Наследница огня - Маас Сара Дж. - Страница 46

• Предыдущая
• 46/132
• Следующая

Манона пробовала отговориться болью в лодыжке, но бабушка заставила ее пойти в общий зал и присутствовать при экзекуции… Искара била в полную силу, наслаждаясь каждым ударом и беря реванш за рану на подбородке, нанесенную ей Астериной.

Астерина всегда стойко переносила наказания. Не сплоховала она и в этот раз. С ее губ не сорвалось ни единого стона. Маноне понадобилась вся ее сила воли, чтобы не выхватить хлыст и не завязать узлом на шее Искары.

Затем бабушка позвала ее к себе на разговор. Точнее, на порку. Отвесив внучке пощечину, верховная ведьма продолжала хлестать ее словами. Даже на следующий день в ушах Маноны еще звучали гневные бабушкины слова.

Выбрав этот «мешок с костями», она опозорила бабушку и весь клан Черноклювых, навсегда вписав свой позор в историю клана. Что, он победил крупного, сильного Татуса? Чистая случайность, и не более того. Аброхас не только самый маленький из всех драконов. Поскольку его считали годным лишь для приманки, он ни разу не поднимался в воздух. Это она понимает?

Определенная правота в словах бабушки, конечно же, была. Аброхаса слишком долго использовали в качестве приманки, что не могло не сказаться на состоянии его крыльев. Мнение погонщиков было единодушным: первая же попытка совершить перелет на Аброхасе станет для Маноны последней. Дракон рухнет вместе с нею на дно Ферианской впадины. Но даже если он и взлетит, даже если научится держаться в воздухе, была еще одна серьезная причина. Смертные о ней не знали, зато о ней очень хорошо знала бабушка Маноны. Дракон главнокомандующей становился главным драконом, имевшим власть над остальными. Так вот, боевые драконы никогда не призна?ют над собой власть этого ничтожного цыпленка. Скорее всего, Маноне не быть главнокомандующей. Получалось, своим идиотским упрямством и своеволием она разрушала все далеко идущие замыслы бабушки.

Манона пыталась затыкать уши. Бесполезно. Бабушкины слова звучали у нее внутри. Бабушка не требовала от нее сменить дракона. Нет, этого верховная ведьма ей не позволит, даже если бы Манона сама попросила. Предводительница Черноклювых заставит ее летать на Аброхасе, чтобы до дна испить чашу позора… даже если все кончится смертью на каменистом дне впадины.

Однако бабушка видела Аброхаса лишь издали. Она не заглядывала дракону в глаза и не знала, что в тщедушном теле бьется сердце воина. Верховная ведьма не заметила, что Аброхас смышленостью и свирепостью заметно отличался от прочих драконов… Манона оставалась непреклонной. Она выдержала и пощечину, и словесную порку, и вторую пощечину, которая была больнее первой.

Щека Маноны ныла и сейчас, когда она пришла в стойло, где теперь содержался Аброхас. Дракон лежал у дальней стенки, свернувшись тугим калачиком, не издавая никаких звуков. Этим он разительно отличался от других драконов. Те метались взад-вперед, кричали или рычали.

Манону сопровождал главный погонщик. Вместе с нею он стоял возле решетчатой двери стойла. Сзади, в сумраке, притаилась Астерина. После вчерашней порки заместительница Маноны глаз с нее не спускала, готовая сопровождать везде.

Манона не извинилась перед нею за вчерашнее. Правила одинаковы для всех, а ее двоюродная сестра допустила серьезный промах. Астерина заслужила этот урок, как и Манона – бабушкины пощечины.

– Почему он жмется в угол? – спросила Манона.

– У него никогда не было своего стойла.

Манона присмотрелась к стойлу. Аброхаса поместили в довольно просторную нишу естественного происхождения.

– Где же его тогда содержали?

– На нижнем ярусе. – Главный погонщик указал на пол. – С остальными приманками. Мы называем то место хлевом. Между прочим, он – самый старый из всех драконов-приманок. И на удивление живучий. Уж как его боевые драконы трепали! Все выдержал. Но это не значит, что он тебе подходит.

– Кажется, я не спрашивала твоего мнения, подходит он мне или нет, – оборвала смертного Манона, продолжая разглядывать лежащего Аброхаса. – Сколько времени понадобится, чтобы поднять его в воздух?

