Наследница огня - Маас Сара Дж. - Страница 28

• Предыдущая
• 28/132
• Следующая

– Я не нарушал обещания, данного вам, – сказал Шаол, тщательно выговаривая каждое слово. – Я действительно намерен вернуться в Аньель. Готов принести клятву в любом храме, перед любым богом. Но туда я отправлюсь не раньше, чем найду себе замену.

– Помнится, ты утверждал, что тебе хватит месяца, – сердито напомнил ему отец.

– Я же возвращаюсь насовсем. До конца моей ничтожной жизни. Неужели вам так важен месяц-другой?

Отцовские ноздри раздулись. В самом деле, почему отец так настаивает на его скором возвращении? Шаол уже собирался задать ему этот вопрос, когда Эстфол-старший извлек из камзола конверт и бросил на стол.

Годы жизни вдали от родительского дома не помешали Шаолу узнать изящный почерк матери. На конверте было выведено его имя.

– Что это? – спросил Шаол.

– Мать прислала тебе письмо. Думаю, она пишет, с какой радостью и нетерпением ожидает твоего возвращения.

Шаол не притронулся к конверту.

– Ты не хочешь прочесть материнское письмо?

– Мне нечего ей сказать, и меня не интересует то, о чем она пишет.

Шаол лгал. Ему хотелось вскрыть конверт, но он понимал: письмо – это ловушка. Способ вывести его из равновесия. А ему никак нельзя терять самообладание. И поддаваться чувствам тоже нельзя. До отъезда в Аньель нужно покончить со здешними делами.

– Представляю, как она огорчится, узнав, что ты даже не пожелал прочесть ее письма. – Отец спрятал конверт в карман камзола.

Шаол не сомневался: отец догадывается о его лжи. Но и это обратит себе на пользу, в точности передав матери слова сына. Кровь ударила Шаолу в голову. В ушах зашумело. Так было всегда, когда он видел и слышал, как отец унижает мать, отчитывает ее или просто не замечает. Усилием воли Шаол заставил себя успокоиться. Не давать отцу никаких зацепок.

Он медленно дышал, делая вид, что обдумывает дальнейшие слова.

– Еще четыре месяца, и я уеду в Аньель. Отметьте эту дату на своем календаре.

– Два месяца.

– Три.

Эстфол-старший улыбнулся. Так он улыбался в детстве, прежде чем наказать Шаола.

– Сынок, к чему мне ждать три месяца? Я мог бы прямо сейчас отправиться к королю и попросить о твоей отставке… по семейным обстоятельствам.

Шаол стиснул зубы.

– Назовите вашу цену.

– Ее нет. Но мне приятно сознавать, что ты у меня в долгу.

На отцовское лицо вернулась учтивая придворная улыбка.

– Мне очень приятно это сознавать. Так вот, мой мальчик, два месяца и ни днем больше.

Они расстались, не прощаясь.

Соршу вызвали в покои наследного принца, когда она готовила успокоительный отвар для кухарки, надорвавшейся на работе. Стараясь не показывать ни своего волнения, ни тем более радости, целительница быстро перепоручила работу ученице и поспешила к башне принца.

Сорша никогда не бывала там, но знала, как туда пройти. Об этом знали все целители – так, на всякий случай. Караульные пропустили ее, едва кивнув. Сорша поднялась по длинной винтовой лестнице, где ее уже ждала открытая дверь.

Ну и беспорядок! Комнаты принца были завалены книгами, свитками, оружием. Дорин встретил ее за письменным столом, где оставался маленький пятачок свободного пространства. Выглядел принц весьма смущенным. То ли ему было неловко за состояние своего жилища, то ли его беспокоила рассеченная губа.

Сорша поклонилась, чувствуя, как у нее вновь покраснели лицо и шея:

– Вашему высочеству было угодно послать за мной.

– Я… – Принц смущенно кашлянул. – Словом, опять понадобилась твоя помощь. Вот, посмотри.

Рана на руке была небольшой. Скорее всего, поранился, упражняясь с кем-то на мечах. А вот губа… Чтобы осмотреть губу, ей понадобится вся сила воли. Надо начать с руки, чтобы успокоиться.

Сорша поставила на стол корзинку, с которой ходила на вызовы. Достала мазь, бинты. От принца пахло ароматным мылом. Должно быть, он мылся совсем недавно. Мылся, раздевшись догола. Эта мысль вновь заставила Соршу покраснеть, что было странно при ее ремесле. Ей не раз приходилось просить своих подопечных раздеться…

– Хочешь узнать, как я поранился? – спросил принц, поднимая на нее глаза.

