За синими горами (СИ) - Борисова Алина Александровна - Страница 54
- Предыдущая
- 54/86
- Следующая
— Хорошо. Я только домоюсь, ладно? Потом у меня уже вряд ли получится… А здесь — это даже неплохо, — пытаюсь искать плюсы в мероприятии, которое понравиться мне не может по определению, — очнусь — а кругом вода.
Очнулась я на кровати, с замотанными полотенцем волосами и укрытая пледом. Яська обнаружилась рядом, одетая в черно-серое трикотажное платье с широким кожаным поясом. Обхватив меня рукой за талию и привалившись к моему боку она, должно быть, спала, поскольку никак не прореагировала на мое шевеление.
Вожделенную воду нашла в графине на тумбочке. Заодно обнаружила, что под пледом я не совсем, чтобы раздета. На мне красовалось ночная сорочка явно из гардероба хозяйки. А оккупировали мы, соответственно, хозяйскую спальню. В постельке, впрочем, мне понежиться не дали, уложили поверх покрывала. Но даже за это было неловко. Ворвались к чужим людям, расположились, словно любимые родственники… Это сколько же я без сознания провела, что даже Яська уснула, меня дожидаючись?
Напившись, посидела немного, приходя в себя и разглядывая картины на ближайшей стене. Взгляд притянул натюрморт из бутылок различной степени целости и наполненности. Тошнотворно-зеленая гамма и болезненно-искривленные силуэты не позволяли именовать сие творение иначе, чем «Утро алкоголика». Даже любопытно стало, зачем Борис поместил ее в спальне. Чтоб бросить пить? Или чтоб даже не начинать?
Моя сумка, как и одежда, обнаружились возле кровати. В сумке оказались две чистых футболки и трогательно упакованный в оберточную бумагу комплект белья. Этакий интимный подарок от того, кто знал, что не будет у нас интима. Но намекал, что хотел бы…
Примеряя его подарок, впервые подумала собственно о Лехе: а я бы хотела быть с ним? А смогла бы? А получилось бы у нас хоть что-нибудь, кроме ночи любви? Или не вышло бы и ее? И не находила ответа. Я совсем не знала его, и не знала, что он увидел во мне, и было ли хоть что-то из его чувств ко мне искренним, а не вызванным «вампирским взглядом». И совсем не была уверена, что смогу хоть что-то почувствовать сама. Впрочем, его поцелуй мне понравился. Но еще больше мне понравилось то, что он нас отпустил. Он был для меня средством спасения, не более… Но, быть может, будь у нас шанс узнать друг друга получше…
… он сумел бы выяснить мой размер. Лифчик был мал. Кое-кто, кажется, слишком всерьез считал меня «деткой». А у меня от «детки» косички, разве что.
Зато футболка оказалась впору. Дополнив ее своими неизменными брюками (которые хорошо бы сменить, да не на что) и заплетя свои пока еще неизменные (но уже приговоренные) косы, отправилась искать хозяев.
Ирина нашлась на кухне. В компании двух дев неопределимого возраста с агрессивно вздыбленными шевелюрами и невероятным количеством яркой косметики на лицах. Обе были в брюках свободного покроя сильно сужающихся на щиколотках: одна в черных, другая в ярко-зеленых, и в пиджаках с невероятно широкими плечами. В ушах — крупные пластмассовые серьги, на руках какое-то дикое количество браслетов… Вот еще бы определить с ходу, это норма для местной молодежи, или какая-то разновидность нашей вампиромании…
А вот на Ирине платье. Длиной чуть ниже колена (что для Светлогорска было бы вызывающе, а для Новограда почти в рамках приличий), с крупными накладными карманами и такими же, как у дев, широкими накладными плечами. И волосы у нее гладкие, собраны сзади в куцый хвостик. Ну так Ирина и старше.
— А, Лариса, — заметила меня хозяйка, — проснулась? Проходи, знакомься: это Марина, это Кристина.
— Очень приятно, — что тут еще скажешь? — Ирина, я вам хотела отдать на общий стол, — выставляю тушенку, колбасу и конфеты. — И вы простите, что я вас так побеспокоила. Никак не думала, что усну, даже не добравшись до кровати…
Девицы хихикнули.
— Да не переживай, здесь и не такое бывает, — утешила меня Марина. — Вон Толян прошлый раз на всех обиделся, сказал что уходит. Но набрался так, что идти уже не смог, пополз… — они вновь хихикнули на пару с Кристиной. — Ну и дополз до коврика в прихожей. Там утром и нашли…
— Смешно, — мрачно подтвердила я, впервые подумав о том, что вечер едва ли будет трезвым, и на что тогда рассчитывать моей Яське?
