За синими горами (СИ) - Борисова Алина Александровна - Страница 3
- Предыдущая
- 3/86
- Следующая
А я вспоминала других медведей, тех, с которыми так и не встретилась в Сияющих горах. Чудом не встретилась, и лишь потому жива. Впрочем, с Анхеном о тех днях мы больше не говорили, словно решили забыть обо всем, что стало причиной и следствием наших фатальных с ним разногласий. О Лоу он не желал упоминать тоже. А я… а я, наконец-то обрела мир и спутника, который был мне всего дороже, и вовсе не стремилась больше терять ни того, ни другого.
За Бездну мы больше не летали. Я как-то спрашивала, но Анхен отговорился, что сейчас это несколько сложно, не совсем удобно и лучше потом. Я не настаивала. Когда будет можно, он скажет. Ведь он же знает, как для меня это важно. А пока и в самом деле было много работы, учебы, с непривычки я уставала, и когда выдавалась свободная минутка, хотелось просто побыть в покое в обществе того, кого я любила.
И мне было с ним хорошо, действительно хорошо. И только одно омрачало. Гости. В этом доме слишком часто бывали гости.
Я избегала их. Просто пряталась там, где, как заверял меня Анхен, я никого не встречу. Он ни на чем не настаивал, лишь недоумевал, почему я не хочу даже поздороваться.
— Я просто тебя представлю, Лара. Никто не коснется тебя и пальцем, и слова лишнего сказать не посмеет, будь уверена. Ну вспомни, мы же уже встречали вместе гостей, ничего страшного тогда не случилось.
— Да. Да, я помню, конечно. И я тебе верю. Но лучше… Лучше, все-таки, без меня.
И опять уходила. У меня были учебники, были тетради, мне еще столько всего надо было учить…
— А завтра Риньер приедет, — сообщил как-то Анхен, вновь поднимая больную тему. — Ты ведь его не забыла? Твой бывший новоградский куратор. Прошлый раз вы общались весьма дружески, почему бы не продолжить? Ну хоть пять минут о погоде?
— Да, я помню его, конечно. Ты еще назначил его Верховным Куратором вместо себя.
— Ну, не назначил, а рекомендовал его кандидатуру Владыке, — чуть усмехнулся Анхен. — Так ты составишь нам компанию? Хоть ненадолго?
— Нет. Нет, пожалуйста, Анхен, только не с ним, — запаниковала я. — Ну пусть у меня хоть о нем светлые воспоминания останутся!
— Лара, да ты о чем вообще? — Анхен искренне меня не понял. — Я тебе просто поговорить с ним предлагаю, ничего кроме.
— Я поняла. Но давай не будем, ладно? Тебе ведь этот разговор сам по себе не важен, правда? Ему тем более. И я ничем вас не подведу, если откажусь… А за пять минут можно столько всего лишнего услышать… А Риньер мне нравится, ты прав, он всегда был мне симпатичен. Просто давай… так все и оставим.
— Нет, оставлять не будем, — он подошел вплотную, внимательно вглядываясь в лицо. — Ты прежде никогда никого не боялась. Могла не любить, могла осуждать. А теперь… ты не просто опасаешься знакомиться с новыми вампирами. Ты даже старых знакомых панически боишься, — он осторожно взял мое лицо в ладони, будто пытаясь прочесть ответ в глубине моих глаз. — Что случилось, Ларис? Кто тебя так запугал? Где? Когда?
— Да не запугали, нет, — я пытаюсь вывернуться из его рук. — Просто хочется избежать возможных негативных эмоций. Ну, я вроде норму по ним уже перевыполнила, имею право на столь скромное желание…
— Ларис, — руки он опускает, но с вопросом не отстает. — Просто расскажи мне, что было, а я буду хотя бы знать, как реагировать.
— Да ничего не было, — устало присаживаюсь на ближайший диван. — Две неудавшихся попытки изнасилования и предложение сыграть в байяту, высказанное не в самой вежливой форме к делу ведь не приобщить, верно? Чего не случилось, того не случилось…
— Что?? Какая байята? Лоу с детства от этого воротило… Кто угодно, только не он!
— Да не он, не он, кто же спорит, — несколько обалдевши, смотрю на этого папочку. Который Лоурэла проклял, знать не желает и слышать о нем не хочет. — Приятель его один. Там вообще много было всяких… приятелей, приятельниц и просто хороших знакомых. Из них аппетита я не вызывала разве что… ну… у Низших, наверное. И то не факт, так, предположение…
— «Там» — это где? — протянув руку, Анхен притягивает к себе ближайший стул и садится напротив меня с таким видом… что мне это допрос немного напоминать начинает. И говорить хочется все меньше.