Смертный почесал в затылке:

– При удачном раскладе через несколько дней взлетит. А так… через несколько недель или месяцев. Может статься, он и вообще летать не будет.

– Полеты у нас начинаются сегодня.

– Это я помню. Но только не на нем.

Манона вопросительно посмотрела на погонщика.

– Твоего дракона надо учить отдельно. Я поручу это нашим лучшим погонщикам. Пусть приучают его летать, а ты пока полетаешь на другом…

– Запомни, смертный, раз и навсегда: если хочешь остаться в живых, не указывай мне.

Манона щелкнула железными зубами. Главный погонщик содрогнулся.

– И еще: ни на каком другом драконе я летать не буду. Только на Аброхасе.

Смертный побледнел. У него тряслись губы, но он все-таки решился возразить:

– Драконы других ведьм его заклюют. Первый же полет его так напугает, что он больше не поднимется в воздух. Если не хочешь, чтобы драконы передрались между собой и покалечили всадниц, я тебе предлагаю летать в иное время и одной.

Главный погонщик безуспешно пытался унять дрожь.

– Госпожа, решение, конечно же, принимать тебе. Но я не первый год с драконами. Попусту молоть не стану.

Аброхас смотрел на них. Ждал.

– Они нас понимают? – спросила Манона.

– Не больше, чем собаки. Свистки понимают. Несколько словесных приказов. И это все.

Быть того не может. Главный погонщик ей не врал. Он просто видел драконов такими, не желая выходить за рамки собственных представлений. А может, это Аброхас заметно отличался от сородичей.

До начала военных игр еще есть время. Манона решила, что больше ни минуты не потратит зря. Она будет летать на Аброхасе и вместе с ним учиться премудростям полета. А когда она и ее отряд Тринадцати победят, пусть остальным ведьмам, включая бабушку, будет стыдно за свои дурацкие предсказания. Она – Манона Черноклювая, которая еще ни разу не потерпела поражения. И для нее не будет момента приятнее и зрелища сладостнее, чем увидеть, как однажды на поле сражения Аброхас откусит голову Искаре.

Вернувшись в замок, Шаол без труда придумал историю, как по пути с вечеринки генерала на него напала ватага пьяных бродяг. Отсюда все эти синяки и царапины на лице. Ложь Шаол не любил, но уж лучше вранье и помятая физиономия, чем смерть от руки бесноватого Рена Ручейника и грязные холодные воды Авери. А его труп вполне мог сейчас там плавать. Сделку с Эдионом и мятежниками он заключил на простых условиях: взаимный обмен сведениями.

Шаол пообещал им рассказать об их королеве и о черных кольцах адарланского короля. Его интересовало, что? мятежники знают о странной силе, которой обладал король.

Он провел несколько бессонных ночей, боясь, что мятежники передумают и решат его убить. Попутно он опасался, как бы обо всем этом не стало известно королю. Но время шло, и внешне в его жизни ничего не менялось. Убедившись, что он вне подозрений, Шаол назначил Эдиону встречу. Дождавшись, когда время перевалит за полночь и обитатели замка уснут, оба проскользнули в бывшие покои Селены. Их дальнейший путь лежал на потайную лестницу и вниз, в подземелье.

После той памятной ночи, когда он, Селена и Дорин чуть не погибли, Шаол не решался спускаться в гробницу. Морт – бронзовый череп на двери гробницы – либо не узнал его, либо не захотел говорить. Даже Глаз Элианы у Шаола на шее не сделал Морта разговорчивым. Возможно, он удостаивал беседой лишь тех, в чьих жилах текла кровь Брэннона Галатиния.

Шаол и Эдион шли по пыльным коридорам, то и дело останавливаясь и оглядываясь: нет ли «хвостов». Убедившись, что здесь они вдвоем, Эдион спросил:

– Капитан, ты уверен, что мне обязательно нужно гулять по этим катакомбам?

Оказавшись на месте последнего упокоения Элианы и Гавина, генерал не выказал особого удивления и не впал в благоговейный ступор. Его глаза слегка блеснули, лишь когда он увидел Дамарис. Даже если Эдион и знал, чей это меч, Шаолу он не сказал ни слова. Шаол все больше убеждался: Эдион далеко не так прост. Его высокомерие, дерзость и непочтительность – удобное прикрытие для многочисленных тайн, которые генерал умел надежно хранить.

• Предыдущая
• 46/132
• Следующая