Война - Стаднюк Иван Фотиевич - Страница 165
- Предыдущая
- 165/256
- Следующая
Когда уходил в армию, до поздней ночи караулил девушку на улице у ее дома. И только утром узнал от сестренки Вари, что Поля уехала за Днепр, в гости к старшей сестре, которая годом раньше вышла туда замуж… А в прошлую зиму Варя написала ему в армию, что и она выходит замуж в то же самое село близ Копыси, где живет сестра Поли. Случилось так, как узнал потом Алесь, что замуж должна была выйти Поля, но Варя неожиданно для себя и для Поли перебежала ей дорожку, переманила жениха, когда тот появился в Иванютичах. Алесь, прочитав письмо сестры, печалился и в то же время таил надежду, что Поля, может, нарочно уступила Варе жениха, а сама дожидается возвращения из армии его, Алеся. Ведь не вернула же Поля его писем, не передала с Варей, чтоб не писал ей. Значит, можно было надеяться, и он надеялся…
Грузовик с минометчиками валко пробирался по ухабистой, в горячих солнечных пятнах, лесной дороге, его часто встряхивало, и, может, эти толчки и удары плечом о борт машины вернули Алеся Христича из плена воспоминаний. Будто проснувшись, он с удивлением заметил, что в кузове вместе с минометчиками едет младший политрук Иванюта. И было непонятно, почему он не сел в кабину одной из трех машин. Ведь такой начальник! Алесь догадался: боится, наверное, начальничек бомбежки; из кузова ведь быстрее можно заметить пикирующий бомбовоз и нырнуть на землю.
А тем временем Миша Иванюта вел с бойцами разговор.
«Вот ты твердишь, что в боевой обстановке запас мин надо возить отдельно от стволов и от минометчиков», – обратился он к Захару Завидову, сидевшему рядом с Алесем Христичем.
«Ничего я не говорю, – сонно ответил Завидов и локтем толкнул под бок Алеся. – Это он мне говорил».
«Я?!» – удивился Алесь, не соображая, о чем идет речь.
«Ну, неважно кто, – примирительно сказал Иванюта. – А вот вы слышали, как два кума ездили на базар продавать самогонку?»
«Не-е-е». – И кто-то сдержанно хохотнул, предвкушая услышать веселую историю.
«Так вот, едут кум Иван и кум Петро на рынок, каждый на своей телеге, дымят люльками и этак с ленцой перекидываются словами.
– Кум Петро, ты сколько горилки везешь продавать? – спрашивает Иван.
– Три литра… – отвечает Петро.
– И я три литра… А почем будешь продавать? – интересуется Иван.
– По рублю за стакан.
– И я по рублю… Слышь, кум, у меня есть рубль. Налей мне стаканчик попробовать твоей горилки.
Кумовья остановили коней. Иван уплатил Петру рубль, а тот налил ему стакан горилки. Иван выпил… Едут дальше, молчат, курят. Вдруг Петро предлагает:
– Кум Иван, а ну и ты продай мне на рубль горилки. Попробую твоей.
Опять остановились. Кум Иван наполнил из своего жбана стакан и спрятал в карман знакомый рубль. Едут дальше, молчат, сосут трубки, потом Иван опять просит:
– Продай, кум Петро, мне еще на рубль твоей горилки…
И так рублишко гулял между карманами Ивана и Петра, пока вся самогонка у того и у другого не была выпита…»
Бойцы, слушая младшего политрука Иванюту, вначале посмеивались сдержанно, чтобы не мешать рассказчику, а потом взорвались дружным хохотом, скаля белые зубы и сверкая оживленными глазами. И этот их молодой смех был настолько беззаботным, будто и не было войны, крови, смертей и не надо было постоянно опасаться бомбежки…
Подняв руку, Иванюта дал понять, что рассказ не окончен.
«Так вот, приехали кумовья на базар, а продавать нечего. Но есть у кума Ивана один рубль.
– Кум, – предлагает ему Петро, – пойдем в корчму да пропьем твой рубль!
Сказано – сделано. Пропили и этот рубль… Приезжают домой чуть теплые, предстают пред ясные очи своих жинок на праведный суд… А на второй день кум Петро, встретив Ивана, спрашивает:
– Кум, мы же пропили твой рубль. За что же тогда меня жена так безбожно отходила палкой?
– Может, ей моего рубля жалко? – пожал плечами Иван и застонал, вспомнив, как и его молотила жена».
Опять самозабвенный хохот заглушил урчание полуторки.
«А в чем же соль этой байки?» – посерьезнев, спросил Алесь Христич.
«В чем? – переспросил младший политрук Иванюта. – Неужели не ясно? – Хотя он и сам не очень понимал, какая особая мораль, кроме веселой нелепости, содержится в анекдоте, но стоял на своем: – Если ты, минометчик, едешь на базар, то есть идешь в бой, держи мины ближе к миномету, а не на телеге у кума. Понял?.. А если едешь с кумом продавать вино, слейте его в одну посудину и не надо вам двух телег».
«Темновато, однако смешно», – со снисхождением заключил все тот же Алесь Христич, чем вызвал новый взрыв смеха товарищей.
«Очень даже ясно, – вяло возразил Алесю Захар Завидов. – Если едешь на базар, не бери с собой даже рубля!»
И вновь сверкают белозубые улыбки на темных от загара лицах.
2
А Алесю Христичу уже было не смешно. Их маленькая колонна, выбравшись из леса, попала на хорошо накатанную грунтовку, пересекла железную дорогу и въехала на мост, соединявший два берега Днепра. К удивлению Алеся, Днепр оказался не таким внушительно-широким, каким он представлял его. Но важно другое: они уже на Днепре! Дальше этого места немцу не пройти – таково было мнение всех и его, Алеся. Значит, здесь собраны могучие силы Красной Армии…
Но пока никаких сил нигде не было видно. За мостом начиналось местечко – зеленое, разбросанное, каких в Белоруссии много. При въезде в местечко Алесь успел прочитать на указателе: «Копысь». И будто задохнулся от такого знакомого названия… Неужели тот самый городишко, близ которого село Оборье, куда вышла замуж сестренка Варя?.. А ведь здесь могут оказаться сейчас и его отец с матерью! Куда же им еще было убегать от немца, если не за Днепр, к Варе?.. Возможно… да-да, вполне возможно, что и Поля Шинкевич здесь, у своей сестры…
Алесь, кажется, боялся пошевельнуться, чтоб не нарушить течения своих смятенных мыслей, не вспугнуть робкой надежды на какую-то близкую радость… Но откуда ей взяться, радости, если вокруг такая кровавая кутерьма? Их машины уже миновали Копысь, повернули на юг. Обочины дороги изрыты воронками, в воздухе – тошнотворный запах, а вон справа, вдоль Днепра, людской муравейник: там рыли траншеи – очередной рубеж обороны.
- Предыдущая
- 165/256
- Следующая
