Потрошитель душ - Леонтьев Антон Валерьевич - Страница 31

• Предыдущая
• 31/69
• Следующая

Отложив книгу в сторону, Мэхпи осторожно выскользнул из своей комнаты. Верный Зигфрид тоже был тут как тут. Часы показывали четверть восьмого.

– Откройте, прошу вас! Это вопрос жизни и смерти! – раздался требовательный женский голос. – Я желаю говорить с Орестом Самсоновичем!

Зигфрид подошел к двери, принюхался и завилял хвостом. Мэхпи, втянув ноздрями воздух, мысленно согласился с псом. Да, не ловушка (ведь врагов у хозяина было много), за дверью на самом деле находилась массивная пожилая дама, при которой не было оружия, если не считать таковым огромный, по последней моде, зонтик.

Грохот возобновился, и Мэхпи поразился, что пожилая особа в состоянии производить такой шум. Он отомкнул замки и увидел величественную даму, облаченную в шелка. Ткнув его в грудь кончиком огромного зонтика, она произнесла:

– Милейший, вы понимаете по-русски?

Мэхпи понимал, что его вид озадачивает многих европейцев, – еще бы, облаченный в традиционный индейский наряд высоченный смуглый человек с лысым татуированным черепом и лицом, да еще с клочком волос на затылке, заплетенных в сложную прическу и украшенных орлиными перьями. Однако как объяснить вот такой даме, что его одеяние, как и ее собственное, – это демонстрация его статуса и благородного происхождения?

– Даже пишу! – произнес Мэхпи, чем вверг даму в ступор. Собравшись с мыслями, она убрала зонтик от его груди и несколько более любезным и миролюбивым тоном сказала:

– Имею честь представиться – баронесса фон Минден-Шейнау! Я желаю немедленно, слышите, милейший, немедленно поговорить с Орестом Самсоновичем по крайне важному и строго конфиденциальному делу!

Зигфрид, до этого смирно сидевший в прихожей, тявкнул. А Мэхпи сказал:

– Восемь часов!

И с этими словами закрыл перед носом не ожидавшей такого обращения баронессы дверь. Вслед за этим раздался небывалый грохот и крик дамы:

– Орест Самсонович, Орест Самсонович! Прошу вас, примите меня! Я не могу ждать, дорога каждая секунда!

Зигфрид снов тявкнул, и Мэхпи увидел зевающего хозяина, который в халате вышел в прихожую. Он нарушил свое железное правило вставать ровно в восемь!

Правильно истолковав немой вопрос, застывший в глазах Мэхпи, Бергамотов произнес:

– Все равно при таком шуме спать невозможно. И не только мне, но и нашим соседям, которые, конечно же, не заслужили того, чтобы стать жертвой подобной какофонии!

– Орест Самсонович! Я желаю вас видеть! Откройте!

Бергамотов потрепал Зигфрида по холке и сказал:

– Мне понадобится четверть часа, чтобы привести себя в порядок. Впусти баронессу и предложи ей кофе. Проведи ее в гостиную. И будь готов к новому делу!

Мэхпи кивнул – ему была известна привычка хозяина вести сразу несколько дел одновременно. Поэтому, дождавшись, пока хозяин скроется, он отворил дверь.

Как Бергамотов и обещал, через четверть часа он появился на пороге гостиной, облаченный в темный в полоску костюм, с напомаженными волосами и гвоздикой в петлице. Он отвесил легкий поклон баронессе, которая восседала за столом и попивала кофе. Затем ловко, по-кошачьи, подошел к ней и поцеловал протянутую руку.

– Ах, Орест Самсонович, вы должны мне помочь! – проговорила баронесса. – Понимаю, что подняла вас в такую рань, но дело в самом деле не терпит отлагательств! Хотя мой супруг, барон, и пытался меня отговорить, я решила тотчас наведаться к вам, как только узнала эту кошмарную новость!

– Вы опасаетесь стать новой жертвой петербургского Джека-потрошителя? – спросил с легкой улыбкой Бергамотов, и до него донесся приглушенный вскрик и звук упавшей на пол кофейной ложечки. Он бы многое отдал, чтобы увидеть выражение лица баронессы, но представлял, что она выпучила глаза и уставилась на него, гадая, как этот слепой частный детектив смог узнать ее тайну.

Но не говорить же ей, что о сенсационном убийстве модного беллетриста Глеба Державина-Клеопатрова ему сообщил полковник Брюхатов, когда они возвращались после завершения полицейской операции по захвату притона Васьки Пороха!

