В бой идут одни пацаны - Тамоников Александр Александрович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/49
• Следующая

К нему подошел капитан-таджик, и Михаил спросил его:

– На хрена эта суета? Почему нас собрали в вашем министерстве, а не в штабе двести первой дивизии?

– Это узнаете позже!

– А ты сказать не можешь?

– Нет! – заявил капитан и растворился в зале.

Ситуация прояснилась через несколько минут, когда на сцену вышел генерал-майор и заявил:

– Я – министр обороны Республики Таджикистан. Рад приветствовать вас, офицеров, прибывших в республику для того, чтобы помочь создать вооруженные силы молодого независимого государства.

По залу прокатился ропот.

Какой-то лейтенант поднялся и сказал:

– Но, товарищ генерал-майор, нам в училище говорили, что мы направляемся для прохождения службы в двести первую российскую мотострелковую дивизию.

– А вот перебивать старшего по званию недопустимо! Неужели вас этому не учили, лейтенант? Мне известно, что вам говорили в училищах, но прибыли вы для службы в Таджикистане. Задача перед вами предельно ясная – помочь в создании вооруженных сил, а конкретно – первой мотострелковой бригады и бригады специального назначения.

– Это обман, – крикнул кто-то из зала.

Крик подхватили, посыпались возмущенные вопросы.

Министр молча выслушал их, затем поднял руку и сказал:

– Успокойтесь. Наше правительство договорилось с правительством Республики Узбекистан, что вы будете служить в Вооруженных силах Таджикистана пять лет. Затем возможна замена, но это будет зависеть от обстановки. Кто не согласен служить в армии Таджикистана, тот может сдать удостоверение личности, диплом и ехать домой. Держать никого не станем.

Желающих отказаться не нашлось.

Логинов проговорил:

– Вот мы и приехали, мать их, этих местных правителей! Прав оказался Велисевич, завернули нам в бумажку дерьмо, а мы его проглотили.

– Да, – согласился Левченко. – Попали так попали.

– Может, к черту этот Таджикистан? Свалим домой?

– Без дипломов и удостоверений?

– Зачем? Документы заберем, а свалим тихо.

– Сначала надо присмотреться, что к чему. Свалить, думаю, всегда успеем. И потом, на хрена куда-то валить, если можно обратиться к командиру российской дивизии? Он, пожалуй, здесь имеет больший вес, чем этот генерал. В общем, посмотрим.

– Да, полная лажа!

Министр обороны Таджикистана между тем продолжал выступление. Он объяснил обстановку, сложившуюся в республике и на ее границах на данный момент, рассказал о политике правительства, полностью ориентированной на Россию, и еще много о чем, что не запомнилось. Закончив речь, генерал ушел.

На сцене остался полковник.

– Внимание, товарищи офицеры! Сейчас я оглашу списки, кто направляется в первую мотострелковую бригаду, а кто – в бригаду спецназа. Этих соединений как таковых еще нет. Вот вы и станете основой формируемых бригад.

Полковник зачитал списки. Левченко, Логинов, Гончаров, Налимов, Марин, Кожичук и многие другие офицеры-самаркандцы были причислены к первой мотострелковой бригаде. Все они попали в третий мотострелковый батальон. На должности названные лейтенанты назначались произвольно. Так Алексей Гончаров сразу получил должность начальника штаба батальона, Владимир Налимов – заместителя комбата по воспитательной работе, Влад Марин – командира первой роты. Михаил Левченко, Сергей Суворов и Сергей Логинов были назначены командирами взводов.

Вот так навскидку производилось формирование соединения. В Министерстве обороны Таджикистана особо не напрягались, составляя штаты. На должности ставились первые попавшиеся офицеры из общего списка выпускников. Полковник представил и командира третьего мотострелкового батальона капитана Карима Маджитова.

– Теперь мы одно подразделение, как говорится, единая команда. Служить и воевать будем вместе, – заявил тот.

Марин спросил:

– С кем воевать?

– Как с кем? С исламистами, талибами, повстанцами, которые хотят вернуть страну в средневековье.

– Я имел в виду, где наш личный состав? Списки есть, а людей нет.

– Понял. Личный состав недалеко, здесь же, в другом актовом зале министерства. В республике проведена мобилизация. Ведь наше правительство не имело своей армии и только сейчас начало создавать ее.

