Гнев истинной валькирии - Мид Ричел (Райчел) - Страница 3

• Предыдущая
• 3/98
• Следующая

– И заплатили кругленькую сумму, – проворчала Мэй.

– Матушка Оран – не такая, как все, – продолжала девушка, и двое мальчиков внесли в комнату низкий столик. – Она избрана духами и силами, которые пребывают невидимыми, и назначена сосудом их мудрости, дабы все могли причаститься.

У Мэй по спине забегали мурашки. Она покосилась на Джастина и поняла, что ее напарнику тоже неуютно. Мэй еще плохо разбиралась в сверхъестественном, но одно усвоила четко: боги редко разговаривают с людьми напрямую. Обычно они ограничиваются снами или используют посредников. А вдруг Матушка Оран – одержимый медиум? Хотя надо признать, что, если бы у смертных была постоянная прямая связь с богами, жизнь стала бы гораздо проще…

Девушка запрокинула голову:

– Приготовьтесь увидеть дотоле невиданное, поражающее разум! Даже Матушка Оран не может предугадать, что нас ждет! Она полностью препоручила себя нездешним силам!

Барышня отвесила почти цирковой поклон в сторону одной из дверей, и в проеме появилась невысокая, полная дама за сорок. Кожа у нее была темная, испещренная мелкими отметинами от прыщей. Волосы гадалки были убраны под ярко-красный, расшитый золотом платок.

Местные, развалившиеся на полу, одобрительно захлопали и громко затянули:

– Ма-туш-ка! Ма-туш-ка!

Джастин подался вперед, упершись локтями в колени, а подбородком в ладони. И уставился на гадалку. Куда девался обаятельный ловелас! Суровый служитель целиком отдался исполнению долга. В конце концов они с Мэй именно поэтому в провинцию и приехали.

Матушка Оран встала в центре комнаты, опустив голову. Помощница подхватила со стола барабанчик и принялась отбивать ритм, бормоча что-то на французском. Хотя на Багамах говорили по-английски, здесь было много беженцев, перебравшихся сюда с острова Гаити еще во времена Упадка.

Местные подхватили распев, и тело Матушки Оран сотрясла дрожь. Сначала казалось, что она танцует под ритм барабана, но вскоре движения ее стали беспорядочными и странными, как у припадочной. Осталось понять, притворяется она или нет. Несмотря на свой предыдущий опыт, Мэй до сих пор воспринимала подобные ситуации с изрядной долей скептицизма. Джастин смотрел на гадалку не мигая, и Мэй знала, что его сложно провести.

Затем конвульсии прекратились, и Матушка Оран замерла. В комнате все стихло – посетители затаили дыхание. Гадалка медленно подняла голову, темные глаза вперились в зрителей. А потом ее лицо озарилось хитрой, озорной улыбкой:

– Bonsoir, mes petites.

– Добрый вечер, деточки, – перевела ассистентка.

Напряжение моментально спало, и местные разразились приветственными криками:

– Жозефина! Жозефина!

Матушка Оран, вплывшая в комнату, как подобает истинной матроне, величественно и медленно, резко распрямилась и двинулась вперед уверенной походкой молодой красивой женщины, соблазнительно покачивая бедрами. Она обошла присутствующих, лукаво улыбаясь. Помощница держалась на почтительном расстоянии. Наконец Матушка Оран остановилась перед бизнесменом из Восточного Союза. Нагловато-дерзкое выражение лица исчезло, сменившись призывно-бесстыжей улыбкой. А потом она и вовсе выбила беднягу из колеи, вспорхнув к нему на колени. Зрители приветствовали это одобрительными криками.

Говорила Матушка на французском, а подбежавшая помощница поспешно переводила:

– Что же ты невесел, мой милый? Еще тоскуешь по ней? – И Матушка Оран нежно погладила щеку мужчины. – Не грусти. Не нужна она тебе.

– Нет, нужна! – сердито буркнул мужчина.

Ассистентка перевела, и Матушка Оран покачала головой:

– Нет, ты ошибаешься. Она ушла – и смотри, тебе стало легче. Подожди еще чуть-чуть – скоро найдешь свою женщину.

– Правда? – у мужчины заблестели глаза – он верил и надеялся.

– Правда.

– А пока я с удовольствием составлю тебе компанию! – И она чмокнула его в щеку.

Он смущенно покраснел, а она подмигнула ему, поднимаясь.

