меня, как завороженный.
Боже, диалог двух дебилов…
– Мне надо…в этот…санузел, - я не сразу вспомнил название ванной, - душ принять…
И похолоднее!
Я быстро миновал застывшего статуей Аполлона парня, но через какое-то время понял, что он неслышно идет за мной.
«В коридоре двоим тесновато торчать», подумал я мимолетно, а вслух произнес, оборачиваясь к нему:
– Максим, ты… Спать?
Гениальная фраза! Неужели можно предположить, что он сейчас кинется носки стирать? В тазике?
– Вообще, наверное, надо, - озадаченно проговорил тот. – А ты…
– Да? – с живостью откликнулся я, мечтая куда-нибудь деть свои глазки, а лучше их вовсе выковырять! Ибо я пялился на Фридмановкский голый, блестевший от воды живот с кубиками пресса, не в состоянии прекратить сие непотребство!
– Валерик, а ты…
– Да я, черт побери! – выкрикнул я в отчаянии и стремительно подскочил к Максу. Обхватил его обеими руками за шею (наверное, больно), вынуждая наклониться, и впился в его губы неловким, но страстным поцелуем.
Сказать, что он удивился – ничего не сказать. Он опешил, выпал в осадок, офигел, охренел – или все сразу одновременно. Пользуясь его временным состоянием столбняка, я прижался к нему настолько крепко, насколько было возможно.
Приятно…Горячий, сильный, красивое, тренированное тело, а уж целоваться с ним…
Впрочем, кайф скоро обломался: Фридман вдруг начал вести себя, как стыдливая девственница со старым, дряхлым соблазнителем, сопротивляться, то есть!
– Что ты делаешь? Валерка, черт! – Макс старательно выпутывался из моих объятий, отцепляя меня от себя, но я отцеплялся довольно плохо, надо признать. Дорвался до него, значит, надо везде потрогать!
– Крючком вяжу, блин! – злобно отозвался я, немного приходя в себя и чуть отступая. От охватившего меня разочарования и злости сильно хотелось вцепиться себе в волосы, но я мужественно терпел. - А на что похоже?!
– На безумие! – честно описал происходящее Макс.
– Значит, я спятил, - процедил я сквозь зубы. – Потому что полез целоваться к парню в первый раз в жизни, а все ты виноват! Я вообще-то раньше никогда парней не хотел! И тут ты еще отмахиваешься от меня, вот я идиот, мать твою!
- Предыдущая
- 4/5
- Следующая