– Он назвал меня следующей жертвой! – выдохнула баронесса. – Понимаете, он так и сказал на спиритическом сеансе! Я ведь только сегодня утром узнала, что он уже совершил убийство – прикончил несчастного Глеба Трофимовича! Умоляю, спасите меня!

Подойдя к окну (шесть шагов от стола по диагонали), Бергамотов сложил на груди руки и произнес:

– Баронесса, конечно, факт убийства, к тому же столь ужасного, потрясает. Однако думаю, что вам нечего бояться. Не будучи знакомым с деталями этого дела, предполагаю тем не менее, что подоплека убийства господина беллетриста не связана с проделками разбушевавшегося духа легендарного маньяка…

– Орест Самсонович! – вскричала баронесса. – Не будьте жестокосердны! Ведь он доберется до меня, я это чувствую! О если бы вы были на спиритическом сеансе мэтра Гийома! Я чувствовала присутствие зла, буквально ощущала его каждой порой! Вы ведь так лихо расследовали самоубийство генерала Иволгина, оказавшееся на самом деле убийством! И отыскали бесценную черную жемчужину, похищенную у княгини Перуновой-Диадемовой![5] Кто, если не вы!

Орест Самсонович вздохнул. Что ж, придется отказать, но так, чтобы баронесса не устроила ему скандал. Потому что сейчас самым важным для него было напасть на след Профессора – и разрушить его коварные планы!

– О гонораре не извольте беспокоиться! Я уже говорила с супругом, и барон выписал чек! Вот, прошу!

В этот момент раздался осторожный стук и в гостиную вошел Мэхпи. Судя по шелесту, он принес с собой свежие газеты. При изучении прессы Орест Самсонович был зависим от Мэхпи, и в данном случае понимал, что тот никогда не решился бы мешать его беседе с баронессой, если бы не случилось что-то из ряда вон выходящее.

– Маньяк. Объявился! – произнес индеец, и до Ореста Самсоновича долетел шелест газетных страниц. А затем истеричный вскрик баронессы:

– Орест Самсонович, Джек-потрошитель прислал сердце несчастного господина беллетриста в редакцию «Бульварного экспресса»! О я не могу, это выше моих сил! Я сейчас упаду в обморок…

И в самом деле упала, подойдя при этом – что за редкостная удача! – к дивану и приземлившись на него. Орест Самсонович велел Мэхпи прочитать заметку, а затем послал купить свежий номер «Бульварного экспресса», ничуть не сомневаясь, что сей мало кому известный желтый листок выжмет из этой сенсационной истории по максимуму и презентует читателям все самые шокирующие подробности монструозной посылки.

Бергамотов услышал сопение и чавканье – это Зигфрид вылизывал лицо упавшей в обморок баронессы. Метод лечения оказался крайне действенным, потому что та, снова истерично вскрикнув, пришла в себя.

– Прошу вас, спасите мою жизнь! Я не хочу стать его жертвой! Ведь он заявил, что убьет всех, кто присутствовал на спиритическом сеансе! И начало уже положено!

Баронесса явно вознамерилась бухнуться ему в ноги, но допустить подобной мелодрамы Бергамотов, конечно же, не мог. Успев удержать баронессу за локоть, он произнес:

– Даю вам свое слово, что с вашей головы ни волоска не упадет, баронесса! Бояться этого самозваного Джека-потрошителя и его голословных угроз вам не нужно. Я защищу вас!

– О Орест Самсонович! – Бергамотову не удалось избежать орошения слезами баронессы, кинувшейся к нему. – Мой рыцарь, спаситель, античный герой! Я знала, что могу вам довериться!

Когда вернулся Мэхпи, Бергамотов дал ему поручение проследовать за баронессой к ней домой, остаться в особняке и охранять ее как зеницу ока. На Мэхпи он мог положиться – кем бы ни был Джек-потрошитель, миновать Мэхпи и причинить вред баронессе ему не удастся. Даже будь он посланцем ада!

А Джек-потрошитель, в этом Бергамотов не сомневался, был человеком, а не призраком. Ибо силы ада (а с ними Оресту Самсоновичу тоже приходилось сталкиваться)[6] все же не убивали при помощи турецкого ятагана, не вырезали сердец и не отправляли их в редакцию бульварного листка.

• Предыдущая
• 31/69
• Следующая