– Ну? – прошептала Мэй Джастину.

Но напарника происходящее не впечатлило.

– Видно, что он недавно развелся, – прошептал он. – Понятно, что он носил обручальное кольцо на пальце. И дама догадалась, что его бросила жена.

Матушка Оран – или Жозефина? – обходила зал, заговаривая с каждым мужчиной: флиртовала самым бесстыжим образом, давала совет, как уладить любовные дела, или что-то предсказывала. Джастин молчал, но Мэй знала, что напарник настроен скептически.

К Джастину Матушка подошла в последнюю очередь. Уперла руки в бока и с высоты своего небольшого роста смерила его взглядом. А потом цокнула языком:

– С тобой, милый, мне и говорить не о чем. Редкой женщине удастся тебя захомутать…

Джастин любезно улыбнулся:

– Я ждал тебя.

Она беспечно рассмеялась, похлопала его по плечу и вернулась в центр гостиной. Ассистентка подхватила барабан и запела, а гадалка затряслась в конвульсиях. А когда подняла голову, произнесла по-английски, ровным и спокойным голосом:

– Где же мой ром?

Сидевшие на полу заорали:

– Ренар!

Матушка Оран в виде Ренара принялась неторопливо обходить комнату – уже безо всяких вольностей. Он или она – Мэй сомневалась, как следует правильно говорить о процессе – рассказывали, что ждет в будущем того или иного зрителя. Наконец Ренар застыл перед джемманской женщиной, предложившей Джастину вина.

– Как тебя зовут?

– Элспет, – неожиданно присмирев, ответила патрицианка.

– Ты не можешь всю жизнь избегать их. Рано или поздно ты вернешься домой.

Элспет упрямо вскинула подбородок и сузила глаза.

– Нет! С меня хватит! Никто не сможет меня заставить! Я не поеду!

– Заставить и впрямь никто не сможет, – согласилась Матушка – или Ренар? – Все в твоей воле. Хочешь окончательно разбить им сердце? Папу с мамой не жалко?

У Элспет задрожали губы, она отвернулась и потупилась. Матушка Оран больше ничего не сказала, а вернулась в центр комнаты. Снова застучал барабан, люди запели.

– Что это было? – пользуясь тем, что ее не слышно за всеобщим шумом, спросила Мэй.

Джастин уставился на рыжих соседей.

– Элспет, – проговорил он через минуту. – Она из шотландской касты.

Забавно, но Джастин машинально употребил сленговое словечко.

– А ее подружку зовут Рошин. Значит, она ирландка. Элспет водит дружбу с людьми не из своей касты. Поэтому ей не хочется возвращаться домой.

– А если они из метакасты? – напомнила Мэй. – Есть же такие, которые всех кельтов принимают.

– Обе метакасты отбирают членов по цвету глаз – рецессивному. А у нее глаза карие. Только каледонцы такое позволяют. – Джастин вздохнул и добавил: – А она молодец.

В третий раз Матушка Оран преобразилась в кого-то, кого зрители назвали Ле-Дьябль.

– Дьявол… – протянул Джастин. – Ну и ловкачи…

Теперь зрители встретили Матушку настороженным молчанием. Все стихло, никто не вопил от радости, как при появлении Жозефины и Ренара. Матушка Оран обвела комнату ледяным взором, лицо ее оставалось совершенно бесстрастным. Внезапно она направилась прямо к Мэй и Джастину. Сама по себе женщина не представляла никакой угрозы, но ее взгляд… смотрела она так, что имплант Мэй мгновенно заработал на максимальную мощность. Что-то нездешнее, нечеловеческое выглянуло из Матушки – и Мэй не могла объяснить что.

А потом случилось нечто и вовсе из ряда вон выходящее. Матушка Оран наклонилась к Мэй и Джастину, и Ле-Дьябль прошелестел тихим змеиным голоском:

– Electi…

Сначала Джастин перепугался, а спустя секунду возмутился.

«Вы же сказали – он сработает! Вы двое заявили, что никто меня не засечет, если на мне амулет!»

Магнус, один из двух невидимых воронов, проживавших у Джастина в голове, произнес:

«А он и сработал!»

Второй ворон, Гораций, уточнил:

«Ты, как всегда, решил, что речь о тебе. А Ле-Дьябль, кстати, не с тобой разговаривает».

• Предыдущая
• 3/98
• Следующая