Выбери любимый жанр

Жребий викинга - Сушинский Богдан Иванович - Страница 35


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

35

— Так получается, что Мстислав идет за великим князем по пятам?! — грохнул кулаком по столу боярин Шаруган. — Что князь ведет своего братца под стены Любеча?

— Мы с отроком, — кивнул боярин в сторону Радомира, — теперь уже не знаем, идет ли Мстислав по пятам, потому что давно ушли из войска, но знаем, что у тмутараканского князя много легких конников-кавказцев.

— Эти ни минуты покоя нашим полкам не давали, — поддержал его отрок, хотя и приказано ему было Ясенем говорить только тогда, когда спросят. — Без конца нападали на наш стан и разъезды, осыпая их стрелами.

— У великого князя легких всадников-степняков разве не было? — все с тем же нескрываемым сарказмом парировал Шаруган. — Или там командовать войском попросту некому было?

— Почему же? Наши передовые разъезды тоже порой нападали на кавказцев, — попытался хоть как-то оправдать великого князя Радомир, — и даже…

Однако договорить ему Ясень не позволил.

— Все там было, — угрюмо объяснил он боярам и княгине. — Одно только не явилось ему — военная удача. Отвернулась она нынче от великого князя Ярослава.

— Разве она когда-нибудь являлась ему? — язвительно поинтересовался Шаруган.

— А переговоры с братом своим повести князь Ярослав не пробовал? — благодушно спросил Иона, священник местной церкви Святого Николая. Возможно, только потому и подал голос, что знал вспыльчивый и злорадный характер боярина, а еще ведал о том, что тайные гонцы Мстиславовы уже наведывались под стены Любеча и вели переговоры с гонцами Шаругана.

В городе прекрасно знали об этом, однако в чем можно было обвинить при этом боярина? Он ведь не с гонцами половцев или печенегов переговоры вел, а с людьми своего же русского князя, родного брата Ярослава.

— В стане великого князя все ожидали, что Мстислав пришлет своих послов или сам прибудет на переговоры к брату. Однако тот до переговоров оказался неохочим, — извиняющимся тоном объяснил Ясень.

Для него не было тайной, что обычно никто из бояр, а уж тем более из священников, княжеские усобицы не одобрял. А после смерти Владимира Великого, так недальновидно распорядившегося своим великокняжеским наследием, грызня между его сыновьями и прочими родственниками за киевский престол и окраинные княжеские столы оказалась, на удивление, длительной и неуемной.

— А что, сам великий князь послать к нему посольство не решался?

— Точно ведаю, что не посылал.

— Не снизошел, — в своем духе объяснил священнику боярин Шаруган.

— Разве что, может, после битвы… — несмело предположил Радомир, чем вызвал кривые ухмылки уже нескольких бояр. А Шаруган тут же не преминул заметить:

— О чем может вести переговоры великий князь киевский, после того как войско его иссечено и развеяно по лесам земли Черниговской, отрок ты неразумный?!

— И вправду, помолчал бы ты, — вполголоса добивал его Ясень, — отрок словоохотливый.

Как раз в эту минуту Радомир Волхвич вдруг метнул взгляд на приоткрытую боковую дверь, которая вела из гридницы в княжеские хоромы, и заметил там золотоволосую девичью головку. Сердце его мгновенно сжалось от щемящего душу открытия: это же она, великая княжна! Елизавета! Господи, увидеться бы с ней!

«Ага, — тут же осадил себя юноша, — особенно теперь, когда, стоя под дверью, она услышала слова боярина Шаругана!»

После той памятной переправы через речку Радомир видел княжну только однажды, да и то издали, когда она, прохаживаясь у монастырского подворья вместе с монахом Дамианом, внимательно слушала его рассказ, демонстративно не замечая при этом своего недавнего спасителя. Если бы только эта девчушка знала, как настойчиво искал он встречи с ней! Да, искал, хотя и понимал, что никакого смысла в этом нет. Во всяком случае, пока еще нет.

* * *

Как только посадник отпустил гонцов, чтобы продолжить совет без них, Радомир отошел к высокому боковому крыльцу, на котором уже однажды видел княжну, в надежде, что она снова появится на нем. И не ошибся.

— Ну и что, все равно ни в одном бою ты так и не побывал, — язвительно заметила Елизавета, как только ступила на это возвышение, с которого могла смотреть на отрока-щитоносца в самом прямом смысле свысока.

— В бою не был, — честно признал Радомир, — но стрела какого-то кавказца чуть не пробила мне левую руку. Мы гнались за воинами Мстислава, преследуя их до самого стана.