Логинов спросил:

– Это что, нам партизан дадут?

Под «партизанами» подразумевались лица, призванные в армию на определенное время из запаса.

– Да, партизан, – ответил комбат, отчего-то весело улыбаясь. – Идемте принимать личный состав. Особо не удивляйтесь, людей с гражданки призвали. Кто-то когда-то служил в пехоте, кто-то в артиллерии, кто-то в стройбате. Солдаты из них, конечно, никакие, но других не будет. Позже, когда министерство наладит нормальный призыв, начнет поступать молодежь. Один Всевышний знает, лучше это будет или хуже. Но к делу. Сейчас проходим в зал, каждый командир взвода собирает своих подчиненных и рассаживает их отдельно. Потом я обозначу порядок дальнейших действий.

Алексей Гончаров на правах первого заместителя командира батальона, коим являлся начальник штаба, задал вопрос комбату:

– А вы, товарищ капитан, если не секрет, кем раньше служили?

– Я танкист, – охотно ответил Маджитов. – Был командиром взвода, сейчас назначен комбатом.

– Понятно.

– Прошу, товарищи офицеры, следовать за мной.

Когда Левченко увидел свой личный состав, он растерялся. Среди солдат были мужчины гораздо старше не только взводного, но и комбата. Сразу выделялся один таджик, которому на вид можно было дать лет шестьдесят пять.

Левченко обратился к нему:

– Вы рядовой Ахтам Эргашев?

– Так точно.

– Когда и кем вы служили в армии?

– Э-э, командир, давно это было. А служил я в Германии, в мотострелковом полку, хлеборезом. – Эргашев довольно улыбнулся, словно служба в столовой хлеборезом являлась особенной, привилегированной.

Хотя в реальности так оно и было.

– Значит, в хозвзводе?

– Так точно.

– А из автомата-то стрелять приходилось?

– Один-два раза, на проверке.

– Понятно. А сколько вам сейчас лет?

– Пятьдесят четыре, через месяц пятьдесят пять будет. Я на дембель пойду. В военкомате сказали, два месяца отслужишь, и домой, к семье. У меня четыре сына, две дочери, шесть внуков.

– Большая семья.

– Большая. Вот только, как независимость объявили, жить бедно стали, война началась. Война – плохо. Бедно жить – совсем плохо. Сыновьям дома строить надо. У меня еще один сын не женился и одна дочь не замужем. А где деньги взять? Раньше, в Союзе, хорошо было. Все было. Работа, земля, отара овец. Арбуз, дыня, виноград, все было. Продавай, получай деньги. Дом строй, свадьбу играй. А сейчас? По секрету скажу, командир, другим не говори, старший сын у меня в горах у боевиков, семью бросил, детей оставил и ушел. Где сейчас, не знаю. Никто не знает. Может, жив, может, нет. А его жене и детям кто помогать будет? – Таджик вздохнул. – Я поддержу. Иначе совсем плохо будет.

Левченко покачал головой и спросил:

– И много у вас таких семей, где отец за «красных», а сын за «белых»?

– Э-э, какой красный? Какой белый? Таких нет. Есть мирный, есть с оружием. Боевик тоже разный, один за одну власть, второй за другую. Все смешалось. Таких семей много, командир. Это плохо.

– Да уж ничего хорошего. А вы готовы, если придется, стрелять в боевиков?

– Мне на дембель скоро. Пока соберут батальон, дадут оружие, технику, учебу устроят, без которой никак нельзя, так дембель и будет. Мне не воевать. Тебе воевать. Им тоже. – Он указал на мужчин лет тридцати – тридцати пяти. Мне домой надо.

– Если выйдет приказ, поедете к себе домой. А насчет старшего сына не волнуйтесь, никому не скажу.

– Спасибо! Зачем комбату, ротному знать? Ты, сразу видно, хороший человек, хороший командир. Тебе сказал, другим не надо.

– Не беспокойтесь. Идите к личному составу.

Левченко посмотрел на четверых солдат, которые держались особняком. Они уже были в полевой форме, у двоих на груди медали. Какие-то местные, таджикские.

• Предыдущая
• 17/49
• Следующая