— Там… Там — это в том месте, где Лоу пытался сделать, в общем-то то же, что и ты: включить меня в местную жизнь, ввести в местное общество… Твой опыт с больницей пока гораздо удачнее.
— Ну, я благодарю, конечно, за комплимент. И не могу не признать, что ты стала гораздо дипломатичнее, — сарказм светлейший авенэ скрывать и не думает. — Но вопрос тот же.
Да тот же, так тот же. Если хочется. Рассказываю. И про раскопки, и про танцы, и про Рин. И даже про излишне кровавый финал…
Молчит. Слушает. И снова молчит.
— А знаешь, — медленно, словно подбирая… даже не слова, тему своего высказывания, начинает, наконец, Анхен, — есть во всей этой истории один момент, на который я не отказался бы поглядеть лично. Даже попросил бы исполнить его для меня. На бис.
— Это какой же? — если он хотел меня удивить — у него получилось.
— Этот малолетний паскуденыш, стоящий перед тобой на коленях! Танцующий, целующий, говорящий… Знала б ты, сколько крови он нам с Арой попортил…
Нам с Арой? А впрочем… двести лет совместной жизни — это достаточно много, чтоб там уместились не только ненависть и отторжение. До того, как порвать ее фото, он еще сто лет их хранил… Да и не о ней мы сейчас.
— Паскуденыш? Это Лирин, что ли?
— Лирин, Лирин. Уж не знаю, на какой помойке они с Фэром его откапали, но сделали они это еще в крайне нежном возрасте. И с тех пор я был вынужден терпеть в своем доме не только его, но и его крайне развернутую и неимоверно аргументированную критику самой идеи Страны Людей, как проекта полностью несовместимого со здравым смыслом. Он всю свою сознательную жизнь так стремился не считать людей за людей — не то, что каждым действием или словом, каждым жестом буквально… И все же сломался, мерзавец!
— Просто жажда.
— Неет, Ларис, не просто жажда. В том-то и дело, что даже до этого зазнайки наконец дошло, что не просто жажда, что есть нечто еще в отношениях между людьми и вампирами, то, чего зубами не высосать и руками не пощупать… Ну да дракос с ним, болезным. Я другого не понимаю, почему ты мне сразу все это не рассказала?
— Сразу? Это когда ты злой был на весь свет, что тебе меня не выдали? Да как-то была не готова желать им смерти…
— Добрая ты у меня, Ларка, — саркастически тянет он. — Вот чего не отнять — того не отнять. Особенно бываешь добра к тем, кто искренне тебя любит… Лар, если бы я убивал каждого, кто мне чем-то не угодил, живые существа на этой планете давно бы кончились, — он вздохнул, поднялся со своего стула, перешел ко мне на диван, сел рядом, приобнял. — На самом деле я рад, что ты не весь прошлый год взаперти просидела в той хибаре, но хотя бы… Сколько? Месяц?
— Три недели.
— Хоть три недели провела в обществе, состоящем больше, чем из одного вампира. Мне жаль, что они напугали тебя. Мне очень жаль, что некоторые из них были столь несдержанны, что пытались взять желаемое насильно. Но мне кажется, ты неправильно расставляешь акценты. Изначально неправильно.
— Да? И как же это?
— Ты ассоциируешь их желание исключительно с голодом. Жаждой крови как жаждой еды и насыщения. И оттого ощущаешь себя тем кувшином, из которого каждый стремиться выпить. Но для вампира желание и голод — не синонимы. Желание — это все же тяга, основанная на сильнейшей симпатии. Пусть физической — но симпатии. Это приглашение к диалогу, к полилогу. Это именно жажда познания — в том числе физического познания на вкус и на ощупь. Мы не стремимся познать абсолютно каждого, но того, кто дорог и интересен. А будь это иначе — не было бы смысла танцевать бесконечные танцы, и снимать отдельно каждую бусинку… Мне жаль, что ты не можешь ответить на это желание, но, по крайней мере, бояться или опасаться его не надо. На самом деле, каждый раз — это просто комплимент тебе. И бедняга Фэр, признаваясь тебе в своих желаниях, всего лишь хотел сделать тебе приятное, повысить твою самооценку. Представляю, как поразила его абсурдность твоей реакции. Полагаю, он ее так и не понял, несмотря на все объяснения друга.
- Предыдущая
- 3/86
- Следующая
