Жребий викинга - Сушинский Богдан Иванович - Страница 45

• Предыдущая
• 45/96
• Следующая

— Я этого не знала. Но все равно я стану королевой, — спокойно заверила его Елизавета.

— И как вы собираетесь достичь этого, княжна?

— Наверное, выйду замуж за принца Гаральда, брата короля Олафа.

— Да, вместе с ним прибыл какой-то принц Гаральд, говорят, очень юный, — подтвердил монах.

— Жаль, что король не захватил его с собой, оставив в Новгороде.

— Я слышал, что Олаф решил высадиться в Норвегии и разгромить датского короля, захватившего его трон. Попросите вашу мать, великую княгиню, чтобы она уговорила не брать принца Гаральда в этот поход. Вдруг король Олаф проиграет битву и принц Гаральд погибнет?

— Он проиграет эту битву, — произнесла княжна, подойдя к иконе Богоматери. — Погибнет сам король вместе со своим войском. А принц Гаральд спасется и приедет за мной.

— Это вам напророчил юродивый странник? — подозрительно покосился на нее монах-книжник.

— Я не стала бы спрашивать о таком у юродивых, — решительно возразила княжна. — Зачем? И без них знаю, что будет именно так: принц норвежский спасется и прибудет в Киев.

Едва князь Ярослав выехал из низины, в которой прятался от глаз случайных проезжих хутор Корбача, как вдали показался вооруженный отряд норманнов. Это возвращался из Киева конунг конунгов Олаф, который вел под своим знаменем почти четыре тысячи воинов, значительно больше того числа мечей, на которое рассчитывал.

— Тебе нужна моя помощь, великий князь Ярослав? — поинтересовался норвежец, поравнявшись с русичем стремя в стремя.

— Теперь уже нет, — твердо ответил князь. — Уверен, что мы с братом сумеем договориться. Да и каждый меч для тебя сейчас — на вес короны.

— Мудро молвлено: «На вес короны»!

— Я уже послал гонца к новгородскому князю Владимиру, по-отцовски попросив его помочь тебе с воинами. Уверен, что он даст столько, сколько сможет.

— Остальных наберу уже в Норвегии, — заверил его конунг конунгов и передал Ярославу письмо от княгини Ингигерды, сообщив, что она здравствует и ждет его, пребывая под надежной охраной телохранителей-норманнов.

— Спасибо за весть. В поход, я так понимаю, ты выйдешь следующей весной?

— Потому что к тому времени сумею подготовить и флотилию судов, и войско.

— Обещаю, что пришлю тебе в помощь еще один отряд воинов, в том числе и тех норманнов моих, которые пожелают идти с тобой в Норвегию.

Прощально взмахнув друг другу рукой, правители разъехались. У каждого из них были свой путь и своя судьба, изменить которые они уже не могли.

Вся недолгая, по представлениям норвежцев, зима новгородская прошла в лихорадочных приготовлениях короля Олафа к походу и в обучении его воинства. И, как только вскрылся лед, изгнанник спустил свои суда на воду.

— Гаральд не должен отправляться с тобой в Норвегию, — решительно объявила мужу Астризесс, когда большая королевская флотилия уже готова была к отплытию.

— Такого от норманнки, а тем более от королевы, слышать мне еще не доводилось, — повел мощным седовласым подбородком Олаф. — Какая женщина способна удержать воина от участия в походе?

— Сейчас с тобой говорит не женщина, а королева.

Произнося все это, королевская чета даже не подозревала, что юный принц слышит их разговор.

— Но речь идет о воине, — напомнил ей Олаф.

— Речь идет о твоем брате и, поскольку твой сын Магнус еще слишком юн[64], о вполне реальном наследнике престола, при правлении которого и твой, и мой роды смогут чувствовать себя в этой стране зажиточными и защищенными. Мы не имеем права рисковать тем, кто способен достойно перенять твою корону; не имеем такого права!

Королевская чета стояла на видовой площадке сторожевой башни, почти у самого подножия которой мерно покачивались на небольшой волне суда норвежской флотилии. Пронизывающий северный ветер, в течение многих дней прорывавшийся сюда из Балтики, наконец-то утих, и над озером устанавливалась по-настоящему теплая весенняя погода.