– Я не вправе задавать такие вопросы. Если это никак не связано с особенностью раны, где и как вы ее получили, меня это не касается.

Фраза получилась более холодной и жесткой, чем хотелось бы Сорше. Но она сказала правду.

Сорша умело наложила салфетку с мазью, затем перевязала рану. Принц молчал. Молчание не тяготило Соршу. Она могла целыми днями работать у себя в подземелье, не произнося ни слова. Сорша и при жизни родителей была тихим ребенком, а после того, как их не стало… Они попали в облаву, и их убили прямо на площади, в числе прочих «шпионов» свергнутого правителя Фенхару… После этого она стала еще тише. Только в замке, где у нее появились подруги, выяснилось, что иногда Сорша не прочь поговорить. Однако сейчас, наедине с ним… А принц, наверное, молчать не любил и сейчас искал тему для разговора.

– Откуда ты родом? – спросил Дорин.

Простой вопрос, но для Сорши он был далеко не простым, поскольку ее появление в замке… Можно сказать, что своим появлением в замке она косвенно обязана отцу принца.

– Из Фенхару, – ответила Сорша, моля всех богов, чтобы принц удовлетворился этим ответом.

– А поточнее?

Сорша оцепенела, но быстро взяла себя в руки. Дело было не только в том, что она разговаривала с наследным принцем. За пять лет ей пришлось врачевать всякие раны, среди которых встречались и очень тяжелые. Она не раз убеждалась: любой проблеск страха или отвращения на ее лице мог усугубить состояние больного, а то и свести на нет все лечение.

– Из маленькой деревушки на юге. О ней мало кто слышал.

– Фенхару – красивый край. Просторы, уходящие в бесконечность.

Сорша не помнила, любила ли она эти просторы. А бесконечность была лишь кажущейся. На западе земли ее родины упирались в горы, на востоке выходили к морю.

– Ты всегда хотела быть целительницей?

– Да.

Ей доверили врачевать наследника империи, и потому на такой вопрос она должна была отвечать с абсолютной уверенностью.

– Врешь, – улыбнулся принц.

Сказано это было весело и без малейшего желания ее унизить. В сапфировых глазах принца отражалось неяркое предвечернее солнце, льющееся через небольшое окно.

– Я не хотела ничем обидеть ваше…

– Я же просто пошутил. – Дорин потрогал повязку. – Пытаюсь отвлечься.

Сорша кивнула. Ей было нечего сказать. В голову лезли дурацкие мысли. Она достала другую баночку, с мазью для рассеченной губы.

– А теперь, ваше высочество, если не возражаете, я осмотрю вашу губу. Мне нужно убедиться, что в рану не попало грязи или еще чего-то… постороннего.

– Сорша, делай то, что считаешь необходимым.

Она чуть не задохнулась. Принц запомнил ее имя! Главное, держать себя в узде, не показывая своей радости.

По давнишней привычке она промолчала и только кивнула в ответ. Потом слегка приподняла Дорину подбородок. Его кожа была такой теплой. Она осторожно дотронулась до поврежденной губы. Принц дернулся и шумно выдохнул. Его дыхание приятно согревало ей пальцы. Он не отпрянул, не отчитал ее за «руки-крюки». А ведь придворные не скупились на оскорбления. Случалось, забывали, что она пришла им помочь, и могли ударить.

Едва касаясь его губы, Сорша наложила мазь. Боги, какие же у него нежные губы.

Ее первая встреча с принцем состоялась еще шесть лет назад. Тогда она не знала, что этот мальчишка-подросток – наследный принц. Он гулял по саду со своим другом, будущим капитаном королевской гвардии. Сорша только-только поступила в ученицы. Она и сейчас помнила мешковатое платье с чужого плеча, которое было тогда на ней. Но принц словно не обратил внимания на убогость ее одежды. Увидев девушку, он улыбнулся. Он заметил Соршу, которую никогда и никто не замечал. Решив, что он сын какого-нибудь придворного, она находила любые причины, только бы оказаться в стеклянной части замка. Через месяц Сорша снова его увидела, а потом горько плакала, подслушав разговор двух учениц. Девчонки восторгались красотой Дорина – наследного принца Адарланской империи.

• Предыдущая
• 28/132
• Следующая