— Да ты маленькая просто еще, не знаешь толку в хорошей пьянке, — Снисходительно улыбнулась мне Кристина. — Ничего, милый домашний ребенок, мы научим тебя плохому.
— Да, девочка, ты попала в очень дурную компанию, — поддакивает ей Марина. И они опять веселятся.
Смотрю на них — таких ярких и самоуверенных, и понимаю, что я пусть я в этой простенькой белой футболочке, с косичками и без грамма косметики и выгляжу для них как ребенок, я старше на жизнь, а то и на две. Вспоминаю, как веселилась Ясмина, когда мы выбрались из пещеры по эту сторону границы. Как она смеялась, и порхала, как мотылек, каким счастьем сияли ее глаза…
— Вы уж простите, тетеньки, — мило улыбнулась, сдерживая подступающие слезы. — Но учиться я собираюсь исключительно живописи. Пить водку, есть мясо или краситься, как ярморочная плясунья, научить меня невозможно, — а дальше разворачиваюсь и иду прочь, прочь…
В спальне Яська, в комнате слышны голоса, ванна кем-то занята. После недолгой борьбы с замком открываю дверь на лестницу, чтобы упасть на ступеньки, и завыть от боли и отчаянья, которые я просто не могу больше носить в себе.
— Ты чего, Лариса, что ты? — Ирина выскакивает за мной.
— Какие же дуры, — удается выговорить между нервными всхлипами. — Какие же счастливые… беззаботные дуры! Всех проблем в жизни… как бы тушь не смазалась… А она больше не может летать… Понимаешь, не может! Совсем! Никогда! А она так смеялась… так смеялась! Такая красивая была, такая счастливая!.. Два дня назад всего было! Представляешь, два дня! И ничего больше нет… Осколки… Обломки… А он на коврик полз… как смешно… обхохочешься… Картину на голову не надел?.. Упущение. Надо было надеть… — Я рыдала долго и безобразно, неся какие-то глупости и пугая добрую женщину, которая безуспешно пыталась меня утешить. Даже предлагала мне какие-то капли, и я бы согласилась, с удовольствием согласилась бы упиться успокоительным до бесчувствия, но у меня была Ясмина, и я не знала, можно ли ей это лекарство, не отравит ли оно мою кровь. Ведь больше, похоже, Яське в этом доме рассчитывать не на что.
Потом мы готовили все-таки еду, и даже что-то поели, и девицы все интересовались у меня, а правда ли, что я вегетарианка. Отвечала, что инопланетянка, не понимая, что они имеют в виду и даже не пытаясь вникнуть в суть вопроса. А потом воспользовалась моментом и утянула Ирину в кабинет, чтобы она рассказала про те картины.
Девицы с нами не пошли, им не нравилась «эта рухлядь», они присоединились к компании в гостиной. А у меня пока не было сил, да и желания с ними знакомиться. В кабинете был полумрак, и тишина, и отсутствие посторонних. Лишь Ирина рассказывала мне одну историю за другой, а я слушала, смотрела и пыталась понять… Не запомнила и половины, слишком уж много было новой информации и незнакомых слов, о значении которых я боялась переспрашивать. Зато удалось успокоиться.
А дальше все же пришлось вливаться в компанию, уже достаточно большую, шумную и разношерстную. «Тот самый художник», как выяснилось, уже прибыл. Где-то под тридцать, высокий, худощавый, чуть сутуловатый, с заметно обозначившимися залысинами. Он был в центре компании, активно общался, громко смеялся… И было у меня подозрение, что стопку за встречу он уже накатил. А то и не одну. А впрочем, не только он.
Борис, от которого тоже весьма ощутимо несло спиртным, но все такой же обходительный и важный, представил меня Вашукову лично, расписав как страстную поклонницу его таланта, выделившую его картины с первого взгляда и мечтающую об уроках гениального мастера.
Вашуков, которого звали, как выяснилось, Пашей, на столь явную и грубую лесть даже не поморщился, потрепал «милую девочку» по щечке и снисходительно сообщил, что для того он и дает сегодня мастер-класс, чтобы каждый смог… И отвернулся к девам, которых явно считал взрослее, раскованнее и перспективнее… И точно не в плане живописи.
- Предыдущая
- 54/86
- Следующая