— Но если Гаральд не примет участия в этом походе, — не воспринял всерьез аргументы своей супруги конунг конунгов, — то как мы сможем убедить викингов, что он достоин этой короны, достоин стать наследником самого Олафа?

Гуннар Воитель положил свою тяжелую руку на плечи принца и нажал так, словно хотел усадить его на каменный пол. Королевскую перепалку эту они выслушивали, стоя в той же башне, только площадкой ниже. Заметив, что король и Астризесс направляются из пристани к башне, Гуннар как телохранитель поспешил за ними, прихватив с собой оказавшегося рядом принца, поскольку никого другого из воинов королевской охраны под рукой попросту не оказалось.

«Даже так: “самого Олафа”»? — скептически ухмыльнулась тем временем про себя Астризесс. Она имела на это право, поскольку никогда не была высокого мнения ни о государственных, ни о полководческих талантах своего мужа.

— Ты прекрасно понимаешь, что я не смогу запретить Гаральду выйти в море, — молвила она, нервно покусывая нижнюю губу. — Но точно так же понимаешь, что не стоит рисковать будущим нашего королевства, само существование которого — из-за твоего поражения в битве с датчанином — и так уже оказалось под угрозой.

Астризесс могла бы еще и напомнить королю-изгнаннику, что первенец их умер и, похоже, больше детей у них не будет. Но стоит ли вновь напоминать о том, о чем напоминала Олафу множество раз? Поэтому королева резко повернулась и направилась к лестнице, ведущей к подножию башни.

— И все же Гаральд пойдет в этот поход, — буквально проревел ей вслед король-изгнанник, — хотя ты по-прежнему не веришь в то, что я способен вернуть свой трон!

— Потому что вернуть трон тебе, Олаф, не дано! — холодно процедила Астризесс уже с лестничной площадки.

Олаф давно убедил себя, что Астризесс владеет даром то ли предвидения, то ли какого-то чернокнижия. Во всяком случае, все то, о чем эта женщина предупреждает его, обязательно сбывается. Вот только ничего хорошего она обычно не предвещала. Так было и перед боем с людьми мятежных ярлов, и перед стычками со жрецами, и, наконец, перед битвой с датчанами Кнуда. А теперь вот король подозревал супругу в том, что и перед этим походом она готова напророчить ему поражение.

— И все же я изгоню датчан и вернусь из этого похода в короне короля Норвегии! — вспылил Олаф.

— Ты не вернешь себе корону. Причем не только во время этого похода — никогда. Только зря погубишь великое множество своих воинов. И себя тоже… погубишь!

— Я не желаю выслушивать тебя, слышишь ты, жрица Сатаны?!

— Трагедия твоя в том и заключается, что ты не умеешь прислушиваться к тому, что тебе советуют и от чего отговаривают.

Заслышав ее шаги, телохранители поспешили вниз, однако, встретив их у входа в башню, королева поняла, что Гаральд все слышал.

— Ты можешь не ходить в поход, — обратилась она к принцу, — поскольку еще не достиг возраста норманнского воина. И никто не посмеет упрекнуть тебя в этом.

— Я такой же воин-норманн, как и все остальные, — исподлобья взглянул на нее Гаральд. Он был недоволен тем, что женщина пыталась не допустить его участия в походе, пусть даже эта женщина и была королевой. Он почти с ужасом думал о том, что король может заподозрить их в сговоре, в том, что Астризесс пытается избавить его от похода по его же, Гаральда, просьбе.

— Никогда не смей считать себя таким же воином, как все. Ты — принц и наследник норвежского трона. Чем меньше ты будешь рисковать собой, тем спокойнее будет тем, кто уже видит тебя на троне не только Норвегии, но и Великой Норманнской империи.

— Король позволил мне идти в поход вместе с ним.

— И я не могу отменить его решение, — признала Астризесс. — О чем очень сожалею.

Уже отойдя от них на несколько шагов, королева подозвала к себе Гуннара.

— Битва будет очень жестокой, и, судя по всему, король проиграет ее, потеряв почти все войско.

• Предыдущая
• 45/96
• Следующая