— Вы так упорно преследовали их, что оказались разби-тыми?

— Да нет, битва состоялась позже, а тогда происходили всего лишь стычки наших разъездов да охочих испытать свою удаль. Вот тогда стрела и…

Княжна придирчиво осмотрела левый рукав его куртки и с искренним сожалением на лице пожала плечами:

— Но ведь не пробила же! Значит, тебе опять не повезло, недостойный Волхвич.

— Почему же не повезло?! — изумился ее непонятливости парнишка. — Не повезло тем, кто в этой битве пал от стрел врага или изранен вражескими мечами.

— Воины, павшие в бою, попадают в Валгаллу, на вечный пир богов. Так мне сказал ярл Эймунд, который о войнах и воинах знает все.

— Это норманны попадают в какую-то там свою Валгаллу, — проворчал Радомир. — Если только и в самом деле попадают… Мы же, славяне, попадаем в рай.

— Хорошо, я спрошу об этом Эймунда, который о нас, норманнах, тоже знает все-все. Я же ведаю только то, что под крыльцом у великой княжны достойны представать те, кто проявил свою храбрость в бою, — совсем по-взрослому объяснила юная норманнка.

— Но я ведь не струсил!

— Тогда где твои раны?

— Разве о храбрости свидетельствуют только раны?!

— Или военная добыча. Только добычи я тоже почему-то не вижу.

На сей раз Елизавета столь же придирчиво осмотрела лужок, посреди которого восставал отрок, словно и впрямь рассчитывала увидеть там подводу с трофеями или гурьбу пленников. А не увидев их, изобразила на лице такое томное разочарование, словно все те дни, которые Радомир провел в боевом стане великого князя, она только и жила надеждой наконец-то узреть его окровавленные раны.

— Да ее и не может быть, добычи этой, — упавшим голосом объяснил Волхвич.

— Это без добычи не может быть настоящего воина, — парировала княжна. — А добыча — она всегда есть, на всяком поле битвы.

— Потому что так тебе сказал Эймунд… — язвительно заметил Радомир.

— Потому что так говорю я, великая княжна Елизавета Ярославна, — последовал не менее язвительный ответ.

С минуту они молчали, бездумно глядя в разные стороны. Разговор явно зашел в тупик, и княжна Елизавета должна была окончательно прервать его. Но она с этим не торопилась.

— …Зато теперь я буду настоящим гриденем[51], — попытался хоть как-то оправдаться в глазах этой младовозрастной красавицы Волхвич.

— Ну, если у великого князя Ярослава не осталось больше воинов, достойных пополнить его дружину… — снисходительно повела плечиками Елизавета.

— У него еще много воинов. Но я тоже стану дружинником. Потому что мне обещано. И вообще, разве я виноват, что битву эту отец твой проиграл?! — окончательно обиделся Радомир.

— Когда я спросила свою мать, великую княгиню Ингигерду, не проиграет ли мой отец эту битву, знаешь, что она ответила? Что выигрывают и проигрывают битвы не мужья и отцы, а князья, конунги. Так вот, недостойный Волхвич, эту битву проиграл не мой отец, а ваш конунг.

30

Еще на подходе к Новгороду драккары викингов были встречены тремя ладьями княжеских дружинников, среди которых был и конунг Акун Хромой Медведь с двумя своими норманнами-телохранителями.

Гонцы уже доложили новгородскому князю Владимиру Ярославичу[52], что в его землях появились ладьи свергнутого норвежского короля Олафа. Чтобы подчеркнуть свое уважение к родственнику, он решил встретить его с подобающими почестями, как-никак жена Олафа шведская принцесса Астризесс являлась его родной тетей. Да и Хромой Медведь, сын Слепого Акуна, норманнского воеводы великого князя Ярослава, тоже принадлежал к роду норвежского конунга конунгов.

вернуться

51

Гриденями, гриднями назывались рядовые воины княжеской дружины.

вернуться

52

Владимир Ярославич (?–1052) — сын великого князя киевского Ярослава Мудрого. В 1020 году Владимир сменил на новгородском престоле своего, умершего в этом году, старшего брата Илью. Под командованием Владимира войска князя Ярослава осуществили в 1043 году последний в истории Киевской Руси поход против Византии, в которой правил тогда император Константин Мономах. Впрочем, об этом еще пойдет разговор на страницах романа. Похоронен князь Владимир в церкви Святой Софии в Новгороде.

35
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело